Необычайные похождения царевича Нараваханадатты

Вернулся он домой и по тому, что все над ним смеялись, понял, что и это неправда. Да устал он и не стал больше гнаться за дочерью. А Рупашикха, обманув так отца, снова вместе с мужем поспешила в путь — не знают добродетельные женщины иного пути, кроме блага супруга. Снова сел Шрингабхуджа на волшебного коня, и Рупашикха вместе с ним, и мигом домчались они до Вардхаманапура. А там его отец, Вирабхуджа, узнав о том, что прибыл Шрингабхуджа с женой, поспешил ему навстречу и увидел сына, украшенного супругой, точно Кришну, сопровождаемого Бхамой [239], и подумал, что держава его укрепилась и расцвела. Когда же сын спрыгнул с коня и почтительно коснулся ног отца, поднял его царь, с глазами, полными слез, обнял его и насмотреться не мог. А затем отправился он с сыном, словно бы со вновь обретенным счастьем, в столицу.

Спросил он сына: «Где ты был и что с тобою случилось?» И Шрингабхуджа рассказал ему о своих приключениях с самого начала и, позвав Нирвасабхуджу и всех прочих братьев, отдал им золотую стрелу. Когда же царь Вирабхуджа узнал про все проделки братьев, разгневался он и сказал, что отныне только Шрингабхуджу считает своим сыном. И подумал мудрый раджа: «Ведь так же как из ненависти эти братьявраги, грешники, брата своего спровадили, точно так же их матери мою возлюбленную Гунавару безгрешную оболгали злобно. Нужно разобраться, да и решить сегодня же». Рассудив таким-то образом, когда угас день и настала ночь, желая все разузнать достовернейше, пошел к царице Аяшалекхе и напоил ее, обрадованную его приходом, допьяна, а когда она под утро уже стала бормотать во сне, проснулся Вирабхуджа и услышал: «Коли не оговорила бы я Гунавару, разве пришел бы сегодня ко мне раджа?» Такие злодейские слова услышав, в гневе поднялся царь, и решение у него уже созрело. Ушел он от Аяшалекхи, и, вернувшись в свои покои, созвал старейших советников и приказал: «Тотчас же Гунавару из подземелья выпустить и сюда привести! Коли сказано, так не медлить!» И они услыхали и сказали: «Быть посему!» Поспешили они тогда за ней, велели вымыть и нарядить и тотчас же привели Гунавару к царю. Тут супруги, словно бы переправившись через море разлуки, обнялись крепко и провели вместе то время, что осталось от ночи. Рассказал тут царь царице на радостях, что с их сыном Шрингабхуджей приключилось. А тем временем Аяшалекха проснулась и, поняв, что проговорилась во сне и царь, видно, все слышал и потому ушел, пришла в крайнее отчаяние.

Рано утром привел царь к Гунаваре Шрингабхуджу и Рупашикху, а они, приблизившись и увидав мать, обрадовались, что выпущена она из темницы, и поклонились отцу с матерью в ноги. Обняла мать сына, одолевшего дальний и трудный путь, и сноху обретенную, и от одной радости рождалась другая. По велению отца поведал Шрингабхуджа матери всевсе, что с ним приключилось и что Рупашикха сделала, и Гунавара обрадовалась и молвила ему: «И чего только не сделала Рупашикха ради тебя, сынок? Отдала она тебе жизнь свою, ради тебя родных и родину оставила — все это она отдала тебе ради жизни радостной! Видно, волей судьбы какаято богиня отметила ее тем же знаком, что и всех добродетельных жен». Сказала так царица, и супруг согласился с ней,» Рупашикха от смущения потупила очи. А тут как раз вернулся после скитаний по святым местам Суракшита, начальник стражи, оговоренный Аяшалекхой, и, когда глашатай возвестил о его приходе и он, радостный, пал к стопам раджи, Вирабхуджа щедро его наградил. Велел раджа Суракшите привести Аяшалекху, это вместилище греха, и всех других цариц и, когда это было сделано, повелел: «Бросить этих злодеек всех в подземную темницу». При таких его словах и видя, как все они обречены на заключение в подземной темнице, Гунавара коснулась его ног и попросила: «Божественный, лучше ты меня навсегда осуди на жизнь в темнице подземной! Смилуйся над ними, не могу я видеть их перепуганными!» Вот так попросив царя, освободила она их от оков. Благородные сострадательны даже к врагам! После этого они, прогнанные царем, предпочитающие жизни смерть, разбежались, устыженные, по своим покоям. Еще больше стал уважать раджа благородную царицу Гунавару, а царица стала его считать совершенством в добродетели.

