Канон Смерти (СИ)

- Ты полдюжины дней на острове, - укорила эйранес. - Канси гудит, как развороченный осиный рой. - Почему не пришел раньше? И что это за мальчишка с тобой? Не замечала, чтобы ты питал слабость к детям.

- Ты слышала о смерти эйра Тофура? - спросил Кот, неторопливо перебирая ей волосы и слегка выпуская при этом когти. - Его убил этот дарри. У ребенка дар Смерти. Сильный дар, я не мог пройти мимо

Понятно. Старый извращенец доигрался. Но доведенный до предела ярости юный даэйр-некроман... Как бы не оказался еще хуже.

- Кхайнэ, ты знаешь, что делаешь?

- Знаю, - кивнул тот. - Но сейчас я ни о каких делах думать не хочу.

Его голос упал до низкого урчания, дыхание защекотало лицо. Требовательный поцелуй вышиб из головы все кроме сиюминутных желаний. Близость с этим странным чужаком продлевала ей жизнь. А любовь... Пусть в любовь и страсть верят наивные молоденькие горничные. Им можно.

Ровеанна чувствовала себя птичкой в лапах хищника в прямом смысле этих избитых слов. Понимала, что одним неосторожным движением кхаэль способен переломить ее, как прутик. Но пусть лучше так, чем пустить в постель какого-нибудь знатного идиота, готового продать остров ради выгодного союза с более сильным соседом.

- Останься... - простонала она между ласками. - Ты мне нужен

***

Ага. Нужен. Ха.

Женщина спала под боком, привалившись головой к плечу, а хищник лежал, устремив светящийся кошачий взгляд в роскошный резной потолок.

Ровеанна ан'Тирин - умная, обаятельная и красивая женщина, но прежде всего, она правитель. Нет, не так. Хозяйка одного из последних крупных Источников Хэйвы, не считая Колонн. Погасни этот родник - и пошатнется еще один рубеж обороны реальности Колеса Судьбы.

Судьбы ли?

Жизни?

Когда он успел ввязаться в эту бесконечную войну? Не заметил, как. Постепенно, исподволь, год за годом невидимое противостояние с неизвестным врагом затягивало, пока он не оказался единственным живым щитом планеты. И остановить эту гонку на выживание уже невозможно.

А началось все совершенно незаметно. От первых проблесков памяти, когда он обнаружил себя в маленьком, затерянном в чаще возле Колонн доме, на попечении пожилой четы пернатых ирлерр, Равьена Каариса и его супруги Инайи, до бесконечно долгих скитаний по глухим звериным углам с единственным другом - черным мечом за плечами. Потом ему на голову свалился Айфир, да так и не отвязался. При всей своей настырности даэйр был полезен - он умел готовить.

Неплохое качество для компаньона, особенно, если сам ты питаешься по большей части сырым мясом. Ну или иногда подгорело-жареным.

Кхайнэ не помнил, кто он и откуда. И приемный отец в свое время отказался об этом говорить, лишь топорщил перья на крыльях, да твердил, что кхаэль стал жертвой эксперимента, а большего - лучше и не знать. За бродяжничеством текли годы, складываясь в столетия. Кхайнэ не менялся ни лицом, ни душой, словно спящей и слышавшей во сне невнятные шепоты и зовы. Он видел духов. Он понимал зверье. Он всегда точно знал, в какой стороне находится место его силы и долга.

А кто и когда взвалил на него этот долг?

Память молчала.

Иногда Кот на несколько лет выходил к людям, хотя не очень любил их общество. В самом деле... травоядные существа. Сбиваются в стада, где все должны быть одинаковы, ни в коем случае не выбиваясь, жрут, гадят и спариваются. Редко кто стремится стать чем-то большим. Еще реже это кому-то удается. А стадо стремится уничтожить все, что может стать для него угрозой - все, что так или иначе отличается от представлений стада о безопасности. В лучшем случае, если "хищник" слишком силен для них, люди делают вид, что его не существует.

Как там было в тот раз?..

Прокручивая воспоминания, кхаэль постепенно сам сполз в чуткий сон вполглаза.

