Мифология Ближнего Востока

Прежде чем мы начнем рассматривать жреческий вариант мифа о творении, желательно все-таки разобраться, что еврейский писатель, которого мы условно называем яхвистом, сделал с мифами, которые мы описали.

В результате прихода семитских народов в Месопотамию древние и достаточно примитивные мифы претерпели значительную обработку. Если мы сравним вавилонский миф о творении с шумерскими мифами, то станет ясно, что многие изначальные элементы оказались в тени, а на первый план вышло литературное мастерство редактора. Но поскольку семитские поселенцы восприняли или уже имели те же общие идеи о природе вселенной, что и их шумерские предшественники, то никаких фундаментальных изменений в мифы внесено не было. Однако, когда мы рассматриваем изменения, внесенные рукой еврейского писателя, мы видим, что они были значительными. Его отношение к историческому материалу определялось концепцией, которая начисто отсутствовала в мировоззрении тех, кто сочинял или передавал из рук в руки эти мифы. Обращаясь к истории Израиля, он видит в ней некий разумный план, в котором можно различить руку Бога, который предстает нравственным началом, всемогущим и мудрейшим. План начинает воплощаться с сотворения, и писатель прослеживает его ход через божественный выбор своего собственного народа Израиля как инструмента его осуществления и далее к будущему, пришествие которого определено, говоря словами мифа: «И было начало». Яхвист пишет то, что было торжественно названо «историей спасения».

Поздние еврейские писатели часто настаивают на том, что среди людей не было свидетелей божественного акта творения мира. Автор Книги Иова говорит о том, как Яхве иронически спрашивает Иова: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов, 38: 4). Поэтому единственно возможным способом рассказать о начале и о конце этой самой «истории спасения» был миф. Образы и символы мифа – победа над драконом, сад, древо познания Добра и Зла, змей – становятся языком для выражения того, что просто было невозможно выразить другим способом. Другие мифы из первых двух глав Книги Бытия, которые нам еще только предстоит рассмотреть и которые изначально были эпизодическими и разрозненными, вплетены в повествование, темой которого является воплощение божественной цели.

Вариант Ж. Когда после возвращения из Вавилона некоторых изгнанников (что стало результатом либеральной политики Кира) был восстановлен иерусалимский храм и его культ, жреческое сословие, называющее себя писцами, прототипом которых был писец и жрец Эзра, обратило внимание на формирование правовой и исторической традиции своего народа. По свидетельству еврейских литературных источников, этим занимались набожные и хорошо образованные люди, которые придали литературе Израиля ту форму, в какой мы ее знаем сейчас, а именно – собрание книг, которые мы называем Ветхим Заветом. Мало кто может сомневаться, что среди документов, которыми они пользовались, создавая историю Израиля, у них в распоряжении были хроники древней истории человечества и предков еврейского народа в той форме, которую им придали последователи Яхве и Элохима. Отдельные части вариантов Я-Э уже были сведены воедино и прошли несколько этапов редактирования. Жреческий редактор почти ничего не изменил в истории о творении мира и рае в изложении яхвиста, поэтому мы можем предположить, что он был согласен с этой версией событий. Однако перед историей о творении в варианте Я-Э он добавил свой вариант, который, как мы уже отметили, отличается от первого весьма значительно. Поэтому мы должны задать себе вопрос: какие источники лежат в основе этого рассказа, каковы религиозные воззрения самого редактора и почему он считал необходимым добавить второй рассказ о творении к варианту Я-Э?

Разрыв между вариантами Ж и Я-Э происходит в стихах 2–4 1-й и 2-й глав Книги Бытия. Вариант Ж заканчивается словами, которые как бы суммируют все вышеописанные события: «Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время когда Господь Бог создал землю и небо». Мы уже видели, что и в египетском, и в вавилонском мифах деятельность по сотворению состоит в процессе зачатия. А начальные строки аккадского мифа о творении содержат генеалогическую таблицу, заимствованную из более древней шумерской версии. Идея о том, что творение состояло из акта произведения потомства, сохранилась и в варианте Ж в слове «поколения», однако она полностью утеряла свое первоначальное значение и оказалась демифологизированной.

