Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Кого я вижу! У нас госпожа Хуа!

Пинъэр тут же встала. Они обменялись приветствиями. Юэнян велела Юйсяо раздеть хозяина.

– Сегодня в загородном монастыре Нефритового императора служили панихиду по случаю дня рождения Патриарха, [260] – обращаясь к супруге У Старшего и Пинъэр, объяснял Симэнь. – И в этом году как раз подошла моя очередь ее заказывать. Если б не было полуденной трапезы, я бы давно приехал, а то потом пришлось идти в келью к настоятелю отцу У Даочжэню, там со счетами долго провозились. Вот и задержался допоздна. – И, обратившись к Пинъэр, спросил: – А вы, сударыня, у нас останетесь?

– Уж мы ее так упрашивали, – сказала Юйлоу, – никак не хочет.

– Я об одном беспокоюсь – дома никого нет.

– Напрасно волнуетесь! – заверил ее Симэнь. – Ночная охрана теперь усилена и бояться нечего. А что случится, я его сиятельству Чжоу напишу – сразу примет меры. Что ж это у вас такой унылый вид, сударыня? Вас вином угощали?

– Как ни упрашивали госпожу, никак не хочет чарку выпить, – сказала Юйлоу.

– Эх вы, и упросить не можете! Погодите, я сам поднесу. Увидите, сколько еще выпьет!

– Мне больше не выпить, – говорила Пинъэр, но уходить не собиралась.

Симэнь велел заново накрыть стол. Вскоре появились ожидавшие приезда хозяина кушанья, овощи, фрукты и деликатесы.

Госпожа У от вина отказалась и, воспользовавшись случаем, удалилась в спальню Цзяоэр. Пинъэр села на почетное место. Симэнь пододвинул стул и занял место хозяина. Юэнян устроилась на кане и протянула ноги к жаровне. Цзиньлянь и Юйлоу разместились сбоку. Когда все уселись, наполнили чарки – не малые, а большие – серебряные с разводами. Чарка за чаркой и, как говорится, за чаем свидятся, за вином сойдутся. У Пинъэр уже опустились брови, и едва поднимались веки.

Да,

Юэнян заметила, как сразу сблизились Симэнь и Пинъэр. Их разговор становился все откровеннее, и Юэнян пошла проведать сноху, оставив их втроем. Они пили до третьей стражи. У Пинъэр слипались глаза. Она не могла стоять на ногах и, держась за Цзиньлянь, вышла по нужде, Симэнь качаясь, побрел в комнату, где сидела Юэнян.

– Где она ночевать будет? – спросил он хозяйку.

– Кого поздравить пришла, у той и заночует.

– А мне к кому идти?

– Иди куда хочешь. А может, с ней останешься?

– Как можно?! – засмеялся Симэнь, и велел Сяоюй помочь ему раздеться. – Я тут лягу.

– Как тебе не стыдно! – заругалась Юэнян. – А где же невестушка ляжет? Лучше меня на грех не наводи!

– Ну, ладно, ладно, – успокоил ее Симэнь. – Я к Юйлоу пойду.

Он отправился к Юйлоу, а Цзиньлянь повела Пинъэр к себе, где они легли рядом с матушкой Пань.

Утром Пинъэр присела около зеркала и занялась прической. Чуньмэй подала ей воды умыться и помогла одеться. Горничная была очень смышлена и расторопна, и Пинъэр сразу догадалась, что Симэнь имел с ней близкие отношения. Гостья подарила ей головные украшения. Чуньмэй сейчас же показала их Цзиньлянь.

– Сколько мы вам хлопот причинили! – благодарила гостью Цзиньлянь.

– Ну что вы! Ваше счастье, что у вас такая милая горничная.

Утром Цзиньлянь провела Пинъэр и матушку Пань в сад, наказав Чуньмэй открыть калитку. Они осмотрели весь сад.

– Когда господин Симэнь собирается приступить к перестройке? – спросила Пинъэр, приметив появившуюся в задней стене небольшую дверцу.

