Мемуары

/Французы или Англичане? / Тем временем Майор по-прежнему так еще ничего и не решил. Он как бы застыл, разделенный между двумя страстями, о каких я недавно сказал. Он даже не знал еще, как же ему поступить, когда ему явились доложить, что Милорд Монтегю, прибывший на барке в порт, желает поговорить с ним от имени Короля Англии. Его Величество Британское действительно отправил его к нему, в ожидании ответа Его Величества на запрос посланного к нему гонца, дабы выяснить, кем были эти заключенные, и являлись ли они теми, кого ему назвали. Он отправил также этого Милорда просить его охранять их понадежнее и не позволить им улизнуть. Майор повелел впустить его в город, где, едва выслушав его комплимент, он ответил ему, что весьма огорчен тем обстоятельством, что тот взял на себя труд явиться из такого далека понапрасну; люди, арестованные по его приказу, не были ни Англичанами, ни Шотландцами, ни Ирландцами, и, следовательно, к ним у Короля, его Мэтра, ни в какой манере не было никакого интереса. Милорд Монтегю счел, что тот говорил ему все это, потому как был подкуплен, или же Кардинал пожелал спасти этих презренных; итак, рассудив кстати известить Короля, своего Мэтра, о том, что сказал ему Майор, он отослал своего камердинера обратно в Англию с письмом для одного из своих племянников, кто должен был поговорить об этом с Его Величеством Британским.

Однако Майор, кто по рапорту, сделанному ему о заключенных, принял их всех за Французов, испугавшись, как бы не ошибиться после того, что сказал Милорд, явился лично узнать от них, кто они такие. Он тут же узнал двоих или троих, кого он видел на службе, прежде чем получить свое майорство, и, рассудив по этому обстоятельству, что был неправ, столь скоро распорядившись на их счет, а Король Англии подобно ему поступил не особенно хорошо, показав себя столь легковерным, он настойчиво повторил Монтегю все, что уже ему сказал, тогда как он принес извинения этим Офицерам за такое обращение с ними с его стороны.

Между тем человек, кто явился ко Двору от имени Его Британского Величества, прибыв туда, получил от Короля не только самые прекрасные слова, каких он только мог пожелать, но еще и королевский указ Майору передать ему в руки тех Англичан, каких он мог приказать арестовать. Государственный Секретарь по Иностранным Делам, к кому он адресовался, прежде чем поговорить с Его Величеством, сказал ему, тем не менее, что он не знал, кто мог бы дать такие сведения Королю, его Мэтру, но что до него, то он даже не слышал никаких разговоров об этом; правда, могло случиться и такое, что его об этом не известили, потому как город, где, по его словам, были арестованы эти люди, не относился к его департаменту; он ему посоветовал, однако, прежде чем предпринимать другие демарши, поговорить об этом с Месье ле Телье, потому как если все было правдой, тот, без сомнения, об этом слышал, поскольку город относился к его департаменту; тем не менее, он не мог помешать себе сказать ему еще раз — он не верил, будто бы это известие было верным, потому как дело вроде этого, если бы оно было истинным, не осталось бы погребенным в молчании, как это было сделано по этому поводу. Король сказал почти то же самое посланнику, потому как тот говорил с ним, не замолвив ни словечка о деле Месье ле Телье, кто мог бы его об этом оповестить, и до того, как этот Государственный Секретарь имел бы время информировать Его Величество о поводе его появления. Он был столь хорошо предупрежден, что известие было верным, и столь ревностен к интересам Короля, его Мэтра, что счел бы непоправимой ошибкой отложить хоть на момент просьбу, с какой он должен был обратиться от его имени.

Прежде чем королевский указ был отправлен, Его Величество, кто действовал совсем не так торопливо, как тот, пожелал узнать от Месье ле Телье, в чем же было дело. Месье ле Телье ему ответил, что и в самом деле Майор Булони приказал арестовать шестнадцать человек, явившихся в барке для входа в город, но он ему вовсе не сообщал, будто бы они были Англичане; он ему вовсе не сообщал также, будто бы приказал их арестовать по какому-либо иному поводу, как потому, что они, по его мнению, ответили на его вопросы с наглостью; однако, если ему будет позволено сказать, что он об этом думал, то он был убежден, что эти шестнадцать человек были пятнадцатью Офицерами и одним заключенным, кого они вырвали из рук Испанцев, препровождавших его в Ньюпорт для доставки куда-то за море. Он не хотел говорить большего Его Величеству, потому как он боялся навредить Кардиналу, ради чьих интересов, как он прекрасно знал, эти пятнадцать Офицеров и пустились в кампанию. Король полюбопытствовал узнать, кем был этот заключенный, и ради каких резонов Испанцы обошлись с ним в таком роде; но когда Месье ле Телье ответил ему, что об этом он ничего не знал, и только Месье Кардинал обладал этим секретом, Его Величество спросил об этом у Его Преосвященства.

/Кардинал принимает меры. / Этому Министру было совсем нетрудно ввести его в заблуждение. Он ему ответил, что это был шпион, кого он отправил в Брюссель, и кто был там раскрыт, в том роде, что он бы совершенно погиб, если бы не сделал того, что сделал для его спасения. Король вовсе не стал входить в дальнейшие обсуждения дела, но подумав о том, что посланник Англии ошибался, когда уверился, будто бы эти шестнадцать человек были Англичане, он пожелал его в этом разубедить. Вот это уже оказалось совсем непросто. Тот был настолько уверен в обратном, что ответил Его Величеству, якобы Король, его Мэтр, будет недоволен им, по крайней мере, пока не увидит всего своими собственными глазами; он не отвечал и за то, до каких пределов дойдет его негодование, если он хоть раз вобьет себе в голову, будто бы пожелали увильнуть от его просьбы, потому как он ничего не принимал так близко к сердцу, как дело вроде этого. Месье Кардинал тут же вмешался и сказал Его Величеству, что надо было удовольствовать Короля Англии, поскольку его посланник столь недоверчив; стоит ему только выдать тому королевский указ, дабы тому передали на руки заключенных, и послать в то же время с ним курьера, и если окажется, что они не Англичане, указ останется без исполнения. Посланник на это согласился, отправился вместе с курьером, и вскоре они прибыли в Булонь.