«Метаморфозы» и другие сочинения

Может быть, ты страстно захочешь знать, усердный читатель, что там говорилось, что делалось? Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты бы узнал, если бы знать было позволено. Одинаковой опасности подвергаются, в случае такого дерзкого любопытства, и рассказчик и слушатель. Но если ты объят благочестивой жаждой познания, не буду тебя дольше томить. Итак, слушай и верь, что я говорю правду. Достиг я пределов смерти, переступил порог Прозерпины и снова вернулся, пройдя все стихии, 406 видел я пучину ночи, видел солнце в сияющем блеске, предстоял богам подземным и небесным и вблизи поклонился им. Вот я тебе и рассказал, а ты, хотя и выслушал, остался в прежнем неведении.

Но передам то единственное, что могу открыть я, не нарушая священной тайны, непосвященным слушателям.

24. Настало утро, и по окончании богослужения я тронулся в путь, облаченный в двенадцать священных стол; 407 хотя это принадлежит к святым обрядам, но я могу говорить об этом без всякого затруднения, так как в то время масса народа могла это видеть. Ведь по самой середине храма против статуи богини на деревянном возвышении я был поставлен одетый поверх полотняной нижней одежды цветной нарядной верхней. С плеч за спину до самых пят спускался у меня драгоценный плащ. Взглянув внимательно на него, всякий увидел бы, что на мне кругом разноцветные изображения животных: тут и индийские драконы, 408 и гиперборейские грифоны, 409 животные, которых другой мир создает наподобие пернатых птиц. Стола эта у посвященных называется олимпийской. В правой руке держал я ярко горящий факел; голову мою прекрасно окружал венок из светлой пальмы, листья которой расходились в виде лучей. Разукрашенный наподобие солнца, помещенный против статуи богини, при внезапном открытии завесы я был представлен на обозрение народа. После этого я торжественно отпраздновал день своего духовного рождения, устроив изысканную трапезу с отборными винами. Так продолжалось три дня. На третий день после таких церемоний закончились и священные трапезы, и завершение моего посвящения. Я пробыл еще несколько дней, пользуясь невыразимой сладостью созерцания священного изображения, связанный чувством благодарности за бесценную милость. Наконец, по указанию богини, внеся вклад за свое посвящение, конечно, далеко не соответствующий, но сообразно с моими средствами, я начал готовиться к возвращению домой, столь запоздалому. Я едва мог расторгнуть узы пламенных желаний. Наконец, повергнувшись ниц перед изображением богини и прижавшись лицом к стопам ее, обливаясь слезами, прерываемый частыми рыданиями, глотая слова, я начал:

25. — О святейшая человеческого рода вечная заступница, смертных постоянная охранительница, 410 что являешь себя несчастным в бедах нежнее матери. Ни день, ни ночь одна, ни минута какая краткая не протекает твоих благодеяний праздная; на море и на суше ты людям покровительствуешь, в жизненных бурях простираешь десницу спасительную, рока неразрешимые узлы развязываешь, 411 судьбы ослабляешь гонения, зловещих звезд отводишь соединения. Ты кружишь мир, зажигаешь Солнце, управляешь Вселенной, попираешь Тартар. Тобою водят хор созвездия, времен наступает чередование, радуются небожители, стихии — твои служители. Мановением твоим огонь разгорается, тучи сгущаются, поля осеменяются, посевы подымаются. Силы твоей страшатся птицы, в небе летающие, звери, в горах скитающиеся, змеи, по земле ползущие, киты, в океанах плывущие. И я для воздаяния похвал тебе нищий разумом, для жертв благодарных бедный имуществом, — нет у меня дара речи, чтобы выразить, что я о твоем величии чувствую! ведь тысячи уст не хватило бы для того и нескончаемого ряда языков, неустанных в велеречии, — то единственно, что может сделать неимущий благочестивец, то и я сделаю: лик твой небесный и божественность святейшую в глубине моего сердца запечатлею на веки вечные.

Помолившись таким образом великой богине, я бросаюсь на шею Митре жрецу, сделавшемуся для меня вторым отцом, и, покрывая его поцелуями, прошу прощения, что не могу отблагодарить его как следует за его благодеяния.

26. Я долго и пространно изливал ему свою благодарность, наконец расстался с ним и прямо отправился, чтобы вновь увидеть отеческий дом после столь долгого отсутствия. Но пробыл я там всего несколько дней, потому что, по внушению великой богини, я внезапно собрал свой багаж и, сев на корабль, направил свой путь к Риму. Вполне благополучно, при содействии попутных ветров, я быстро достигаю Августовой гавани 412 и, пересев там в повозку, к вечеру, накануне декабрьских ид, 413 прибываю в пресловутый святейший град. Там главным моим занятием были ежедневные молитвы верховной богине Исиде-владычице, которая там весьма чтилась под названием Сельской, 414 от местоположения ее храма; был я усердным ее почитателем, в данном храме хотя и пришлец, но в учении свой человек.

Вот солнце, совершив свой круг Зодиака, уже заканчивало год, как покровительница моя во время сна предвещает мне новые испытания, новое посвящение. Я очень удивился, в чем дело, почему она говорит про будущее, так как я считал себя уже до конца посвященным.

27. Покуда я религиозные сомнения эти отчасти своим умом разбирал, отчасти подвергал рассмотрению священнослужителей, я узнаю совершенно неожиданную для меня новость: что посвящен я был только в таинства матери богов, но обрядами Осириса непобедимого никогда просвещен не был и что хотя сущности этих божеств и их обрядов тесно соприкасаются между собою и даже едины, но в испытаниях и посвящениях имеются огромные отличия. Вследствие этого наставление богини приходится понимать в том смысле, что мне надлежит сделаться служителем и великого бога. Дело недолго оставалось в неопределенном положении. В ближайшую же ночь мне приснилось, будто ко мне приходит какой-то человек в жреческих одеждах, неся в руках тирс, плющ 415 и еще нечто, что я не имею права называть; все это он кладет на мой домашний алтарь, а сам, заняв мой стул, говорит мне, чтобы я приготовлял обильную священную трапезу. И как будто для того, чтобы я лучше его запомнил, отличался он одной особенностью, а именно: левая пятка у него была несколько искривлена, так что при ходьбе он немного прихрамывал. После такого ясного выражения божественной воли всякая тень неопределенности исчезла, и я, после утреннего богослужения богини, стал с большим вниманием наблюдать за каждым жрецом, нет ли у кого такой походки, как та, что я видел во сне. Ожидания мои оправдались. Вскоре я заметил одного из пастофоров, у которого не только походка, но и весь облик точь-в-точь совпадал с моим ночным видением; звали его, как я узнал, Азинием Марцеллом, что тоже звучало намеком на мои превращения. 416 Не медля я подошел к нему; предстоящий разговор его не удивил, так как, подобно мне, он был предупрежден свыше, что речь пойдет о посвящении в таинства. Накануне ночью ему приснилось, что, когда он возлагал венки на статую великого бога, тот ему изрек, что послан будет к нему некий уроженец Мадавры, 417 человек бедный, которого сейчас же нужно посвятить в таинства, так как, по его промыслу, и посвящаемый прославится своими подвигами, и посвятитель получит высокое вознаграждение.