Послания Ивана Грозного

скакаша бесящеся? И во Царьград, и в Крым, и в Нагаи, и отвеюду на

православия рати воздвизающе; и ничто же успеша: Богу заступающу, и

пречистые Богородицы, и великим чюдотворцом, и родителей наших

молитвами и благословением, вся сия яко же Ахитофель совет разсыпася.

Тако же потом дяду нашего, князя Ондрея Ивановича изменники на ( П на

нет. ) нас подъята, и с теми изменники пошел было к Новугороду (и

которых хвалиши! доброхотных нам и душу за нас полагающих

называешь!), и те в те поры от нас были и отступили, а к дяде нашему ко

князю Андрею приложилися, а в головах твой брат, князь Иван

30

Первое послание Курбскому. Л. 20 из. Погодинского списка

княжь Семенов сын, княжь Петрова Лвова Романовичи и иные многие. И

тако з Божиею помощию тот совет не совершися. Ино то ли их

доброхотство ( Так К, ХСУ; П доброхотво. ), которых ты хвалишь? Тако ли

душу свою за нас полагают, еже нас хотели погубити, а дяду нашего

водарити? Потом же, изменным обычяем, недругу нашему Литовскому

почяли отчину нашу отдавати, грады Радогощ, Стародуб, Гомей: и тако ли

доброхотствуют? Егда несть во своей земли, кем погубити от земля и славу

31

в прелесть вселити, тогда ко иноплеменным примешаются любовию,

точию да погубят безпамятно ! (Яко же и выше рех, какова злая пострадах от

юности моея даже и доселе... да погубят безпамятно! - Иван начинает пространное

изложение своей биографии (и одновременно истории боярских измен) от смерти

своего отца Василия III в 1533 г. Правительницей государства стала после смерти

Василия его жена Елена Васильевна (Глинская); кроме Ивана, у Василия оставался еще

один сын, глухонемой и «простой умом» (поэтому «святопочивший») Юрий. Крымские

(перекопские) ханы несколько раз нападали на Русь в правление Елены (напр, в 1535 г.),

но внутренние смуты (борьба двух ханов) не давали возможности крымцам начать

большую войну. В 1535 г. произошел заговор в Казани и вместо московского

ставленника ханом стал там крымский ставленник (Сафа-Гирей). Елене пришлось

признать этого нового казанского хана. Бегство кн. Семена Бельского и окольничего И.

В. Ляцкого к польскому королю Сигизмунду I относится к 1534 г. В 1535 г. Сигизмунд

начал военные действия против Руси; ему удалось сжечь город Радогощь (ПСРЛ, XIII,

86), взять Гомель (по известию одного из списков летописи «наместник же градка того

князь Димитрий Щепин Оболенский не храбр и страшлив, видев люди многий и

убоялся», - ПСРЛ, XIII, 98) и Стародуб (после сильного сопротивления, - там же).

Больше Сигизмунду ничего завоевать не удалось, и в 1536 - 1537 гг. было заключено

перемирие. Не удовлетворенный таким исходом войны, С. Бельский отправился в

Стамбул, вступил в переговоры с султаном, и в 1536 г. ходил с крымско-турецкими

войсками на Русь (ПСРЛ, XIII, 100 - 101). Заговор кн. Андрея Старицкого (брата

Василия III) относится к 1537 г.: Андрей пытался поднять против Елены новгородских

помещиков («послужильцев»), но не достиг успеха и был принужден сдаться. Об

участии в этом заговоре кн. Ивана Семеновича Ярославского (Грозный называет имена

предков И. С. Ярославского, чтобы подчеркнуть его родство с Курбским) других

известий (кроме комментируемого послания) нет. Что имеет в виду царь, упоминая

среди других врагов Руси, выступивших в эти годы, «Надчитархана», - не вполне ясно.

