Славянские хроники

Эту хронику выписали из старинной рукописи по поручению благороднейшего и сиятельнейшего мужа Арнольда Хвитфельда схоластики из Рибе, умоляя его извинить их, если они где-нибудь сохранили обычную для монахов древнюю орфографию или не в полной мере разобрались в сплетении слов и сокращениях текста. 1579 г.».

Этот квадратной формы апограф был написан на 18 состоящих из 12, а некоторые- из 10 или 14 листов тетрадях, отмеченных на первой странице 18 первыми буквами алфавита, которые выполнены красной краской. Выяснено, - и это доказано самим заглавием рукописи, - что почерки разных людей, следуя друг за другом, настолько расходятся между собой, что мнение, будто большинство тетрадей были написаны одним схоластиком, следует отвергнуть. При написании названий глав использовалась главным образом киноварь, а кое-где и зелёная краска; на последней странице переписчик добавил киноварью слово «Конец» вместе с фигурой, которая очень часто встречается в конце печатных книг XVI в., и надписал: P.G. тр. Этот апограф уже много лет назад был передан фон Вайтцем из Копенгагена в наше пользование, а недавно вместе с прочими сокровищами Копенгагенской библиотеки весьма любезно отправлен к нам в Гамбург. Он, судя по всему, восходит к списку, имеющему огромное значение в выстраивании слов Арнольда. Однако по поводу этой книги до сих пор идут споры. Так, полагают, что это не утерянный ранее список Ранцау, а другая, также по большей части утерянная старинная книга, два фрагменты которой хранятся в Праге и Брюнне и которая является его архетипом.

Фрагмент рукописного Пражского списка, ныне хранящийся в Национальном музее, содержит всего 8 листов. Несколько лет назад он был отправлен к нам в Гамбург. Он начинается с главы 5-й кн. III словами: «умножаясь, словно ливанские кедры», и заканчивается главой 10-й той же книги словами: «ты слышатель слова». Текст записан по 31 строке на страницу; названия глав, также как и их начальные буквы, выполнены киноварью и не имеют нумерации. Переписчик не избежал ошибок, некоторые из которых были исправлены ещё в древности.

Брюннский фрагмент, отмеченный Керронием, чьи рукописные книги приобрела коллекция провинциальных чинов, под № 27, Ваттенбах предоставил в наше пользование в 1848 г., когда мы ездили в Австрию, а в 1859 г. попечители этой коллекции весьма любезно переслали его к нам в Гамбург. Фрагмент, к которому ныне примыкает список посланий Горация, написан в XIII в. и состоит в настоящее время из шести тетрадей по восемь листов в каждой, кроме первой и третьей, которые состоят из шести листов; причём легко установить, что первая тетрадь, в которой ныне отсутствует в конце целый лист, раньше также состояла из восьми листов. Внизу на первой странице каждая тетрадь отмечена более поздней рукой той или иной буквой: вторая отмечена буквой Н, третья - I, четвёртая - К, пятая - L, а шестая - М; отсюда следует, что первая тетрадь Брюннского фрагмента была седьмой тетрадью всего списка; той же рукой на последних страницах тетрадей записаны стражи, которых называют типографами. Этот фрагмент, который содержит почти третью часть Арнольда, - от слов: «мужа, брата маркграфа Конрада» (IV, 2) до слов: «оглушённый внезапным падением, озирался в поисках помощи» (V, 27), - не пощадило жестокое время. Так, из первой тетради уцелело всего четыре листа, во второй внизу с внутренней стороны обгорели первый и второй листы, а в шестой - восьмой лист. Тем не менее исключительно толстый пергамент списка оказал огню яростное сопротивление, так что в этих местах утеряны лишь немногие буквы. Но поскольку жир пергамента от высокой температуры расплавился и окрасился в тёмный цвет, а сам пергамент сильно обгорел в разных местах, то, несмотря на все усилия, разобрать там что-либо невозможно.