Полвека назад

Северные отроги Запретных Гор прикрывал лес, узкой полоской окаймлявший их подножие. Огромный кряж заполнял собой чуть ли не четверть материка. На границе леса и предгорий стояла деревенька домов в тридцать. Жители ее не пахали, не сеяли, чужаков не любили, жили своим умом, крепко стоя на земле и не слишком уносясь мыслями в небеса. Пропитание добывали охотой, а деньги на ткани, булавки, гребни и прочее, что не могли добыть или сделать сами - ценными шкурками пушного зверя, прозываемого снежным лисом.

Зверьки это небольшие, размером всего лишь с крупную кошку. Летом они неприметны, пятнистая коричневая шкурка скрывает их среди травы и камней. Но к зиме, когда граница вечных снегов спускается к самому подножию, лисички становятся снежно-белыми, и вот тогда на них открывают охоту. Модницы и модники с востока и юга платят втрое больше против веса шкурки чистым серебром, не пытаясь торговаться. Поймать снежного лиса не просто: он скрытен, проворен, а если попадается - свирепеет не хуже голодного волка. Трижды за долгую суровую зиму охотники уходят в горы на промысел. Не всегда возвращаются с добычей. И не все.

Но деревенские считали это справедливой платой за свое пропитание. Шепотом поговаривали, что за убитых без нужды зверей их наказывает оборотень, лет десять назад поселившийся на отшибе, но поди докажи, если никто не видел, как и когда он перекидывается? Настоящего имени деревенские не знали, звали, как представился поначалу, Котом. Побаивались и его самого, и здоровенного черного волкодава, жившего на дворе хмурого низкого дома. Никто ем разу не видел, чтобы у этой псины миска с кашей или мясными обрезками под носом стояла. Кумушки судачили, а мужья шикали на них и совали пудовые кулаки под нос тем, у кого особенно развязывался язык. Белоголовый чужак, кем бы он ни был, прекрасно знал звериные тропы, да и поднимать против него дреколье дураков не находилось - воина мужики распознали при первом же разговоре с захожим гостем, решившим с какого-то рожна остаться.

Водит людей на промысел, и ладно. А что глаза желтые, ну так, кто их разберет, какие они в большом мире бывают?

И кто ж знал, что один из походов обернется бедой.

В тот раз с охотниками напросился кузнецов сын. И умудрился ж отвертеться от отцовской порки, поганец. И Кот ни с того ни с сего посмотрел этак внимательно своим плоским, до жути невыразительным взглядом - словно настоящий кошак, которому на двуногих плевать с высоты забора - да и взял амльчишку. С чего это ему в голову взбрело, так потом никто и не понял. Выделил пацану снаряжение, объяснил, что и как делать и велел явиться на следующее утро вместе со всеми.

Парень и прискакал первым, поскребся в дверь, опасливо косясь на сидящего возле крыльца волкодава. Тот добродушно оскалился, вывесив розовую тряпку языка.

- Да иду уже, иду! - приглушенно раздалось из-за двери. - Нетерпеливые все.

И Кот показался на пороге.

Да уж... Прикидываться охотником у него получалось из рук вон плохо. И такая же, как у местных, подбитая мхом одежда не спасала. Каждое движение, каждый наклон и поворот головы, осанка, взгляд - все выдавало воина. Высокий и крепко сбитый, с тяжелым, казалось бы, телом, Кот двигался легко, бесшумно и плавно. И воздух вокруг него только что не звенел от сдерживаемой мощи. Белые волосы ползали по спине толстой змеей, сплетенные в свободную косу, под глазами залегли тени, будто он провел бессонную ночь.

- Явился? - тихо рокотнул низкий голос. Учти, тебе лучше остаться дома. Может, вернешься к мехам?

Парень упрямо помотал головой. Уже раздающийся в плечах0 но еще нескладный, с торчащими во все стороны темными вихрами подросток.

- Ну, смотри. Я предупредил.

Долго молча ждали, пока подойдут остальные. Пар от дыхания клубился на утреннем морозе, похрустывал снег под ногамиПарню казалось, что, будь у Кота хвост, он раздраженно дергал бы им из стороны в сторону. При виде остальных охотников он утомленно вздохнул, словно люди ему до смерти надоели, не успев толком приблизиться. Но с подворья Кот вышел, остановился напротив отряда, смерив деревенских привычным ничего не выражающим взглядом.