Классическая проза Дальнего Востока

Созвал он своих военачальников и объявил:

- Путь через гору Хоа-диеп короче других, но весьма утомителен; чтобы пройти там, пришлось бы свалить немало деревьев и долго прорубаться сквозь чащу. Так мы еще, чего доброго, спугнем мятежников. Не лучше ли Нам двинуться вдоль реки Хо-тхюи, перейти на правый берег и обрушиться на вражеский лагерь слева, а помощнику Нашему с его полком обойти гору с востока и ударить по лагерю справа?! Замысел этот прост и безупречен.

Едва опустил он свой бунчук с головою тигра, как военачальники бросились исполнять приказ. Само собой, они наголову разбили мятежников, а Ву Ван Хоя взяли живьем. Тю Шинь опечатал захваченную казну, сжег дотла вражеский лагерь, переписал податной люд и, покончив за десять дней со всеми делами, старой дорогой повел победоносное войско в обратный путь. Случилось же это в день тан, и потому Тю Шинь на исходе дня велел причалить ладью близ горы Хоа. Он вспоминал стихи принцессы и преисполнялся надеждой снова увидеть прежние сны.

Когда закатилось солнце, Тю Шинь приказал поставить в ладье тигровый шатер и отошел ко сну. Вскорости, как в бывалые времена, явился за ним посол и пригласил ко двору. Тю Шинь отправился следом за ним и немного спустя очутился в роскошных палатах, красотою и блеском превосходивших старый дворец десятикратно. Тотчас увидел он вдовствующую государыню, она восседала на престоле в открытой галерее.

Еще издали услыхал он ее голос:

- Не устали ли вы, о прославленный Усмиритель варваров? Глядя на густые усы ваши и бороду, думаем с грустью: пропала юная ваша краса и пригожесть. Увы, месяцы и годы снуют, будто ткацкие челноки, и недолговечна весна! Нет, люди не должны без пользы расточать отпущенный им срок.

Тю Шинь поклонился и взошел во дворец. Справились они, как водится, друг у друга о самочувствии и здоровье, а затем государыня велела придворным приготовить все для пиршества в Западном покое, уединенном и тихом. Встретились там Тю Шинь и Монг Чанг и подняли чаши с вином. Она была так прекрасна, что гуси, завидя ее, упали бы с неба, а рыбы - утонули в пучине, фея, лучезарная, как утренняя заря. Он - знаменитый полководец, чья слава обошла земные пределы, подобен был быстрокрылому соколу и рыкающему тигру. Сколько лет страдали они в разлуке, и вот свиделись вновь, - возвышенные духом супруги, которых небо взыскало богатством и знатностью. Хмельное вино горячило сердца, очи лукаво косились, и брови взлетали, подавая некие знаки. Солнце взошло и закатилось снова, но пиршеству их не видно было конца.

Узнав о том, государыня послала принцессе такой наказ: "Супругу твоему повелитель доверил великое дело, не затягивай же, дитя мое, сверх меры радости и утехи".

Тогда лишь прервался их пир, и Тю Шинь пришел отдать государыне прощальный поклон. Она взяла его за руку и сказала:

- Знайте, матушка ваша уже в преклонных летах и силы ее покидают. Зато наследник престола вырос и возмужал. Не далее как через месяц Мы сложим с себя бремя правления и удалимся в запретные чертоги - вкусить там отдохновение и покой. Державу решили Мы разделить надвое: земли по левую руку, что на востоке, отойдут к принцу; землями же по правую руку, на западе, будет владеть принцесса. Однако с тех пор, как перенесли Мы сюда столицу, число Наших подданных и достояние государства выросли многократно, а принцесса - всего лишь слабая женщина, и ей одной не под силу держать народ в повиновенье. Вот почему вы должны поскорей завершить дело, порученное вам государем, вернуться к нам и царствовать вместе с нею.

Тю Шинь отвечал согласием.

- Древние говорили, - молвила далее государыня, - "Остережешься заранее, можешь потом не страшиться беды". Сказано также: "Готовься встретить беду, пока ее тень тебя не коснулась", и еще: "Запирай ворота и двери, покуда не хлынули ливни". Так и вы позаботьтесь всячески, чтобы полчища Черноперых не перешли через гору Хоа-диеп. А слава государя, пекущегося о народе, продлится в веках.

Тю Шинь обещал ей и это.

