Не время для вечности (СИ)

Ясон, не знаю, может, и вправду глупо говорить такие вещи человеку почти незнакомому, но у меня внутри все пело, танцевало, какие-то салюты гремели в сердце и, одновременно с этим, будто какая-то чудовищная тоска поднималась из глубины сердца и голос тихий шептал: 'Уходи, оставь'. Но я не ушла'.

Рассказывая, она совсем не смотрела на Ясона, но он слушал с интересом, глядя то на ее нежные, слегка бледные, тонкие кисти, то на ветви деревьев, низко склонившиеся над скамейкой.

'Вскоре я узнала, что он старше меня на 15 лет, да и чувствовалось, что он очень опытен. В обхождении со мной я тоже чувствовала этот опыт, хотя выглядел он моложе своих лет. Но через некоторое время стали происходить странные вещи.

Вначале он просто спрашивал, где я была, что делала и с кем виделась, а потом начал контролировать меня постоянно. Дошло до того, что он следил за мной и не давал видеться даже с близкими подругами.

Конечно, здесь резонно спросить, а что же я? Почему я это позволяла? - На этих словах Иша как-то горько усмехнулась. - Странным образом я не могла тогда жить без этого человека. А он держал меня под присмотром. Приезжал, забирал с собой, а потом возвращал домой и звонил, очень часто звонил. Когда он был занят, я просто сидела дома и тосковала.

Иногда он говорил, что приедет, но не приезжал.

Иногда он говорил мне, что я не люблю его и ему придется уйти. Он мучил меня, а я даже не понимала, что происходит. Я была так юна.

Слушая Ишу, Ясон понимал, что она достигла максимальной откровенности. Рассказывая свою историю, она словно тихо сожалела о прошедшем.

- И он был моим первым и единственным мужчиной, но несмотря на это постоянно подозревал меня в изменах. Изводил ужасными грязными подозрениями, - продолжала она. - В конце концов, мама заметила, что со мной что-то не так, вызвала меня на откровенный разговор, и я ей все рассказала. Отцу решили не говорить об истинных причинах моих переживаний, он был бы в ярости. Отец очень вспыльчив.

Родители увезли меня на 2 месяца на море. Мне разрешили взять с собой планшет, но без интернета и сим-карты, чтобы я не могла звонить. Это был как бы мягкий домашний арест с реабилитацией. Но для меня это было сложное исцеление.

Я взяла с собой краски, кисти, много бумаги и пыталась выплеснуть эмоции на бумагу. Помню, как целыми днями просиживала на берегу, была зима.

Южная жара уже отступила, солнце только ласково грело. Я смотрела, как волны захлестывают каменистую кромку прибоя, и сама захлестывала бумагу своей горечью, безудержными страданиями истомленного сердца.

Тогда мне казалось, что это настоящие страдания. Память услужливо убирала все плохое и подсовывала только хорошее, а я словно сидела в издевательском кино, вновь и вновь прокручивая эти безжалостные пленки.

Иногда, у старого маяка с облупившимися стенами, мне хотелось броситься в волны и, не сопротивляясь, дать им унести это потерявшее смысл жизни тело, так далеко-далеко в море, чтобы уже не могли спасти.

Однажды я чуть не бросилась вниз, небо было пасмурно, и особая грусть висела в воздухе - волны стального цвета, гонимые ветром, вздымались белыми гребешками и звали меня в свои объятия. Я стояла на большом камне, а внутри меня зияла большая черная дыра. Неожиданно я услышала тихий голос, который говорил мне, что я не должна этого делать, что скоро все пройдет. Мне даже показалось, что вдалеке небо немного просветлело. И я послушалась этого голоса...

Через некоторое время ко мне приехала лучшая подруга, проведать меня. Мы гуляли по берегу, и она рассказала, что мой бывший приставал к ней с предложениями съездить в ресторан или погулять. Но она возмущенно отказалась.

Меня это сильно отрезвило тогда. Потихоньку стало отпускать, пока совсем не затихло.