После этого велел Вирабхуджа привести всех сыновей и сказал им притворно: «Дошло до меня, что вы, грешники, убили странствующего купца. Отправляйтесь по всем святым местам, а здесь оставаться не смейте!» Не посмели перечить царю сыновья — коли царь порешил, кто его переубедит? Увидел Шрингабхуджа, что братья его собрались уходить, и стало ему их жалко и с глазами, полными слез, попросил он отца: «Прости им, батюшка, этот единственный грех, сделай милость!» — и припал к его стопам. Задумался царь и подумал, что сын его уже способен нести бремя дел государственных и что в нем и слава и сострадание живут, а сам он — истинное воплощение юного Кришны, сына Яшоды [240], поднявшего гору Говардхана, и уважил его речь оберегающий от врагов, а братья стали почитать Шрингабхуджу, как спасителя их жизней. При виде такого высокого благородства царевича все жители отдали ему свою любовь, и на следующий же день Вирабхуджа, считая его старшим над всеми братьями, хотя и был он младшим, — ведь нет старшинства больше добродетели! — сделал его своим наследником. После этого Шрингабхуджа, испросив у отца позволения, взял войска всех возможных родов и отправился весь мир покорять, и показал он беспримерную доблесть, и всю землю от края до края придел под свое правление, и вернулся, разнеся по всем отдаленным уголкам земли свою славу, а затем стал нести бремя дел государственных вместе с послушными ему братьями, и родители его наслаждались беззаботным счастьем, и дары он щедрые давал брахманам, и счастливо жил с прекрасной Рупашикхой, в которой словно воплотился его успех. Так-то вот своим мужьям в каждом деле помогая, добродетельные жены счастливо живут, подобно Гунаваресвекрови и Рупашикхе-невестке».

Кончили слушать рассказ Харимукхи царевич Нараваханадатта и Ратнапрабха, и были им очень довольны, и говорили: «Славно, славно!»

Поднявшись, Нараваханадатта завершил то, что было назначено на день, и вместе с женой пошел к отцу своему, повелителю ватсов. Поели они и попили вместе и остаток дня наслаждались песнями с музыкой, а ночь царевич провел на женской половине дворца со своей возлюбленной.

Волна шестая

Когда же настало утро, к нему, находившемуся в покоях Ратнапрабхи, пришли все прочие во главе с Гомукхой. Марубхути же, напившийся хмельного и от этого бывший не совсем в себе, увенчанный цветами, чем-то измазанный, пришел позднее всех.

Видя, как он спотыкается, и слыша, как всех задирает, сказал ему терпеливый Гомукха: «Что же это? Ты сын Яугандхараяны, а порядка не знаешь — с утра напиваешься и в таком виде приходишь к повелителю?» Разозлился на это Марубхути и ответил: «Кто это мне говорит — повелитель или наставник? Ты кто таков, что меня учишь? Ну-ка, отвечай, ты, сын дварапалы [241]!» Рассмеялся Гомукха на это: «Что же ты людей почтенных без вины бранишь?» И все, кто около него стояли, согласились с его словами: «Истинно, я сын дварапалы, а ты хоть и лучший из министров, а ведешь себя, как бычок! Это глупость, тебя одолевшая, говорит, а не ты!» Огрызнулся на это Марубхути: «Ты сам из бычьей породы! Недаром и имя у тебя Гомукха! И хоть не украшен ты рогами, а порода твоя видна!» Среди общего хохота возразил ему Гомукха: «Этот Марубхути — подлинный алмаз! Кто же может, прилагая усилия, просверлить его и продеть нить добродетели? Вот был однажды такой же человек-алмаз, которого никакими усилиями нельзя было убедить! Послушайте-ка историю

Жил когда-то в Пратиштхане брахман Таподатта, которого в детстве отец никакими усилиями не мог заставить учиться. Но когда умер отец и вся родня от Таподатты отвернулась, то решил он все-таки одолеть науки и ради этого пошел на берег Ганги и стал подвижником. Удивленный его жестокими самоистязаниями Шакра обернулся брахманом, и пошел к нему на берег Ганги, и стал у него на глазах кидать и кидать песок в волнующиеся воды Ганги. Заметив это, нарушил обет молчания Таподатта и с любопытством спросил: «Что это ты так усердно делаешь, брахман?» Ответил на его вопрос Шакра в облике брахмана так: «Строю я мост через Гангу, чтоб можно было живым существам через нее переправляться». Посмеялся над ним Таподатта: «Как же ты, дурень, мост строишь? Ведь волны Ганги уносят песок!» Возразил ему на это Шакра: «Коли это тебе ведомо, то чего же ты стараешься, не читая, не слушая, с помощью подвижничества да обетов знания достичь?! Это такая же бессмыслица, как рога у кролика искать или картину на небе рисовать. Букв не зная, писать не научишься, без учения ничего никогда знать не будешь!» Сказал ему такие слова Шакра, и призадумался Таподатта, бросил подвижничество и ушел домой.