Штелин (ук. соч., прим. 40) предполагает, что «Читархан» (так читается в ряде списков)

- это «Хаджи-тархан», т. е. Астрахань (по-татарски «Хаджи-тархан»). В Астрахани,

действительно, незадолго до смерти Елены Васильевны произошел государственный

переворот, и ханом, вместо дружественного Руси Абд-эль-Рахмана, стал Дербыш-Али

(ПСРЛ, XIII, 120).)

Тако же изволися судьбами Божиими быти, родительницы нашей

благочестивей царицы Елене прейти от земнаго царьствия на небесное;

намь же со святоопочившым братом Георгием сиротствующим родителей

своих и ни откуда же промышления человеческого приемлюще, токмо на

Божье милосердие уповающе и пречистыя Богородицы ( Так К, ХСУ; П

пречистую Богородицу. ) на милость, и на всех святых молитвы и на

родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету

от рожения тогда преходящу и тако подвластным нашим хотение свое

улучившим, еже царьство безо владетеля обретоша, нас убо, государей

своих, никоего промышления доброхотнаго не сподобиша, сами же

ринушася богатству и славе, и тако наскочиша друг на друга. И елико тогда

сотвориша! Колико боляр, и доброхотных отца нашего и воевод избиша! И

дворы, и села, и имения дядь наших восхитиша и водворишася в них! И

казну матери нашея перенесли в Большую казну и неистова ногами

пихающе и осны колюще; а иное же и себе разделиша. А дед твой Михаиле

Тучков то и творил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские

32

Нападение бояр во главе с князем Андреем Шуйским на Федора Воронцова.

Миниатюра из Царственной книги

самовольством у меня в бережение учинилися, и тако воцаришася; а тех

всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, и с

поимания новыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской

на дяди нашего княж Андрееве дворе, Ивановичя учял жити, и на том

дворе, сонмищем июдейским, отца нашего да и нашего дьяка ближняго,

Федора Мишурина изымав, позоровав, убили; и князя Ивана Федоровичи

Бельского и иных многих в розная места заточиша, и на церковь

вооружишася ( Так К; П вооружися. ), и Данила митрополита, сведши с

митрополии, в заточение послаша; и тако свое хотение во всем улучиша, и

сами убо царьствовати начяша ( Так К, П начя. ). Нас же, со единородным

братом, святопочившам Георгием, питати начяша как иностранных, или

убо яко убожайшую чядь. Таковая же тогда пострадах во одеянии и в

алчбе! Во всем воли несть; но вся не по своей воли и не по ( П по не. )

времени юности. Едино воспомянути: нам бо во юности детская

33

играющим, а князь Иван Василевич Шуйской седит на лавке, локтем

опершися об отца нашего постелю, ногу положа на стул (( Так К; П ногу

положа на стул нет; ХСУ ногу положив на стол. ); к нам же не

приклоняйся не токмо яко родительски, но ниж ( Так К; П понеже; ХСУ

еже) владетельски, рабское же ниже начяло обретеся. И таковая гордения

хто может понести? Како же исчести таковая многая бедне страдания, еже

во юности пострадах? Многажды поздо ядох не по своей воли. Что же убо

о казнах родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым

умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша

во мъздоимание; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а

казну деда и отца нашего безчисленну себе поимаша; и тако в той нашей

казне исковаша ( Так К; ХСУ; П основаша. )себе сосуды златые и

сребрянные и имя на них родителей своих возложиша, будто их

родительское стяжание; всем людем ведомо: при матери нашей у князя

Ивана Шуйсково шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли

бы то их была старина, и чем было сосуды ковати, ино лутче шуба

переменити, да в ысходке суды ковати. А о казнах наших дядей глаголати,

но все себе восхитиша. По сем же на грады и на села наскочиша, и тако

горчяйшим мучением многоразличными виды имения ту живущих без

милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти хто может

исчести? Подовласных же всех аки рабы себе сотворпша, рабы же свои аки

вельможа сотвориша; правити же мнящеся и строити, и, вместо сего,

неправды и неустроения многая устроиша, мъзду же безмерную ото всяких