Буря в стакане (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Пролог ==========

Беспечность закончилась, жизнь дала мне понять,

Как сложно всё сохранить и просто всё потерять.

Но пусть сейчас и потерян среди безысходности дней,

Когда-нибудь стану взрослее и, непременно, сильней.

С чистой надеждой взгляну, врагов своих погребя,

И, может быть, перестану так ненавидеть себя.

***

- Где ты?

Бархатный голос разорвал тишину. Шаги приближались. Вжавшийся в стену солдат страстно пожелал стать её частью, только бы хищник не смог причинить вреда.

- Я ничего тебе не сделаю.

Хриплый смех прозвучал совсем близко. Сознание человека превратилось в маленького зверька, осталась только паника, в мыслях лишь одно желание: бежать, пока кошмар не кончится. Он бросился прочь, из горла вырвался полный мольбы крик. Взгляд уловил движение.

- Нашёл.

Вновь зазвучал смех. Враг подходил неторопливо, знал, что жертва никуда не денется, скованная страхом. Сверкнули блики на лезвии клинка, будто застывшие капли огня, а затем…

По коридорам пронёсся вопль. Стоящие на мостиках солдаты обеспокоенно повернулись в сторону звука. Ещё один пострадавший в ночном кошмаре, не пройдёт и часа, как начнутся взволнованные разговоры. Местная стража считает это место плохим. Боятся своего заключённого, и это даже веселит. Только в тюрьме особо не посмеёшься - здесь нет ничего, кроме ужасов, подстерегающих любого, отправившегося в мир грёз.

Над головой триста метров, исчерченные навесными мостами, словно там поселился гигантский паук. А вокруг – пропасть. Я в центре небольшого островка земли, скован металлом, утяжелённые камнями цепи растягивают руки в стороны и не дают двигаться. Валуны не видно, прячутся, будто боятся, хотя только они не испытывают страха. Сверху смотрят десятки глаз, в каждом напряжение. Вместе с ними глядят с холодной ненавистью острия арбалетов. Каждый день, каждую ночь – круглые сутки под наблюдением.

За стенами поднимается солнце, но здесь лишь тусклый свет факелов. Этого слишком мало, чтобы прогнать кошмары, терзающие меня самого. С каждым днём они растут всё быстрее, меняя облик гигантского колодца. Изо дня в день перед глазами множества лиц. Жуткие, зловещие, хохочущие, радостные, улыбчивые, смеющиеся. Меж них миллионы рук, тянущихся в попытке ухватить и растерзать, в мольбе о помощи, в желании спасти. Неведомо, кто из них коснётся первым. Испещрённый трещинами пол покрыт кровью. Порой кажется, здесь должен кто-то лежать. Кто-то, из чьего рта вытекает алая струйка, прокладывает дорожку по камням и застывает. Почему она не продолжает свой путь? Нет, продолжает, но мучительно медленно… В тёмном провале пропасти копошится клубок змей, они вытягивают головы в попытке схватить зубами и впрыснуть яд в неподвижное тело. Неподвижное от того, что превращается в камень. Пыль оседает на него, покрывает тонким слоем, который утолщается, твердеет, растёт… Медленно, пока не заполнит площадку. И тогда руки смогут дотянуться, но телу уже будет всё равно, у него нет эмоций и чувств. У камней не бывает ни того, ни другого.

Это страшное место, где можно только отчаиваться, вспоминать прошлое, жалеть о том, чего не успел, и сходить с ума от понимания: ожидание напрасно. Перестать думать о свободе страшно, но ощущение безнадёжности приходит всё чаще. Ничего не изменится. Я так и останусь здесь, пока не разобью голову о каменный пол, превратив иллюзию трещин в реальность.

Слабый порыв ветра прорывает липкую духоту застывшего воздуха и едва касается лица. В нём чувствуется слабо уловимая надежда – редкое и невероятное чувство для этого места. На губах появляется улыбка, и я перевожу взгляд наверх. До меня доносится собственный хриплый смех.

- Он вернётся. Вернётся…

И я искренне верю, ведь сейчас здесь блуждает ветер надежды.

