Висрамиани

Не вспоминай мои недостойные выходки: ведь ты сам лишил меня сердца, ведь ты же пленил его. Внемли мольбам моим. Из-за тебя я стала таким безумным существом. Ты сам должен порицать себя за мое безумье. Ведь мне никогда не хотелось огорчать тебя. Какой ответ дашь ты богу за мою кровь? И что хуже может случиться со мной, чем лишиться сердца и возлюбленного! Что может быть тягостнее для меня, чем сознание того, что тот, ради кого я потеряла сердце, так же лишен любви ко мне, как я сердца! Но если бог — судья мира, он не отвергнет моей жалобы. Как может твое сердце советовать тебе покинуть меня? Разве ты не тот Рамин, которого все считали постоянным? Увы, по воле судьбы и ты избегаешь меня! Где все твои клятвы? Ты не помнишь ни одной! Потому я и поучала мое глупое сердце, говоря ему: «Не влюбляйся в такого непостоянного, ибо тебе известно легкомыслие Рамина». Но оно не слушалось; советы мои были напрасны. Ныне я не знаю, что меня ждет. Зачем ты меня так долго задерживаешь? Доколе ты заставишь меня лить кровавые слезы?

Если ты намерен вернуться, умоляю тебя, вернись! — я здесь умираю от холода. А если решил не возвращаться, возьми меня с собой. Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой. Каким бы ни был тяжелым путь, с тобой он мне будет легким. Какой бы бесприютной я ни оказалась и нежеланной для тебя, ты не сможешь избавиться от меня, если не отсечешь мне руку или же себе полу одежды. Я не могу жить без тебя ни одного мгновенья. Если бы мое сердце было твердым, как скала, и тогда бы оно не вынесло разлуки с тобой.

Увы, ты хочешь уйти, ты — избранник моей души, и оставить меня в поле, бесприютной и в полном отчаянии. Ты уйдешь и унесешь с собой цвет моего лица, силу тела, мое терпенье и разум. Почему ты столь безжалостен и жестокосерден, что не смягчаешься даже после стольких просьб?

Так умоляла Рамина похитительница сердец Вис, но сердце его не смягчалось и было подобно алмазу. Казалось, что гнев жестокосердного Рамина, снег с небес и ветер с гор уговорились не униматься. До самого рассвета не утихал ветер и не переставал падать снег. Вис не смогла удержать Рамина, и, потеряв всякую надежду, она и ее кормилица пошли обратно, плачущие и окоченевшие от холода.

И вот Вис — луна, краса ночи — возвращалась обратно. Ее сердце горело незримым огнем. Глаза ее источали кровь от плача, ее тело дрожало от холода, подобно больному лихорадкой. Потеряв надежду вернуть Рамина, она тысячекратно молила бога о смерти.

Она так говорила:

«Горе мне, горе мне, пораженной несчастной судьбой! Как я могу перенести такое страданье? Моя судьба будет враждовать со мной, пока не сразит меня. О кормилица, да не будет у тебя более несчастного близкого существа, обреченного на гибель, если я кого-либо полюблю! Если ты отныне когда-либо увидишь меня влюбленной, то вырви мне глаза! Душа моя стала в моем теле столь же бессильной, как мертвец в могиле. Если я умру такой несчастной и с таким разбитым сердцем, то праха моего нигде не примет земля. Что может быть хуже, чем лишиться возлюбленного и души! Ныне я знаю, что черный цвет нельзя закрасить никаким другим цветом».

81.

КАК ВИС И РАМИН СНОВА СОШЛИСЬ

Когда Вис, похитительница сердец, удалилась с уязвленным сердцем, потеряв всякую надежду на взаимность, Рамин стал упрекать себя. От охватившего его горя воздух стал казаться ему разъяренным драконом; глаза его словно ослепли. Ярость ветра так усилилась, что могла сбить с ног слона. Рамин увязал в снегу. Тело его окоченело, а сердце пылало в огне. Он говорил себе: «Зачем я был суров с Вис, похитительницей моего сердца, отнимающей и дарящей мне жизнь?» Он раскаивался и проклинал свой рассудок, из его глаз вместо слез лилась кровь. Ом рыдал так громко и так горько, что его душа была готова покинуть тело. Он повернул и, пустив коня вскачь, догнал Вис, сошел с коня и упал перед ней на колени. Рамин стал умолять ее и просить прощенья. Он сказал ей:

