Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

11. Впрочем, как раз это было не в большей степени моим мнением, чем мнением всех; в нем жестоким кажется то, что наказание распространяется на детей, которые ни в чем не виноваты, но это древнее и свойственное всем государствам обыкновение, если даже дети Фемистокла 5089 испытывали нужду, а если то же наказание распространяется на осужденных граждан, то как могли мы быть более мягкими к врагам? Но за что может жаловаться на меня кто-либо из тех, кто неизбежно должен признаться, что он, в случае своей победы, был бы более свирепым по отношению ко мне? Вот основания для моих мнений, по крайней мере, об этом роде почета и наказания; ведь о том, что я высказал и что признал нужным насчет прочего, ты, полагаю я, слыхал 5090.

12. Но как раз это не так необходимо; одно крайне необходимо, Брут, — чтобы ты возможно скорее прибыл в Италию с войском. Тебя ждут с большим нетерпением, так что, если ты достигнешь Италии, то к тебе все сбегутся. Ведь или мы победили — а мы прекрасно победили бы, если бы у Лепида не появилось сильное желание погубить все и погибнуть самому со своими, — и тогда нам нужен твой авторитет для установления какого-то государственного устройства; или даже теперь предстоит борьба, — тогда величайшая надежда как на твой авторитет, так и на силы твоего войска. Но поспеши, ради богов! Ты знаешь, как много значат обстоятельства, как много значит быстрота.

13. Как внимательно я забочусь о сыновьях твоей сестры 5091, ты, надеюсь, узнаешь из писем матери и сестры. В этом я больше руковожусь твоим желанием, которое для меня дороже всего, нежели своим постоянством, как думают обо мне некоторые. Но я ни в чем так не хочу и быть и казаться постоянным, как в своей приязни к тебе.

CMXIV. Марку Юнию Бруту, в провинцию Македонию

[Brut., I, 18]

Рим, 27 июля 43 г.

Цицерон Бруту привет.

1. После моих частых советов тебе в письмах, чтобы ты возможно скорее явился на помощь государству и привел войско в Италию, когда я не думал, что у твоих родных есть сомнения по этому поводу, твоя мать 5092, благоразумнейшая и заботливейшая женщина, все помыслы которой обращены к тебе и поглощены тобой, попросила меня прийти к ней за семь дней до секстильских календ, что я, как и был должен, сделал без промедления; когда же я пришел, я застал Каску, Лабеона 5093 и Скапция 5094. Она обратилась ко мне и спросила, каково же мое мнение и вызываем ли мы тебя и считаем ли мы, что это для тебя полезно или же для тебя лучше медлить и задержаться.

2. Я ответил то, что думал, — что и для твоего достоинства и для доброго имени чрезвычайно полезно, чтобы ты в возможно более скором времени оказал защиту пошатнувшемуся и почти пришедшему в упадок государству. И в самом деле, какого только зла, по твоему мнению, нет в той войне, в которой победоносные войска не захотели преследовать бегущего врага 5095 и в которой оставшийся невредимым император, наделенный славнейшими почестями и величайшими дарами судьбы, — женой, детьми, родством с вами, объявил войну государству 5096. К чему мне говорить: «при таком единодушии сената и народа», когда внутри стен 5097 столько зла?

3. Но, когда я писал это, я испытывал величайшую скорбь оттого, что, после того как государство приняло мое поручительство за юношу и почти мальчика 5098, я, казалось, едва мог исполнить то, что я обещал. Ведь данное за другого обязательство, касающееся образа мыслей и мнения, особенно в величайшем деле, важнее и труднее, нежели обязательство, касающееся денег; ведь последние можно уплатить, а ущерб для имущества терпим. Но как уплатишь то, в чем ты поручился государству, если тот, за кого ты поручился, нелегко соглашается уплатить 5099?

4. Впрочем, и его я, как надеюсь, удержу несмотря на сопротивление со стороны многих; ведь в нем, мне кажется, есть хорошие задатки, но возраст податлив, и существуют многие, готовые испортить его, которые уверены, что остроту честного ума можно притупить, представив ему блеск ложного почета. И вот, к моим остальным трудам прибавился также следующий — применить все ухищрения, чтобы удержать юношу и не подвергнуться осуждению за опрометчивость. Впрочем, что такое опрометчивость? Ведь того, за кого я поручился, я обязал больше, нежели обязался сам, и не может быть, чтобы государство раскаивалось в том, что я поручился за того, кто был в своих действиях более стоек и благодаря собственному уму, и благодаря моему обещанию.

5. Но величайшим затруднением в государстве, если только не ошибаюсь, является недостаток денежных средств. Ведь честные мужи с каждым днем становятся более глухи к голосу налога, который собран в виде сотой доли на основании бессовестной оценки богатых и весь тратится на жалование двум легионам 5100; однако предстоят неограниченные расходы как на эти войска, посредством которых мы теперь защищаемся, так и на твое; ведь наш Кассий 5101, видимо, может прибыть достаточно снаряженным. Но это и многое другое я жажду обсудить при встрече и возможно скорее.

6. Что касается сыновей твоей сестры 5102, то я не стал ждать, Брут, пока ты напишешь; вообще сами обстоятельства — ведь будет вестись война — оставляют тебе свободу действий; но я сначала, когда не мог предугадать продолжительность войны, вел в сенате дело мальчиков так, как ты, полагаю я, мог узнать из писем матери, и я всегда во всем, хотя бы с опасностью для жизни, буду говорить и делать то, чего ты, по моему мнению, хочешь и что для тебя важно. За пять дней до секстильских календ.

CMXV. От Луция Мунация Планка Цицерону, в Рим

[Fam., X, 24]

Нарбонская Галлия, Куларон (?), 28 июля 43 г.

Избранный консулом, император Планк шлет привет Цицерону.

1. Не могу удержаться, чтобы не поблагодарить тебя за всё в отдельности и за твои услуги 5103, но, клянусь, делаю это с чувством стыда. Ведь и столь тесные дружеские отношения, каких ты захотел со мной, видимо, не требуют выражения благодарности, и я неохотно — ввиду твоих величайших услуг — отделываюсь столь ничтожным даром в виде слов и предпочитаю лично уважением, угождением, усердием снискать твое одобрение моей памятливости. Если останусь жив, то своим уважением к тебе, угождением, усердием превзойду всякую приятную дружбу и даже истинно родственное отношение. Что же касается твоей приязни и твоего суждения обо мне, то мне не легко сказать, будут ли они приносить мне больше достоинства на вечные времена или же больше удовольствия изо дня в день.

2. О выгодах солдат ты позаботился 5104. Я хотел, чтобы сенат оказал им внимание не ради укрепления моего влияния (ведь я знаю, что у меня только здравые помыслы), но так как, во-первых, я признавал, что они заслужили это; затем, так как я хотел, чтобы они на все случаи были теснее связаны с делом государства; наконец, чтобы иметь возможность поручиться вам за них в том, что они так же враждебны всякому подстрекательству со стороны всех, как были до сего времени 5105.