Калевала

— Если б и знал, так не сказал бы, — ответил месяц, — ведь это он сделал так, чтобы по ночам ходил я стражем над землей, а ясным днем отсыпался.

Пошла Марьятта дальше, и вскоре поднялось ей навстречу солнце. Поклонилась ему дева и спросила:

— Что знаешь ты, золотое, о моем сыночке? Не встречало ли его на своем пути?

— Знаю я твоего сына! — ответило солнце. — Это он так устроил, чтобы ясным днем ходило я по небу в светлом золоте и блистающем серебре. Знаю я и где искать его: забрался твой сынок в болото и увяз по пояс в топи.

Поспешила Марьятта к болоту, отыскала там младенца и отнесла домой.

Через две недели решила дева наречь сына — звала она сама его «цветочек», но должно быть и для людей у дитяти имя. Вскоре прибыл для крещения старец, чтобы окропить младенца водою и, с молением, дать ему имя, но, узнав, как явился ребенок на свет, решил старец, что заколдован этот мальчик, и не пожелал крестить его до тех пор, пока не осмотрят и не одобрят его мудрейшие в Калевале. А кто осмотрит дитя из мудрейших, как не вещий прорицатель Вяйнемёйнен? Пришел певец к Марьятте, выслушал историю сына, оглядел его и вынес такой приговор:

— Если рожден был ребенок от брусники и нашелся на болоте, то должно оставить его на ягодной поляне или на болоте разбить ему голову палкой, ибо не выжить ему в лесу среди диких зверей!

На эти слова ответило Вяйнемёйнену полумесячное дитя:

— Безрассудный ты старец — глуп твой приговор, и ложно истолковал ты законы! За большие проступки не был ты отведен на болото и не лишился головы! А ведь и сам ты рожден без отца, и топились из-за тебя девицы в морской пучине!

Подивились люди мудрым и внятным речам не отнятого от груди младенца, и, вопреки приговору рунопевца, окрестил старец мальчика и благословил его со словами:

— Быть тебе царем Карьялы и носить в сей стране высшую власть!

Рассердился Вяйнемёйнен на непокорство людей, но и устыдился в душе своего приговора: не смог он снести столь тяжкого гнета в душе и решил со скорбью покинуть светлую Калеву. Чаровным своим пением создал он медный челн с шуршащим парусом и, взойдя в него, сказал на прощание народу осиянной земли:

— Пройдут нынешние времена, и настанут иные дни — тогда опять понадоблюсь я Калевале, чтобы вновь сделать здесь Сампо, чтобы по-прежнему зазвучало многострунное кантеле, чтобы опять получили свободу солнце и месяц, без которых невозможна в мире радость! Тогда явлюсь я обратно, а теперь — прощайте до срока!

Надул ветер парус на медной лодке, и вскоре скрылся Вяйнемёйнен за горизонтом — там, где сходятся вместе вода и небо. Осталось людям от него на вечную усладу кантеле, остались потомкам его дивные песни, и освобожденное им солнце осталось в небе, чтобы радостью дарить народ и землю Калевалы.