Исторические записки. Том 2

Выступление Сян-вана на выручку Пэнчэна и преследование Хань-вана вплоть до Инъяна дали Тянь Хэну возможность прибрать к рукам все земли княжества Ци и поставить правителем в Ци сына Тянь Жуна — Гуана, но когда Хань-ван потерпел поражение у Пэнчэна, все чжухоу снова перешли на сторону Чу и отвернулись от Хань. Ханьская армия, стоявшая в Инъяне, построила огороженную валами дорогу вплоть до реки Хуанхэ, чтобы забирать провиант из складов в ао [173]. На третьем году [правления династии] Хань (204 г.) Сян-ван несколько раз нападал на эту огороженную валами дорогу и перерезал ее, так что армия Хань-вана испытывала недостаток в продовольствии. [Хань-ван] испугался и запросил мира [с условием] отвода Хань земель, лежащих к западу от Инъяна. Сян-ван думал согласиться с таким предложением, однако Фань Цзэн, носивший титул Лиян-хоу [174], сказал: “С Хань легко справиться [175], но если сейчас [Хань-вана] выпустить и не захватить, то в дальнейшем наверняка придется раскаиваться в этом”. Тогда Сян-ван вместе с Фань Цзэном спешно осадил Инъян. Хань-вану угрожала беда, и он решил использовать план Чэнь Пина, [145] чтобы отдалить Сян Юя [от Фань Цзэна]. Когда от Сян-вана прибыл посол [для переговоров], Хань-ван устроил прием с большим подношением [176] и велел вынести для угощения гостя все [яства], но, взглянув на посланца, притворно изумился и сказал: “Я-то думал, что вы присланы от Я-фу, а вы, оказывается, посланец от Сян-вана!” — и приказал сменить угощение и накормить посла скверной пищей. Возвратившись, посол доложил о происшедшем Сян-вану, после чего Сян-ван заподозрил Фань Цзэна в тайных сношениях с ханьцами и несколько ограничил его права. Фань Цзэн сильно рассердился и сказал: “Ныне дела в Поднебесной в основном решены, поэтому справляйтесь с ними, государь, сами. Прошу освободить меня от моих обязанностей [177] и разрешить вернуться в строй простым солдатом”. Сян-ван принял его отставку, но Фань Цзэн не доехал и до Пэнчэна, как на спине у него образовался нарыв, отчего он и умер.

Ханьский военачальник Цзи Синь, убеждая Хань-вана, сказал: “Положение сложилось весьма опасное. Ради вас прошу разрешить мне обмануть чусцев и выдать себя за вана, что даст вам возможность незаметно ускользнуть [из города]”. Тогда Хань-ван [приказал] ночью выпустить через восточные ворота Инъяна две тысячи женщин, одетых в латы. Чуские солдаты со всех сторон напали на них. Цзи Синь, восседавший в колеснице с желтым пологом и поддерживающий знамя из перьев, водруженное на левой перекладине [178], сказал [нападающим]: “В городе иссякло продовольствие, я, Хань-ван, сдаюсь”. Все чуские воины провозгласили здравицу [в честь победы] [179]. Хань-ван же с несколькими десятками всадников выехал из города через западные ворота и бежал в Чэнгао [180]. Увидев Цзи Синя, Сян-ван спросил: “А где же Хань-ван?”. На что [Цзи] Синь ответил: “Хань-ван уже ушел [из города]”. Сян Юй сжег Цзи Синя живым.

Хань-ван поручил Чжоу Кэ, занимавшему должность юйши дафу [181], Цун-гуну и вэйскому Бао оборонять Инъян. Чжоу Кэ и Цун-гун, сговорившись, рассудили так: “С правителем, который изменял своему государству, трудно защищать город”. После чего совместно убили вэйского Бао [182]. [146] Когда чусцы заняли Инъян, они захватили Чжоу Кэ в плен. Сян-ван сказал Чжоу Кэ: “Будьте моим военачальником, я сделаю вас старшим военачальником и пожалую вам тридцать тысяч дворов”. Чжоу Кэ с бранью ответил: “Если ты не поспешишь сдаться Хань[-вану], Хань[-ван] нынче же заберет тебя в плен, ты не соперник для Хань[-вана]!”. Сян-ван пришел в ярость и сварил Чжоу Кэ заживо, заодно убив и Цун-гуна.

