Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

– От страха, – ответил Дон Кихот, – он тебе мог показаться величиной с полмира. Удались, Санчо, не мешай мне. Если я погибну, то не забудь о нашем старинном уговоре: извести об этом Дульсинею.

Тут наш рыцарь снова принялся торопить надсмотрщика и повторять свои угрозы. Санчо погнал своего серого, возница – своих мулов как можно дальше от повозки, в которой находились львы. Бедный оруженосец был уверен, что его господину на этот раз не уцелеть, и заранее оплакивал его гибель. Однако слезы и причитания не мешали ему изо всех сил понукать серого.

Когда надсмотрщик убедился, что беглецы отъехали на значительное расстояние, он снова принялся умолять Дон Кихота отказаться от своего намерения сразиться со львами. Но рыцарь резко ответил, что мольбы и заклинания ни к чему не приведут, и повторил свое приказание отпереть клетки. Пока надсмотрщик возился, отпирая первую клетку, Дон Кихот обдумывал, как ему лучше сражаться – пешим или на коне. Наконец он решил, что будет сражаться пешим, так как вид львов может испугать Росинанта. Поэтому, соскочив с лошади, он отбросил копье, схватил щит, обнажил меч и медленным шагом, с изумительной отвагой и твердостью, направился прямо к повозке, поручив себя сначала богу, а затем сеньоре Дульсинее.

Когда надсмотрщик увидел, что Дон Кихот уже приготовился к бою и что так или иначе ему придется выпустить на волю львов, он распахнул настежь дверцы первой клетки. Сидевший там лев был необычайно велик и страшен.

Но, вместо того чтобы выскочить из клетки и броситься на Дон Кихота, зверь повернулся, раскинул лапы и потянулся всем телом. Затем он открыл пасть, медленно зевнул, высунул язык и облизал себе глаза и морду. Умывшись, лев высунул из клетки голову и повел глазами, сверкавшими, как угли. Его горделивая осанка и свирепый взгляд могли привести в ужас само бесстрашие, тем не менее Дон Кихот с невозмутимым спокойствием глядел на него в упор и желал только одного: чтобы лев поскорее выпрыгнул из повозки и вступил с ним в рукопашный бой, ибо рыцарь наш был уверен, что изрубит его в мелкие куски.

Однако благородный лев не был дерзок. Он не обратил внимания на ребяческий задор Дон Кихота, поглядел кругом, повернулся, показав нашему рыцарю свой зад, а затем спокойно и невозмутимо лег. Дон Кихот, увидев это, приказал надсмотрщику ударить льва палкой, чтобы разозлить и выгнать из клетки.

– Нет, этого я ни за что не сделаю, – ответил надсмотрщик. – Ведь если я его разозлю, так он прежде всего растерзает меня самого. Довольно с вашей милости, сеньор рыцарь, и того, что было. Вы доказали вашу храбрость. Не следует искушать судьбу. Смелый воин обязан вызвать врага на бой и ожидать его на поле битвы. По-моему, это все, что от него можно требовать. А если враг не явился, – значит, он струсил и побежден. Тот же, кто его ждал, заслуживает венца.

– Пожалуй, вы правы, мой друг, – ответил Дон Кихот. – В таком случае заприте дверцы и выдайте мне свидетельство: опишите подробно, как вы отперли дверцы, как я спокойно стоял перед клеткой, а лев не вышел, как я долго ждал его, но он повернулся ко мне задом и разлегся в клетке. Я исполнил свой долг; прочь всякие волшебства, и да поможет господь разуму, правде и истинному рыцарству! Итак, повторяю, заприте клетку, а я тем временем подам знак нашим беглецам, чтобы они вернулись. Пусть они из ваших уст услышат о моем подвиге.

Надсмотрщик запер клетку, а Дон Кихот нацепил на острие копья платок, которым он вытирал себе лицо после творожного дождя, и стал им размахивать, чтоб призвать обратно беглецов. Санчо, заметив, что Дон Кихот делает знаки, воскликнул:

– Убейте меня, если мой господин не победил этих свирепых зверей. Ведь это он нас зовет.