========== Глава 1. ==========

Вечер выпал до неприятия промозглый. Холодный ветер гнал жемчужные облака, сквозь них едва просвечивало заходящее солнце, а подтаявший снег разбавил не так давно белоснежный мир слякотью всех мастей. Радовало одно: зимы в этих краях долгими не бывают, весна уже чувствовалась в природе. Неделя-другая, и остатки снега сойдут с земли, а потом она покроется зеленью. Река уже освободилась ото льда и с первобытной яростью бросалась на заросшие кустарниками скалы. Высившийся над ней утёс с невозмутимой благосклонностью взирал на попытки разрушить его основание - не знает, что вода подтачивает его всё сильнее, и однажды он обрушится вниз грохочущим камнепадом.

- В точности, как жизнь, - задумчиво пробормотал Робин.

С утёса открывался великолепный вид на город – отсюда хорошо виднелись улицы, сходящиеся на центральной площади, да кольца домов, редеющие ближе к окраине. Тарелл производил собой не самое приятное впечатление – грязный, с прогнившими насквозь домами и стойким запахом, будто въевшимся в саму его суть; всюду неприятное, резкое смешение вони рыбы, сырости и нечистот. И всё же, Робин любил этот городок. Здесь он родился и вырос. Здесь создал нечто большее и, как тогда думалось, нерушимое – семью, о которой прежде мог лишь мечтать. Но теперь его целью стало уничтожение. Прежняя ненависть, которую он лелеял кажущиеся бесконечными дни, покинула его. Осталось лишь имя.

Подняв голову, он взглянул на заброшенный замок, и губы скривились в усмешке. Конечно, он знал, что его деяния не пройдут без последствий, но такова неизбежность – если хочешь что-то создать, сначала нужно что-то разрушить. Сплачивая вокруг себя детей, Робин обратил на себя гнев их родителей и атаковал прежде, чем ему успели нанести удар - утверждаясь в новой семье, дети принялись уничтожать старые корни. Тарелл стал опасен, им потребовалось укрытие.

Робин прикрыл глаза, проговаривая про себя ненавистное имя. Жан. Мальчишку взяли, когда тому стукнуло одиннадцать, уже тогда он показывал себя многообещающе. Спустя год одерживал победы над сверстниками и мог оказать сопротивление старшим. Именно эта особенность – борьба до последнего – обратила на него внимание вожака. Он лично занялся обучением паренька, видя в нём не только союзника, но и друга. И когда Жан указал на замок, лидер быстро согласился.

Тарельская крепость не представляла собой ничего особенного. Руины, окутанные историями, родившимися в воображении местных жителей. От стен остались одни воспоминания, они стояли жалкими огрызками, давно неспособными держать оборону. Некогда высокие башни мрачно смотрели на мир тёмными провалами узких бойниц, окружённых следами старого пожара. Двор зарос травой, среди которой проглядывали остатки фундамента хозяйственных пристроек.

Там Робин узнал о предательстве.

Первой переметнулась Элайза – девчонка, которую привёл Жан. Излишне привязанная к семье, она испугалась вставшего перед ней выбора, и сдала их. А мальчишка, которому он верил, последовал за ней. Планы вынашивались в тайне, не проболтайся Жан другу в попытке спасти его, лидер бы так и не узнал, что в крепости их ждёт засада. И всё равно, убить не смог. Впервые он проявил милосердие, за что и поплатился. Предатель обещал искупить вину, показать безопасный путь, а потом…

Робин тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и взглянул в стремительно темнеющее небо.

- Выступаем! – скомандовал он, и банда двинулась вниз по склону.

***

Элайза уже давно не сводила с меня взгляда, задавая один и тот же молчаливый вопрос: что там случилось? Ответить ей я не мог, от воспоминаний передёргивало. Мы пробирались узким лазом, отведя факел в сторону, краем глаза я уловил тень в нише. Сперва подумалось, это бродяга забрался в подземелья, спасаясь от стужи, но потом он обернулся. Тело менялось стремительно, скрючилось и опустилось на четвереньки, упираясь в пол отростками с костяными зубцами, как у пилы. Кожа приобрела тёмно-бежевый оттенок, на лице и шее появились бурые пятна. Голова стала непропорционально большой, покрывшись наростами вместо волос, в темноте они походили на обугленную плоть. Он почти прижался к полу, из пасти раздалось угрожающее шипение.