1«Отцу, и сыну, и святому духу» —
Повсюду — «слава!» — раздалось в Раю,
И тот напев был упоеньем слуху.
4Взирая, я, казалось, взором пью
Улыбку мирозданья, так что зримый
И звучный хмель вливался в грудь мою.
7О, радость! О, восторг невыразимый!
О, жизнь, где всё — любовь и всё — покой!
О, верный клад, без алчности хранимый!
10Четыре светоча [1770]передо мной
Пылали, и, мгновенье за мгновеньем,
Представший первым [1771]силил пламень свой;
13И стал таким, каким пред нашим зреньем
Юпитер был бы, если б Марс и он,
Став птицами, сменились опереньем. [1772]
16Та власть, которой там распределен
Черед и чин, благословенным светам
Велела смолкнуть, и угас их звон,
19Когда я внял: «Что я меняюсь цветом,
Не удивляйся; внемля мой глагол,
Все переменят цвет в соборе этом.
22Тот, кто, как вор, воссел на мой престол, [1773]
На мой престол, на мой престол, который
Пуст перед сыном божиим, возвел
25На кладбище моем [1774]сплошные горы
Кровавой грязи; сверженный с высот, [1775]
Любуясь этим, утешает взоры».
28Тот цвет, которым солнечный восход
Иль час заката облака объемлет,
Внезапно охватил весь небосвод.
31И словно женщина, чья честь не дремлет
И сердце стойко, чувствует испуг,
Когда о чьем-либо проступке внемлет,
34Так Беатриче изменилась вдруг;
Я думаю, что небо так затмилось,
Когда Всесильный [1776]поникал средь мук.
37Меж тем все дальше речь его стремилась,
И перемена в голосе была
Не меньшая, чем в облике явилась.
40«Невеста божья не затем взросла
Моею кровью, кровью Лина, Клета,
Чтоб золото стяжалось без числа;
43И только чтоб стяжать блаженство это,
Сикст, Пий, Каликст и праведный Урбан, [1777]
Стеня, пролили кровь в былые лета.
46Не мы хотели, чтобы христиан
Преемник наш пристрастною рукою
Делил на правый и на левый стан; [1778]
49Ни чтоб ключи, полученные мною,
Могли гербом на ратном стяге стать,
Который на крещеных поднят к бою;
52Ни чтобы образ мой скреплял печать
Для льготных грамот, покупных и лживых,
Меня краснеть неволя и пылать!
55В одежде пастырей-волков грызливых
На всех лугах мы видим средь ягнят.
О божий суд, восстань на нечестивых!
58Гасконцы с каорсинцами [1779]хотят
Пить нашу кровь; о доброе начало, [1780]
В какой конечный впало ты разврат!
61Но промысел, чья помощь Рим спасала
В великой Сципионовой борьбе, [1781]
Спасет, я знаю, — и пора настала.
64И ты, мой сын, сойдя к земной судьбе
Под смертным грузом, смелыми устами
Скажи о том, что я сказал тебе!»
67Как дельный воздух мерзлыми парами
Снежит к земле, едва лишь Козерог
К светилу дня притронется рогами, [1782]
70Так здесь эфир себя в красу облек,
Победные взвевая испаренья,
Помедлившие с нами долгий срок.
73Мой взгляд следил все выше их движенья,
Пока среда чрезмерной высоты
Ему не преградила восхожденья.
76И госпожа, когда от той меты
Я взор отвел, сказала: «Опуская
Глаза, взгляни, куда пронесся ты!»
79И я увидел, что с тех пор, когда я
Вниз посмотрел, над первой полосой
Я от средины сдвинулся до края. [1783]
82Я видел там, за Гадесом [1784], шальной
Улиссов путь; [1785]здесь — берег, на котором
Европа стала ношей дорогой. [1786]
85Я тот клочок [1787]обвел бы шире взором,
Но солнце в бездне упреждало нас
На целый знак и больше, [1788]в беге скором.
88Влюбленный дух, который всякий час
Стремился пламенно к своей богине,
Как никогда ждал взора милых глаз;
91Все, чем природа или кисть доныне
Пленяли взор, чтоб уловлять сердца,
Иль в смертном теле, или на картине,
94Казалось бы ничтожным до конца
Пред дивной радостью, что мне блеснула,
Чуть я увидел свет ее лица;
97И мощь, которой мне в глаза пахнуло,
Меня, рванув из Ледина гнезда, [1789]
В быстрейшее из всех небес [1790]метнула.
100Так однородна вся его среда,
Что я не ведал, где я оказался,
Моей вожатой вознесен туда.
103И мне, чтоб я в догадках не терялся,
Так радостно сказала госпожа,
Как будто бог в ее лице смеялся:
106«Природа мира, все, что есть, кружа
Вокруг ядра, которое почило, [1791]
Идет отсюда, как от рубежа.
109И небо это божья мысль вместила,
Где и любовь, чья власть его влечет,
Берет свой пыл, и скрытая в нем сила. [1792]
112Свет и любовь объемлют этот свод,
Как всякий низший кружит, им объятый;
И те высоты их творец блюдет. [1793]
115Движенье здесь [1794]не мерят мерой взятой,
Но все движенья меру в нем берут,
Как десять — в половине или в пятой. [1795]
118Как время, в этот погрузясь сосуд
Корнями, в остальных живет вершиной,
Теперь понять тебе уже не в труд. [1796]
121О жадность! Не способен ни единый
Из тех, кого ты держишь, поглотив,
Поднять зеницы над твоей пучиной!
124Цвет доброй воли в смертном сердце жив;
Но ливней беспрестанные потоки
Родят уродцев из хороших слив.
127Одни младенцы слушают уроки
Добра и веры, чтоб забыть вполне
Их смысл скорей, чем опушатся щеки.
130Кто, лепеча, о постном помнил дне,
Вкушает языком, возросшим в силе,
Любую пищу при любой луне. [1797]
133Иной из тех, что, лепеча, любили
И чтили мать, — владея речью, рад
Ее увидеть поскорей в могиле.
136И так вот кожу белую чернят,
Вняв обольщеньям дочери прекрасной
Дарующего утро и закат. [1798]
139Размысли, и причина станет ясной:
Ведь над землею власть упразднена, [1799]
И род людской идет стезей опасной.
142Но раньше, чем январь возьмет весна
Посредством сотой, [1800]вами небреженной,
Так хлынет светом горняя страна,
145Что вихрь [1801], уже давно предвозвещенный,
Носы туда, где кормы, повернет,
Помчав суда дорогой неуклонной;
148И за цветком поспеет добрый плод».