Славянские хроники

У архиепископа Гамбургского не было зависимых от него немецких епархий. Экономическая основа и объём его светской власти были довольно слабы. Чтобы иметь возможность осуществлять миссионерскую деятельность у «шведов, датчан и славян», Анскарию в 845 г. было передано Бременское епископство, ранее зависевшее от Кёльна. Это пожалование, правда, было подвергнуто сомнению, да и в последующем, несмотря на все заявления Кёльна об отказе от Бремена, его принадлежность Гамбургу оставалась сомнительной с точки зрения церковного права. Саксонские герцоги также пытались использовать свои права фогтов этой церкви для упрочения собственных позиций. Когда архиепископ захотел расширить свои владения, это вызвало конфликт со светской и церковной знатью, но он всё равно основал монастырь Рамельсло в Верденском диоцезе. Единственную поддержку против грозящей со стороны соседей опасности ему оказывал император, заинтересованный в том, чтобы саксонская знать не усилилась сверх меры. Архиепископство рассматривалось им как основное средство для защиты давних целей имперской политики на Севере. Архиепископы Гамбурга как раз и были носителями имперской политики на севере Саксонии. Этим союзом особенно основательно сумел воспользоваться Адальберт, когда в 1062 г. взял в свои руки опеку над Генрихом IV и руководство имперской политикой. Теперь он смог сделать попытку приобрести графства своего епископства, овладеть имперскими аббатствами и думать о подчинении соседних епархий. Его властные манеры, непреклонность и беспощадная суровость, а также беззастенчивое использование любых возможностей вызвали ожесточённое сопротивление многих представителей знати, направленное не только против него самого, но и против королевской власти. Общие невзгоды на всю жизнь связали Генриха IV и его наставника узами Нерушимой верности. Преемник Адальберта - Лиемар - занял точно такое же положение. Вступить на этот опасный путь архиепископов заставила главным образом воля к самоутверждению и миссионерские обязанности.

Миссионерская деятельность Гамбурга простиралась на Швецию, Данию и земли славян. Из слабых племён и протокоролевств викингов Севера в X веке образовались сплочённые государства. Поощряемая Данией немецкая миссионерская деятельность распространилась на Норвегию и вновь занялась шведами. За обращением последовало учреждение датских епархий во главе с немецкими священниками, чьё политическое влияние не было безусловным. Однако теперь новообращённые сами обучали христианской вере других. Датчане и норвежцы боролись в Англии, а шведы находились в тесных связях с Польшей. Однако немецкие миссионеры из Польши и англосаксы из Кентербери не имели властных полномочий. Правители могли давать им задания по собственному усмотрению. Крещённые в Англии короли Норвегии чувствовали себя обязанными проводить миссионерскую деятельность, и Кнут Великий, который объединил Англию, Данию и Норвегию в одно крупное государство, думал точно так же. Он, правда, избегал разрыва с уполномоченным папой немецким архиепископством, но предпочтение всё равно отдавал отечественным и англосаксонским священнослужителям. Король Свен Эстридсен совершенно открыто взялся около середины XI века за создание независимого датского архиепископства. Так, весь северный ареал миссионерской деятельности грозил стать самостоятельным.

Архиепископ Адальберт не принимал никаких мер против чужих миссионеров, если те признавали его верховную власть, что было ему довольно тяжело ввиду его церковных полномочий. Он распространил активную миссионерскую деятельность немцев вплоть до Фарерских островов, Исландии, Гренландии и Лапландии. Но установление там окончательной церковной иерархии требовало ещё значительного времени. С помощью подложных грамот он успешно добивался неоспоримого подтверждения за ним со стороны папы этого обширного ареала миссионерской деятельности. Поскольку он смог указать на необходимость дальнейшей деятельности в этих странах, то ему ввиду несамостоятельности северных церквей не могли отказать в возможностях последующей миссии. Другие его мероприятия были ещё необычнее. В прошлые времена папство при случае соединяло архиепископства под властью одного примаса, или патриарха. Власть Кентерберийского архиепископа над архиепископством Йоркским в Англии служит тому наглядным примером. Возведение Гамбурга в ранг северного патриархата позволило бы посредством основания архиепископств постепенно, сообразно с состоянием христианизации, перевести датскую, норвежскую и шведскую церкви из непосредственной зависимости в опосредованную. Патриарх должен был занять влиятельное положение посредника между империей и северными государствами. Подобное решение вопроса предусматривало, правда, создание собственно немецких зависимых епархий. Эту задачу планировалось решить путём расчленения двойного диоцеза, включения в его состав славянских диоцезов и подчинения Верденской епархии. Так, дело дошло до «плана 12 епископств» Адальберта.