Выйдя из Инъяна, Хань-ван бежал на юг в Юань и Шэ [183], где привлек на свою сторону Цзюцзян-вана [Цин] Бу, набрал по дороге солдат и вновь вошел в Чэнгао, чтобы оборонять его. [На четвертом году правления династии Хань (203 г.)] [184] Сян-ван двинул войска и окружил Чэнгао. Хань-ван бежал, выйдя через северные ворота Чэнгао только с одним Тэн-гуном, переправился через Хуанхэ и ушел в Сюу [185], где присоединился к войскам Чжан Эра и Хань Синя. Всем военачальникам постепенно тоже удалось ускользнуть из Чэнгао и присоединиться к Хань-вану. После этого чусцы заняли Чэнгао и намеревались идти [дальше] на запад. Хань-ван послал войска преградить путь Сян Юю в Гун, чтобы не пропустить его на запад [186].

В это время Пэн Юэ, переправившись через реку, напал на чуский Дунъэ и убил чуского военачальника Се-гуна [187]. Тогда Сян-ван двинулся на восток и атаковал Пэн Юэ. Хань-ван, усилившись за счет войск Хуайинь-хоу [188], хотел переправиться на южный берег Хуанхэ, [однако] Чжэн Чжун отговорил его и Хань-ван отказался [от этого шага], укрепившись в районе за Хуанхэ [189]. Затем он отправил Лю Цзя [190] во главе войск помочь Пэн Юэ и сжечь заготовленные чусцами запасы продовольствия. Сян-ван, наступая на восток, разбил эти войска и прогнал Пэн Юэ. Тогда Хань-ван сам возглавил войска, переправился с ними через Хуанхэ, снова занял Чэнгао и стал лагерем у Гуанъу [191]; приблизившись, [таким образом], к хранилищам провианта в ао. Сян-ван же, усмирив восточнее [все] земли у моря [192], повернул вновь на запад и стал лагерем, как и Хань-ван, близ Гуанъу, где они стояли друг против друга несколько месяцев. [147]

В это время Пэн Юэ, неоднократно поднимавший восстания [против Чу] в землях [бывшего княжества] Лян, прервал [пути доставки] продовольствия армии Чу, что поставило Сян-вана в трудное положение. Тогда Сян-ван соорудил высокий жертвенный стол, поместил на него [отца Хань-вана] Тай-гуна [193] и [послал] сказать Хань-вану: “Если ты не поспешишь сдаться, я сварю Тай-гуна заживо”. Хань (4) — ван ответил: “Я и ты, Сян Юй, оба, стоя лицом к северу, получили повеление Хуай-вана. Оно гласило, что согласно условию мы будем старшим и младшим братом. Мой старик отец — это твой старик отец. Если ты непременно хочешь сварить живьем своего старика отца, соблаговоли уделить и мне чашку похлебки” [194]. Сян-ван разгневался и хотел убить Тай-гуна, но Сян-бо сказал ему: “Как сложатся дела в Поднебесной, неизвестно, но тот, кто действует ради [господства над] Поднебесной, не будет беспокоиться о своей семье, [поэтому], хотя вы и убьете Тай-гуна, это не принесет пользы, а лишь умножит ваши беды”. Сян-ван последовал совету.

Чуские и ханьские войска долго стояли друг против друга, не прибегая к решающим [действиям]. Взрослые здоровые мужчины страдали от походной жизни, а старые и малые надрывались над перевозкой по суше и воде военного провианта [195]. Сян-ван [послал] сказать Хань-вану: “Поднебесная волнуется словно море вот уже несколько лет и все из-за нас двоих, я хочу лично сразиться с вами, Хань-ван, в поединке и выявить победителя и побежденного, чтобы не причинять больше напрасных страданий народу, нашим отцам и сыновьям в Поднебесной”. Хань-ван со смехом отказался [от этого предложения], сказав: “Я предпочитаю состязаться в разуме и не могу состязаться в силе”. Тогда Сян-ван приказал силачам выйти вперед и вызвать на бой противника. У Хань[-вана] имелся искусный наездник и стрелок из [племени] лоуфаней [196]. Чусцы трижды выезжали, вызывая противника на поединок, но лоуфанец каждый раз выстрелом убивал их [посланца]. Сян-ван сильно рассердился, сам надел латы, взял в руку секиру и выехал [вперед], вызывая на поединок. Лоуфанец хотел и его застрелить, но Сян-ван с [148] такой яростью взглянул и прикрикнул на него, что лоуфанец даже глаз не смел поднять, а руки его не решились спустить стрелу, и он бежал обратно к себе за укрепление, не осмеливаясь больше показываться. Хань-ван послал потихоньку узнать, кто это, и когда оказалось, что это Сян-ван, Хань-ван серьезно встревожился.