Текст записан по 31 строке на страницу; строки проведены чёрной краской, причём первая и третья из них, а также последняя и третья с конца проведены через весь пергамент; текст с левого и правого края ограничен двумя линиями, также проведёнными через всю страницу. Сам текст выполнен красиво и аккуратно, замечателен краткостью и изяществом отделки; эта тщательность заметна также в цифрах, добавленных ради нумерации, в почти всегда чётко прописанных буквах, а также в некоторых вписанных между строк и полезных для читателя заметках. При написании названий глав, которые не имеют нумерации, и их начальных букв, украшенных сверх того синими линиями, проведёнными кистью и не выходившими за пределы букв, использовалась киноварь. Их более древняя форма резко отличается от той, которую использовали в более позднюю эпоху. Буквы, как то видно по приведённому нами в качестве образца тексту, имеют округлую, не заострённую и не изломанную форму; в нескольких первых строках страниц встречается также продолговатая форма букв, как в грамотах XIII в. Заглавные буквы, особенно Е, М, R, V, можно найти как в первых словах предложений и в именах собственных, так и в обычных словах; и тут, и там все слова записаны заглавными буквами, как AMEN, MARIA, SURS. Кроме того, следует обратить внимание на то, что сложно различать «d» и «с1», несколько раз вместо дифтонгов «ае» и «ое» используется вокальное «е» с прибавленным снизу крючком (е); в середине слов буква «d» редко когда соединена с другими буквами (d); текст почти всегда записан кратко; буква «i» тут и там обозначается с точкой и, чтобы уберечь читателя от ошибки, в конце слов часто удлинена (1); буквы «V» и «и» встречаются вперемежку в начале и в середине слов. Некоторые особенности этого списка, по-видимому, не были характерны для того века, когда он был написан. Так, писец почти всегда писал «ti» вместо «ci», «ci» вместо «ti» (amiticias, faties и пр.) и очень часто «пр» вместо «тр». Здесь следует также упомянуть, что список писался неравномерно, что часто встречается в старинных книгах. Численность строк всегда одинакова, но, хотя в целом буквы записаны разреженно и форма их более толстая, ты найдёшь места, где буквы уже и мельче. Это произошло потому, что писец пользовался разными перьями и пергамент не всегда был одинаково выбелен. Несколько раз он, по-видимому, списывал текст не подряд, слово за словом, а оставлял пропуски, чтобы сделать потом вставки. Поэтому, если места не хватало, он писал буквы более узко или вставлял их между строк. Порядок слов в последующем часто менялся, и к тем словам, которые нужно было поменять местами, сверху добавлялись две чёрточки. На полях от того места, где был написан текст, то тут, то там добавлялось впоследствии пропущенное по порядку слово. Хотя это и вызывает немалое удивление, но ввиду согласия фрагмента с прочими списками, приходится отказаться от мнения, будто эти поправки были сделаны в списке, в целом написанном столь тщательно и аккуратно, корректором, по своему усмотрению изменившим слова Арнольда.

То, что эти два фрагмента относятся к той древней рукописной книге, которая был выписана схоластиками из Рибе, доказывается аргументом, следуемым из самого их внешнего вида и весьма очевидным: все пять тетрадей Брюннского и одна тетрадь Пражского фрагментов начинаются и заканчиваются теми же словами, что и тетради Копенгагенского апографа, отмеченные буквами Н, I, К, L, М и Е. Совпадение могло иметь место только в том случае, если предположить, что тетради Шаумбургского списка ради быстрейшего завершения апографа были разрезаны и переданы для переписки отдельным схоластикам. Сила этого единственного в своём роде аргумента отнюдь не умаляется для обоих фрагментов сравнением их с Копенгагенским апографом; ибо все несовпадения почти целиком сводятся к легко изменяемой тут и там орфографии и к некоторым ошибкам, совершённым при расшифровке сокращений древнего текста, в которых схоластики из Рибе, по их собственному признанию, не слишком хорошо разобрались. Если сравнить между собой Брюннский и Пражский фрагменты, то сразу же бросаются в глаза явные признаки их связи - то же количество строк и тот же способ написания (напр. Sclauiam, Sclaui, Sclauorum, uelud, illut, set, eciam, Frithericus, Wldensis и т.д.). Возраст списка, разрозненные листы которого хранятся в Праге и Брюнне, по-видимому, довольно верно определил Добровский, когда позаботился добавить к прикреплённому спереди Брюннского фрагмента бумажному листу фразу: «Итак, эта едва третья часть всей хроники Арнольда, этот фрагмент XIII в. имеет величайшую ценность благодаря своему возрасту». И приписал внизу своё имя. Весь список некогда хранился в библиотеке замка Шаумбург, как это следует из заглавия Копенгагенского апографа. Поэтому мы считаем, что автор посвятил его одному из графов Шаумбургских, который позаботился сделать множество копий этого произведения и, очевидно, один экземпляр отправил Филиппу, епископу Ратцебурга, чьё имя вписано в начале книги, как то доказывает обращённое к нему послание.