— Ныне мой грех удвоился моей глупостью, и от стыда я не знаю, что сказать. Мне ничего не остается, как только молить тебя о прощенье. Прости меня, великого грешника, недостойного говорить с тобой. Насколько ты превосходишь все существа своей красотой, настолько будь милостива ко мне. Я по своей глупости дважды осрамился перед тобой. Ныне мне так стыдно, что я не в состоянии смотреть на тебя. Мое сердце лишается сил от стыда, а мой язык завязывается в узел от страха перед тобой. Я не в силах ни просить у тебя прощенья, ни жить без тебя. Я не знаю пути для своего спасенья. Ныне я покинут всеми, достойный сожаленья, бессильный и лишенный друзей. Сердце мое полно печали, терпение покинуло меня, я не нахожу слов, чтобы говорить, и душа моя умаляется, теряя силу! У меня нет надежды на жизнь и нет слов, чтобы просить прощенья. Семя любви не заглохло в моем сердце даже на миг. Пусть бог, создатель мой, заставит тебя позабыть мой грех. Ныне моя судьба и дьявол обошли меня и лишили разума, достойного тебя.

Если ты не простишь меня и останешься жестокосердной, я убью себя и тебя также не пожалею. Я схвачу тебя, убью, а затем покончу с собой, ибо я никого не любил так, как тебя. Когда меня не будет в живых, то и ты. перестанешь жить! Возлюбленная мне нужна именно в час смерти, чтобы нам быть вместе в день воскрешения. Когда такая возлюбленная, как ты, около меня и мне принадлежит, даже смерть кажется мне не страшной. Ты мой рай и краса мира! Кто захочет потерять и то и другое? Я попрошу бога, чтобы он не лишил меня твоей близости и в том мире, а здесь эта мысль будет мне утешеньем.

Если мой проступок тебя обидел, не делай мне такого же зла. Если я, будучи плохим, плохо поступил с тобой, то ты, хорошая, поступи со мной по-хорошему. Твоим милосердием заставь меня припасть к твоим стопам, чтобы отныне я внимал твоим приказаниям, как купленный раб, и смиренно служил бы тебе, как земля. Прости мне грех. Не заставляй меня быть самоубийцей и не запятнай себя моей кровью. Я принадлежу тебе, и ты не жалей принадлежать мне. Я надеюсь никогда не потерять твоей любви!

Так говорил раненный в сердце Рамин, рыдая непрестанно и ударяя себя в грудь.

Они вновь стали рассказывать друг другу о пережитом, о том, как они обижали в прошлом друг друга. Они так долго попрекали друг друга, что даже превратный мир дивился на них. Сердце Вис было подобно горе, а лик ее — цветку на вершине. Хотя снег на этой горе не таял от слов Рамина, но и цветок не увядал от стужи.

Когда заря развернула свое знамя, оба они испугались, что их могут увидеть. Слова у них иссякли. Их заблудившиеся сердца нашли путь примирения, и дьявол вражды отступил. Они взялись за руки и пошли наверх в башню. Из своих измученных сердец они изгнали горе. Они закрыли за собой дверь опочивальни. От радости они уподобились расцветающему саду. Они легли, истомленные и замерзшие, на шкуру, надушенную мускусом. На ложе они так сблизились, словно в двух телах была одна душа, и утолили свое желание. Их ложе было словно усыпано розами, а их изголовье светилось, как солнце и луна. От их лиц и волос источалось благоухание, заполнившее опочивальню. Они не могли оторваться друг от друга. Они так были слиты от головы до пят, что между ними не прошел бы даже волос.

Так они встречались, и никто не знал об этом. Они непрестанно предавались радости и утехам, резвились, ребячились, обнимались и целовали друг друга. Когда им хотелось есть, они вволю ели и пили вино. Ничто не огорчало их. Хотя у них раньше, в разлуке, болели сердца от горя, теперь они исцеляли их поцелуями и, приникая друг к другу, исполняли все свои желания.

Могущественный и радостный шах Моабад восседал на царском троне. Он и не подозревал, чем занимался Рамин. Он не подозревал, что его брат Рамин покинул свою страну и близок день и ночь с его, Моабада, женою, что они веселятся и насмехаются над ним и что за истекшие два месяца они позабыли беды и горести шестимесячной разлуки. Кого судьба осчастливила удачей в любви, тому незачем вспоминать горести влюбленного или же остерегаться любви.