Однако для проведения подобной церковной реорганизации ему требовалось папское согласие. Дружественные ему римские папы Климент II и Лев IX заняли уклончивую позицию. Рим был полон клюнийских идей церковной реформы, которые требовали папской централизации и отвергали устаревшие формы имперской церкви. Так что планы Адальберта, вполне реальные для немецких отношений, должны были разбиться об это поразительно сильное и опасное для имперской власти изменение в настроениях курии.

Дворец архиепископа в Бремене отличался в те годы блестящей и увлекательной атмосферой. Архиепископ, пока был жив, играл свою роль с величайшим напряжением всех своих сил. Он уже вёл себя как патриарх, расточал свои владения, чтобы приобрести сторонников, и угощал правителей Севера со светской роскошью. Как регент империи он чувствовал себя равным королям. Миссионерская деятельность, политика и торговля постоянно приводили в его дом блестящие посольства от всех светских правителей. Строительство, науки и искусство также находили у него благоприятный приём. Однако Адальберт недооценил упорство своих противников и переоценил свои собственные силы. В материальном отношении он жил в надежде на будущие успехи. В итоге в 1066 г. произошла катастрофа. Трагическая судьба демонического, одержимого своими планами человека произвела сильное впечатление на Адама.

Среди летописцев средневековья Адам занимает видно место. В процессе большой и многолетней работы с источниками и тщательного сбора материала он собрал множество отдалённой по времени информации по истории архиепископов Гамбурга-Бремена и критически её осмыслил. Благодаря этому он сумел набросать вполне понятную картину немецкой миссионерской деятельности в Северной Европе. С живым участием он отслеживал успехи и неудачи, деятельность многочисленных церковных князей, а также их противников-королей на Севере и саксонских герцогов - в самой империи. Он искусно сумел заполнить неизбежные пропуски предания при изображении скандинавских и английских событий и для более углублённого понимания этого, столь чуждого христианству мира присоединил к своему сообщению первое научное описание неизвестных стран и народов Севера. Этот богатый материал был преподнесён в трезвой, деловой манере благодаря умелой композиции, которая достигает своей вершины в мастерском исполнении третьей книги. Здесь Адаму удалось с глубоко проникновенным психологическим пониманием передать неподражаемую характеристику его главного благодетеля Адальберта, к которому он относился с глубокой любовью и почтением. Миссионерские задачи Гамбурга-Бремена он рассматривает как высочайшую милость и в то же время тяжкую обязанность. Он чувствует свою сопричастность и соответственность за решение этих задач и все свои силы посвящает служению им. Его благочестие имеет под собой отнюдь не учёно-теологические основания. Обязанность духовенства подавать пример и смиренное служение христианству казались ему самоочевидными вещами. Однако он ничуть не сомневается в том, что духовенство должно заниматься внутри христианского распорядка также и светскими делами. Неслыханной дерзостью кажется ему допущение, будто император и папа ввиду новых задач не смогут более со всей силой поддерживать миссионерскую деятельность. Так, упрощая, он рассматривает развитие чересчур прямолинейно. Следствием этого являются некоторые ошибочные указания. Тем не менее стремление к правде у него одерживает верх над всеми прочими соображениями, даже если это приводит к неприятным для него выводам. Только узкий кругозор порой скрывает от него истину. Три вещи призван изобразить его труд: во-первых, достойные подражания деяния великих людей, во-вторых, обязательное изображение миссионерских задач и, наконец, в-третьих, описание особенностей стран и людей, которым посланники Христовы должны доставить благую весть. Пример прошлых великих деяний должен поощрить к тому же современников и потомков. Он в удобной форме представляет архиепископу данные об объёме его задач. А в отношении ставшего бездеятельным христианства его обширный отчёт доказывает безусловную необходимость поддержания северной миссии.