Затем я вернулась в город. Повсюду начиналось цветение. Такой волнительный момент, когда ветви деревьев уже начинают потихоньку лопаться и выпускать листья, а в воздухе стоит особый аромат весны.

Я шла по улице, и к тротуару подъехала, сигналя, его большая черная машина. Внутри сидела молодая, красивая девушка с длинными белокурыми волосами. Тогда мне мельком показалось, что она немного странная.

Он сразу вышел из машины, подошел ко мне. Я скучаю и прочее. Куда ты пропала, я без тебя не могу. Мы стояли под сенью зацветающих деревьев, солнце ласково касалось улицы и танцевало в окнах домов, а я, посмотрев на него, вдруг поняла, что ничего больше не чувствую. Это была такая неожиданная свобода. Будто и не было никогда ничего, просто чужой человек, незнакомый мужчина.

Посмотрев в сторону машины, я увидела, что девушка кротко смотрит на меня. У нее был очень невинный и славный вид. Тогда я внезапно, не ожидая сама от себя, быстрым шагом подошла к машине, открыла дверь с ее стороны и сказала: 'Не верь этому человеку. Он обманщик. Пойдем со мной' - и протянула ей руку.

Белокурое 'дитя', а это была Анхела, которую ты уже знаешь, вышла ко мне, и неожиданно мы, не сговариваясь, но словно подчинившись внутреннему зову, быстро-быстро побежали прочь. Мы бежали и бежали, а потом также внезапно остановились в каком-то скверике и стали смеяться как ненормальные. Так и закончилась моя 'великая история любви', - последнее словосочетание она саркастически выделила. - Даже думать боюсь, что ты теперь подумаешь обо мне, - но все же я кое-что поняла о любви для себя... - На этих словах она осеклась и окончательно замолкла.

Молчал и Ясон, боясь сказать что-нибудь неподходящее. Он смотрел на ее чудесные руки: и ему захотелось поцеловать эти нежные, тонкие пальцы, но он не стал этого делать, а просто сказал:

- Иша, ты очень славная девушка, - она посмотрела на него с улыбкой и чуть-чуть сощурив глаза. - Нет, правда, это так. Я очень благодарен тебе за откровенность. Если честно, ты такая чистая, я чувствую себя просто монстром. Наверное, я еще никогда не любил так искренне и сильно, как ты.

- Да ладно, пойдем пройдемся. Смотри, уже небо светлеет.

Они почти одновременно поднялись со скамейки, вышли на аллею и, пройдя немного, оказались на набережной.

- Эй, парочка, идите-ка сюда! - окликнул их кто-то. Обернувшись, они увидели бородатого мужчину в возрасте, который, размашисто жестикулируя, подзывал их к себе.

- Давайте, подойдите, поговорим немного, - Ясон и Иша, повинуясь порыву, подошли к этому странному человеку.

- А вы интересные, красивые, - при ближайшем рассмотрении пьян мужчина не был. Его голубые глаза пристально просканировали сначала Ясона, потом Ишу. - Хорошие вы, - резюмировал он. - А я художник, меня Владимир зовут. Днем я здесь стою, картины свои продаю, а сейчас, пока ночи ясные-летние, тело свое выгуливаю.

- Приятно познакомиться, Владимир. Меня зовут Ясон, я фотограф. Мы с моей подругой Ишей, она тоже художница, сбежали со скучнейшего мероприятия и решили прогуляться.

- Да? А я смотрю - идут такие, светятся. Думаю, влюбленные, а подошли - вижу, не только это. Вы тонко этот мир видите, а она, как ты говоришь тебя зовут? Иша, да, она даже лечить других может. Я сразу подобных людей определяю, сам такой. Хочу сказать вам кое-что. Тут неподалеку, если пойдете прямо, а потом налево свернете в первый переулок, там небольшой дворик и старый дом. Он под снос идет, но охраны пока нет. Идите туда, на крышу заберитесь и встречайте рассвет вместе. Может, помимо рассвета и еще кое-что встретите, только не снаружи, а в себе...