Мгновенье спустя ветер всколыхнул полог, и Тю Шинь проснулся. Военачальники, ожидавшие его пробуждения, почтительно молвили:

- Вы отошли ко сну вчера, в час тхан, и проспали двенадцать часов. Только что стражи снова пробили час тхан. Должно быть, ратные дела вконец утомили вас и потому вы почивали так долго?

- Впервые после долгих тревог и волнений вкусили Мы сладость сна, - усмехнулся Тю Шинь.

Поднявшись на берег, он один, без провожатых, обошел гору Хоа-диеп, пригляделся ко всему повнимательней и купил тридцать земельных наделов близ ее склонов, нанял из тамошних жителей искусных лучников и поселил на тех землях, чтоб стрелами своими отгоняли птичьи стаи. И, лишь устроив все наилучшим образом, он отбыл в столицу.

Зная, что вскоре ему суждено стать властелином Страны цветов и потому ненадолго задержится он в этом мире, подал Тю Шинь государю прошение, чтоб отпустили его на покой восвояси. Воротился домой и в тот же день умер.

Нравоучение мужа с Южных гор.Все, кому бы ни довелось прочитать этот рассказ, твердят, будто мало в нем правды и лишь благодаря искуснейшей кисти, расцветившей повествование узорами и словесами, история эта слывет отменной и занимательной. Но причина всему одна: видя вокруг себя мало чудес, люди, когда и свершается диво, почитают его небылицей.

А ведь у нас, в горных долинах земель Хынг и Туйен, Тхай, Ланг и Као-банг, столько диковин, что летописцам и не под силу все перечислить. К примеру - оборотни: днем они сохраняют человеческий облик, а ночью становятся привидениями, летающими по воздуху... Мертвецы, чьи останки сохраняют для поклонения, в скудные годы становятся тиграми и рыщут повсюду в поисках пищи. И сколько еще подобных ужасов?!

Ежели люди таковы, то почему должны быть иными прочие твари? Известно ведь, в сыром и удушливом мраке дальних лесных топей, куда не ступала нога человека, звери, с течением времени, становятся оборотнями.

У бабочек есть своя царица, как и у муравьев - свой государь и подданные.

Сам же рассказ этот по смыслу напоминает "Историю о пчелиной матке". Но там: вместе со сновиденьем - кончается и любовь, а свиданья и встречи разлетаются, как ветер.

Здесь же: виденья становятся явью, и все сохраняют свое обличье и сущность.

Что же до искусства и изящества повествованья, то осмелится ль кто утверждать, будто мы, живущие ныне, уступаем древним?!

Принцесса Нефрита обретает супруга [71]

У самодержца Нефрита уже в преклонных летах родилась дочь; лицо ее было прекрасно, как цветок, кожа - белее снега; и самому искусному живописцу не передать было одухотворенности ее обличья. Она превосходно рисовала, играла на цитре и пела, проявляя к тому же удивительные дарованья не только к этим, второстепенным занятиям. Родись она с усами и бородой, быть бы ей среди первых мудрецов, отличаемых на испытаниях. Ей минуло дважды по восемь лет, а звали ее Нгаук Ти - "Нефритовая печать". И вот Самодержец Нефрита решил учинить состязание женихов, названье его - "Ожидание феникса" - было начертано на доске близ дворца. В состязании мог участвовать каждый, кто пожелает.

Услыхав об этом, Повелитель гор сказал самому себе:

- Горы - высоки, превыше всего на свете. Кому, как не Нам, победить в состязании феникса? А когда Мы возьмем за себя Нгаук Ти, все станут чтить Нас как Бодхисатву, вседневно восседающего на лотосовом троне, будут возносить к Нам молитвы и любоваться Нами. У себя в дому Мы - владыка птиц и зверей, а за пределами его станем принцем-супругом и зятем самого Самодержца Нефрита. Вот это - величие! Вот это - власть!

Тотчас уселся он в колесницу, запряженную белыми косулями, и помчался к Небесным воротам.

Узнав о том же, Повелитель вод собрал на совет всех водяных тварей и сказал:

- Вода проникает собою все и вся. Так было, есть и так будет! Кому, как не Нам, подстрелить воробья, нарисованного на ширме?! Когда Мы возьмем за себя Нгаук Ти, то построим для нее жемчужный дворец посреди моря, и будет она возлежать там подпологом из яркой парчи, сотканной подводными ткачами. А Мы станем любоваться ею и всячески о ней заботиться. В морях и реках все водяные твари будут Нам верными подданными, а в небесах Мы станем супругом царской дочери. Вот какова будет Наша сила и слава!