– Геоманта уже приглашали. [261] Должно быть, во второй луне приступит, – отвечала Цзиньлянь. – После земляных работ начнется постройка. Ваш бывший дом и наш соединятся. Впереди насыплют искусственную гору, соорудят крытую галерею, а дальше разобьют большой парк, в глубине которого будет выситься терем Любования цветами. Он соединится с моим флигелем.

Рассказ Цзиньлянь запал в душу Пинъэр. Появилась Сяоюй. Ее послала Юэнян пригласить всех к чаю. Вошли в главное здание. Рядом с Юэнян сидели в ожидании гостьи Цзяоэр, Юйлоу и госпожа У Старшая.

Во время чаепития со сладостями появилась тетушка Фэн. Ее пригласили за стол. Она вынула из рукава старый платок, в который были завернуты четыре парных золотых шпильки со знаками долголетия на каждой и протянула их Пинъэр, а та поднесла сначала Юэнян, а за ней Цзяоэр, Юйлоу и Сюээ. Каждая получила по две шпильки.

– Мы вас прямо-таки разорили, сударыня, – говорила благодарная Юэнян. – Мне даже неловко принимать такой подарок.

– Что вы, дорогая моя! – успокоила ее Пинъэр. – Подумаешь, редкость какая! Так, безделушки.

Юэнян и остальные поблагодарили Пинъэр поклоном, а затем каждая украсила ими свою прическу.

– Знаете, что я хотела вам сказать, сударыня? – начала Юэнян. – В праздник фонарей [262] у вашего дома будет, наверно, очень весело и оживленно. Когда мы пойдем любоваться фонарями, хотелось бы к вам заглянуть, сударыня. Не откажите, пожалуйста.

– Что вы! Приму вас с распростертыми объятьями.

– Старшая госпожа не знает, – заметила Цзиньлянь, – а мы слыхали, что пятнадцатого ваш день рождения, сударыня.

– Ах, вот оно что! – воскликнула Юэнян. – В таком случае мы все без исключения придем пожелать вам долгих лет.

– Я, конечно, с большой радостью приму вас, сударыни, – Пинъэр улыбнулась. – Только изволите ли вы снизойти? Ведь живу я теперь так скромно, и дом довольно тесный.

Покончив с завтраком, принялись за вино и закуски. Они и не заметили, как солнце стало склоняться к западу, и прибыл паланкин. Пинъэр распрощалась с хозяйками и стала собираться. Ее опять не отпускали. У ворот она попросила вызвать Симэня, чтобы попрощаться с ним.

– Он с утра отбыл на проводы помощника правителя уезда, – объяснила Юэнян.

После бесчисленных комплиментов и взаимных благодарностей Пинъэр, наконец, отбыла домой.

Если хотите узнать, что было потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

КРАСАВИЦЫ ПИРУЮТ В ТЕРЕМЕ ЛЮБОВАНИЯ ЛУНОЙ

ГУЛЯКИ РАЗВЛЕКАЮТСЯ В «ПРЕКРАСНОЙ ВЕСНЕ»

Да, быстро летело время. Вот и настал пятнадцатый день первой луны. Накануне Симэнь Цин отправил к Ли Пинъэр слугу Дайаня, который вручил ей четыре блюда яств, два – хлебцов долголетия, блюдо лапши, [263] жбан вина и платье из плотного, отделанного золотом, шелка. На визитной карточке значилось имя У Юэнян: «С поклоном и благими пожеланиями от Симэнь, урожденной У». Когда прибыл Дайань, Пинъэр была занята утренним туалетом. Она позвала слугу в спальню и сказала:

– Я уж и так беспокоила госпожу Старшую и вот из-за дня рождения опять доставляю хлопоты.

– Господа просили передать вам, сударыня, эти скромные знаки внимания, – сказал Дайань.

Пинъэр наказала Инчунь накрыть в гостиной маленький стол и угостить Дайаня чаем и сладостями. Перед уходом она дала ему два цяня серебра и лиловый с отливом шелковый платок.