Мы уже знаем, что в основе варианта Я-Э лежит месопотамский миф, хотя в нем и присутствует сильный палестинский налет, что предполагает, что месопотамский материал был впитан ханаанской культурой до того, как его использовал израильский литератор. Общепризнано большое сходство между рассказом о творении, содержащимся в вавилонском мифе, и текстом, написанным израильским писателем. В отличие от безводной пустоши, которая, по версии варианта Я-Э существовала до начала созидательной деятельности Яхве, и изначального состояния вселенной, которая по версии Ж представляла собой водный хаос, это состояние очень близко к тому, как описывается доисторическое состояние вселенной в шумерских и вавилонских мифах о творении мира.

Более того, еврейское слово, используемое для обозначения водного хаоса, – «t'hom» – искаженный вариант имени Тиамат, дракона хаоса, которого победил Мардук, прежде чем приступить к сотворению мира. Мы уже знаем, что в «Энума Элиш» Мардук разрубает тело Тиамат на две части; одну часть он закрепляет на небе, чтобы удержать верхние воды на своем месте. Это перекликается с текстом варианта Ж, где описывается сотворение тверди, которая изображена как твердый свод, протянутый над землей.

Описание последовательных действий по творению мира, которые длились шесть дней, очень напоминает череду событий, приведших к сотворению в вавилонском мифе. Поэтому несмотря на то, что автор-жрец подверг вавилонский материал всесторонней обработке, невозможно не прийти к выводу, что в основе его повествования о творении лежит материал вавилонского происхождения, не испорченный, как это случилось с вариантом Я-Э, ханаанским влиянием.

Однако нам еще предстоит ответить на вопрос, почему церковный литератор поместил второй вариант мифа перед тем, который он нашел в документах яхвистской общины, и почему принятый церковью текст говорит о семи днях создания.

Стоит вспомнить, что школа, или гильдия, писцов, к которой принадлежал и Эзра, состояла из священнослужителей. Сферой их интересов были храм и культ. Их отношение к материалу, с которым они работали, было скорее литургическим, чем историческим. Именно благодаря им псалмы стали использоваться, как им и положено, на великих праздниках священного года евреев; именно они расположили части Пятикнижия в привычном нам порядке; именно благодаря им Пятикнижие и остальная часть Ветхого Завета стали использоваться в массовых богослужениях. Они всеми силами стремились сохранить и передать следующим поколениям порядок традиционных сезонных праздников. Последние исследования ученых свидетельствуют о том, что с самых древних времен евреи традиционно праздновали праздник Нового года, основные черты которого в некоторой степени напоминают праздники Нового года, который отмечали в Месопотамии. Одной из отличительных черт этого праздника была коронация царя как представителя бога, Ашшура или Мардука, сопровождаемая рассказом о победе бога над Тиамат и декламацией хвалебных гимнов Мардуку, в которых перечислялись все пятьдесят его имен. В Вавилоне миф о творении занимал в этих церемониях особое место и его читали как магическое заклинание – обращение к животворящей силе в тот момент совершения ритуала, когда бог возвращается к жизни.

В последних исследованиях высказывается предположение о том, что у праздника еврейского Нового года были общие черты с вавилонским праздником и что коронование Яхве и празднование в честь его великих деяний занимали центральное место в ритуале. Мы уже знаем, что в еврейской поэзии сохранился миф о победе Яхве над драконом хаоса. Вариант Ж имеет не повествовательную форму, как вариант Я-Э, а составлен из строф с периодически повторяющимся рефреном. Более того, мы знаем, что праздник еврейского Нового года отмечался в течение семи дней, что объясняет, почему действия по сотворению мира были разбиты на семь этапов. Поэтому предполагается, что отдельные части варианта вслух зачитывались священниками во время празднования Нового года, что в Книгу Бытия была включена литургия о творении, которую читали во время праздника, и что его естественное место в новогодней литургии было в самом начале раздела, посвященного созидательной деятельности Яхве.