Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия

К югу от Внутренней Сирии жили народы, родственные древним евреям. Собственно говоря, когда‑то они были частью единого этноса. Их предки перешли из Месопотамии в Сирию, а затем откочевали еще южнее. Они и получили название «ибрим» — перешедшие (подразумевается — реку Евфрат), откуда и название — евреи. Еще позже часть еврейских племен оказалась в Египте, а затем покинула его. Эти ушедшие из Египта двенадцать племен образовали союз Израиль, и именно за ними закрепилось название «евреи».

Те же, кто не добрался до Египта, кочевали к востоку от Иордана и Мертвого моря. Это были моавитяне и аммонитяне. Их уже евреями не называют, а современные ученые предпочитают именовать их народами еврейского круга. О них и их культуре известно очень мало. Столицей аммонитян был город Рабат–Аммон. Этот город существует до сих пор и является столицей современной Иордании Амманом. В 1868 г. немецкий миссионер Клейн нашел на территории, где когда‑то существовало царство Моав, большую надпись, и за ее обладание стали соперничать немцы и французы. Местные бедуины подумали, что если иностранцы так жаждут получить этот камень, значит, он обладает чудесными свойствами, и разбили его на мелкие кусочки. И все же знаменитый французский востоковед Шарль Клермон–Ганно, служивший в то время переводчиком во французской миссии в Иерусалиме, сумел приобрести часть осколков и соединить их. Другие обломки оказались в руках англичанина Уоррена. Он сделал эстампаж и отослал его Клермон–Ганно, который и исследовал всю надпись. Она была составлена от имени моавитянского царя Меши, жившего в IX в. до н. э. и уже известного из Библии. В 1870 г. Клермон–Ганно опубликовал эту надпись. Она тотчас вызвала огромный интерес во всем научном мире, в том числе и в России. Надпись Меши упоминает некоторых моавитянских богов и дает некоторое представление о местной религии. К сожалению, других подобных памятников древнего Моава до сих пор не обнаружено.

Труды ученых самых разных стран не пропали даром. Несмотря на все трудности, наука сумела приблизиться к пониманию религии и мифологии не только угаритян и финикийцев, но и народов Внутренней Сирии и Заиорданья.

БОГИ

Финикийцы и угаритяне почитали большое количество самых разных богов [1]. Многие из них были унаследованы от далекого первобытного прошлого. Некоторые являлись общими не только для аморейско–ханаанейского культурного крута, но и для семитов вообще, а для западных семитов особенно [2]. Поэтому в угаритской и финикийской религиях очень много схожего. Имелись в них также представления о богах, которым поклонялись и населившие Сирию арамеи, и обитавшие в соседней Палестине евреи (до того времени, когда их религия была радикально изменена религиозными реформами и утверждением единобожия) [3]. Все это смешивалось с религиозными культами, возникшими в финикийских и аморейских городах уже в период государственности.

Ни Финикия, ни аморейский мир никогда не были едиными государствами. Отсутствие политического единства, сложное взаимодействие старых и новых религиозных представлений, влияние других народов — все это не только увеличивало число почитаемых богов и богинь, но и способствовало тому, что их черты часто переплетались. Появлялись различные божества с одинаковыми или близкими функциями, однако совершенно самостоятельные и часто даже не связанные друг с другом.

Многие первобытные народы, и среди них предки финикийцев, считали, что имя является неотъемлемой частью человека и знание имени позволяет получить власть над его обладателем. Тем более это относилось к богам. Но бог может очень рассердиться на попытку человека подчинить его и сурово такого нечестивца наказать. А значит, нельзя произносить подлинное имя божества. Этот страх перед подлинными именами богов унаследовали и финикийцы и угаритяне. Поэтому они часто использовали такие слова, как эл («бог»), баал или баалат («владыка» или «владычица»), адон или адонай («господь») [4]. И порой очень нелегко разобрать, какое конкретно божество скрывается под тем или иным названием. Кроме того, те же слова служили и собственными именами некоторых богов. И это создает дополнительную трудность.

В финикийско–аморейской религии существовали общефиникийские и общеаморейские божества, хотя в любом городе они могли приобрести некоторые специфические черты. Одновременно были и божества, почитаемые лишь в данном месте. Каждый город имел свое божество–покровителя, в образе которого воплощалось все самое ценимое здешними жителями. При этом они, не смущаясь, подчас наделяли своего патрона чертами и функциями других божеств. Появились и божества, покровительствующие той или иной деятельности, тому или иному проявлению человеческих качеств и стремлений. Случалось и так, что какому‑либо божеству особенно поклонялись люди определенной профессии.

Среди богов, которых чтили и финикийцы и амореи, были умирающие и воскресающие божества [5]. Обычно считалось, что это более молодые боги или даже люди, после своей кончины обретшие бессмертие силой любви богини [6]. И именно эти боги, символизирующие воскресение мира после подобной смерти спячки в ходе зимы или засухи, часто оказывались наиболее почитаемыми в какой‑либо местности [7].

Весьма почитали и амореи и ханаанеи, к которым, как мы уже говорили, относились финикийцы, объекты и явления, тем или иным образом выдающиеся. Так, объектом почитания были и горы вообще («высоты», как их называет Библия), и отдельные горы, как Цафон недалеко от Угарита или Кармел на границе с Палестиной, и целые горные цепи, как Ливан. Точнее, почитались божества — владыки этих гор. Но иногда обожествлялись и сами горы — например, гора Цафон (угаритяне ее называли Цапану [8]). Поклонялись финикийцы некоторым деревьям. Существовали даже «священные леса». Особым предметом поклонения были так называемые бетилы. Это камни или каменные столбы, считавшиеся священными и воспринимавшиеся как жилище божества (само слово «бетил», или, правильнее, «бет–эл», означает «дом бога»). Подобное почитание, несомненно, было наследием первобытности, когда камни, деревья, какие‑либо предметы явля–лись объектами культа (такое восприятие неодушевленных предметов как наделенных сверхъестественной силой и одушевленных, а также религиозное поклонение им называются фетишизмом). От древнейшего почитания или, наоборот, проклятия отдельных животных идет и такое же почитание либо проклятие животных у финикийцев, как и вообще у западных семитов. Так, финикийцы чрезвычайно почитали быка и проклинали кабана.

Царь Библа перед богиней Исидой–Хатхор. IV в. до н. э Известяк

История аморейско–ханаанской (угаритской и финикийской) религии была довольно долгой. И за это время религиозные представления и рассказы о богах изменялись. Менялись и представления о роли, какую играло то или иное божество в жизни финикийцев. Это не упраздняло старые взгляды, но видоизменяло их, заставляя сосуществовать с новыми.

Иногда финикийцы и угаритяне принимали чужих богов. Первоначально это были преимущественно те или иные египетские божества, которые порой воспринимались как привычные местные, но в египетском обличии и с египетскими именами. Из египетских богинь в Финикии пользовались особым почетом Исида и Хатхор [9]. Во многих городах Сирии, в том числе в Угарите, жило большое количество хурритов — людей, принадлежавших к одному из народов этого региона. И некоторые хурритские божества, как, например, Кумарби, Тешуб, Шаушка, стали почитаться в Угарите. После завоевания Александром Македонским Восточного Средиземноморья важное значение приобрели греческие боги, а после подчинения его Риму — римские. При этом жители здешних стран старались те или иные собственные божества отождествить с греческими и римскими. В результате многие прежние боги начали почитаться как разные проявления, ипостаси, верховного греческого бога Зевса. Например, гора Цафон в греко–римское время стала называться Касием, а бывший Владыка Цафона (Баал–Цафон) — Зевсом Касием.