Погонщик оглянулся и увидел, что Дон Кихот действительно призывает их обратно. Облегченно вздохнув, они повернули назад. Когда они подъехали к повозке, Дон Кихот сказал вознице:

– Братец, вы можете снова запрячь ваших мулов и продолжать путь, а ты, Санчо, выдай ему и надсмотрщику по золотому эскудо в вознаграждение за потерянное время.

– Очень охотно, – ответил Санчо, – но что же сталось со львами? Ранены они или убиты?

Тогда надсмотрщик подробно и неторопливо рассказал об исходе сражения, расписывая самыми яркими красками мужество и доблесть Дон Кихота. Едва взглянув на него, лев струсил и не захотел выйти наружу, хотя клетка была открыта. Рыцарь велел его раздразнить, но надсмотрщик заявил, что нельзя испытывать бога, дразня льва и заставляя его насильно выйти из клетки. Тогда рыцарь неохотно и против своей воли позволил запереть дверцы клетки.

– Ну, что ты скажешь, Санчо? – спросил Дон Кихот. – Какое колдовство может устоять против истинной доблести? Волшебники могут лишить меня удачи, но отнять у меня мужество и отвагу им не под силу.

Санчо дал два эскудо, возница впряг мулов, надсмотрщик поцеловал руку Дон Кихота, благодаря за щедрую подачку и обещая рассказать об этом подвиге самому королю, как только прибудет в столицу.

– А если его величество пожелает узнать, кто совершил этот подвиг, – заявил тут Дон Кихот, – то скажите ему: рыцарь Львов, ибо отныне я желаю именоваться рыцарем Львов, а не рыцарем Печального Образа.

Глава 41 о великом приключении в пещере Монтесинос, находящейся в самом сердце Ламанчи

После доблестного приключения со львами Дон Кихот и его оруженосец поехали дальше, держа путь в Сарагосу. Однако нашему рыцарю непременно хотелось посетить по дороге знаменитую пещеру Монтесинос [81], находившуюся в самом сердце Ламанчи. Беда была только в том, что ни он, ни его оруженосец не знали, как до нее добраться. Но, к счастью, им скоро повстречались на пути двое, не то духовных, не то студентов, и с ними два крестьянина; все четверо ехали верхом на ослах. И студенты и крестьяне были поражены видом Дон Кихота (как бывали поражены все, встречавшиеся с ним в первый раз) и умирали от желания узнать, кто этот человек, столь мало похожий на обыкновенных смертных. Дон Кихот приветствовал их и, услышав, что они едут в ту же сторону, куда и он, предложил продолжать путь вместе. Предупреждая их вопросы, он в кратких словах объяснил, что по званию и роду занятий он странствующий рыцарь, ищущий приключений во всех частях света, что имя его Дон Кихот Ламанчский, а прозвище рыцарь Львов. Для крестьян это все было совершенной тарабарщиной, но студенты сразу же догадались, что Дон Кихот не в своем уме. Тем не менее они глядели на него с удивлением и уважением.

Дон Кихот поведал им о своем желании посетить прославленную пещеру Монтесинос, чтобы убедиться собственными глазами, правду ли рассказывают об ее чудесах, и спросил, как до нее добраться. Один из студентов взялся проводить его к пещере, заявив, что он любитель рыцарских романов и почтет для себя большой честью сопутствовать столь знаменитому рыцарю, каким является Дон Кихот Ламанчский.

По дороге Дон Кихот поинтересовался, каким наукам студент собирается себя посвятить. Тот ответил, что он гуманист, а кроме того, пишет книги, дабы напечатать их к великой пользе и не меньшей утехе общества. Одна из его книг называется «О костюмах»; в ней описывается семьсот три костюма с указанием их цветов, девизов и шифров. Руководствуясь этой книгой, придворные кабальеро могут без труда придумать себе для любого празднества подобающий костюм.

– У меня, – прибавил студент, – есть еще другая книга под названием «Дополнения к Виргилию Полидору» [82]; в ней рассказывается о различных изобретениях. На эту книгу я потратил много труда и учености; в ней я изъясняю и излагаю изящным слогом все вопросы, на которых Полидор не останавливался подробно. Например, он позабыл сообщить, кто из людей первый схватил насморк, кто первый изобрел целебную мазь. Я же объясняю все это подробнейшим образом, ссылаясь более чем на двадцать пять авторов. Отсюда ваша милость может заключить, сколько мне пришлось поработать и как будет полезна людям моя книга.