Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

DCCCXLVIII. От Луция Мунация Планка Цицерону, в Рим

[Fam., X, 11]

Область аллоброгов, конец апреля 43 г.

Планк Цицерону.

1. Выражаю тебе и буду выражать вечную благодарность, пока буду жив 4566; что я докажу ее на деле, утверждать не могу; ведь я, мне кажется, не могу воздать тебе за твои столь большие услуги; разве только ты, как ты очень убедительно и очень красноречиво написал, будешь склонен считать, доказательством на деле то, что я буду хранить ее в памяти. Если бы дело шло о достоинстве твоего сына, ты, во всяком случае, не мог бы сделать ничего более любезного. Твои первые предложения о неограниченных почестях 4567, последующие, составленные применительно к обстоятельствам и суждениям моих друзей, непрерывавшаяся речь обо мне и постоянные препирательства из-за меня с хулителями 4568 очень хорошо известны мне 4569. Мне надо приложить немалые старания, чтобы показать себя государству гражданином, достойным твоих похвал, помнящим о своей благодарности как твой друг. Впредь сохраняй свою благосклонность ко мне, защищай и поддерживай меня, если ты, на основании исхода событий, признаешь, что я таков, каким мне, по твоему желанию, следовало быть.

2. Переправив войска через Родан 4570 и послав вперед брата с тремя тысячами всадников, а сам направляясь к Мутине 4571, я услыхал в пути о происшедшем сражении и об освобождении Брута и Мутины от осады. Я обратил внимание на то, что у Антония и у остатков войска, находящихся при нем, нет другого места для отступления, кроме как в эту сторону, и что у него только две надежды — одна на самого Лепида, другая на войско. Так как некоторая часть войска 4572 не менее разъярена, нежели те, кто был с Антонием, я отозвал конницу; сам я остановился в области аллоброгов, чтобы быть ко всему подготовленным сообразно с требованиями обстоятельств.

Если Антоний направляется сюда без войска, я, мне кажется, легко могу удержаться самостоятельно и выполнить свою обязанность перед государством в соответствии с вашим мнением, хотя бы он и был принят войском Лепида. Но если он приведет с собой кое-какие войска и если десятый легион ветеранов 4573, который вместе с остальными опомнился благодаря моим стараниям, вновь впадет в то же неистовство 4574, то я все же приложу старания, чтобы не произошло какого-либо ущерба, и надеюсь обеспечить это, пока от вас 4575 не будут переброшены войска и они, соединившись с нами, не облегчат подавление падших.

3. Ручаюсь тебе, мой Цицерон, в следующем: ни присутствие духа, ни заботливость не изменят мне. Клянусь, я желаю, чтобы не оставалось никакой тревоги; но если она будет, никому не уступлю ни в присутствии духа, ни в преданности, ни в упорстве ради вас. Ведь я прилагаю старания, чтобы и Лепида побудить к участию в этом деле, и обещаю ему всяческие уступки, если только он согласится обратить свои взоры на государство. В этом я использую как помощников и посредников своего брата, и Латеренсия 4576, и нашего Фурния 4577. Личные обиды не помешают мне ради блага государства вступить в соглашение даже со злейшим недругом 4578. В случае, если я не принесу пользы, я все-таки ничуть не потеряю величайшего присутствия духа и оправдаю ваши ожидания, быть может, с большей славой для себя. Береги здоровье и люби меня взаимно.

DCCCXLIX. От Децима Юния Брута Альбина Цицерону, в Рим

[Fam., XI, 13b]

Лагерь под Пармой, 30 апреля 43 г.

Избранный консулом Децим Брут шлет привет Марку Цицерону.

Несчастнейших жителей Пармы… 4579

DCCCL. От Марка Юния Брута Цицерону, в Рим

[Brut., I, 11]

Диррахий, начало мая 43 г.

Брут Цицерону привет.

1. Отношение Вета Антистия к государству 4580 таково, что он, без сомнения, по отношению к Цезарю и по отношению к Антонию проявил бы себя самым ревностным поборником всеобщей свободы 4581, если бы ему мог представиться случай; ведь тот, кто, встретившись в Ахайе с Публием Долабеллой, располагавшим солдатами и всадниками, предпочел подвергнуться любой опасности из-за коварства разбойника, вполне готового на всё, но не допустить, чтобы казалось, будто он либо был вынужден дать деньги негоднейшему и бесчестнейшему человеку, либо охотно дал их, — тот добровольно и обещал и дал нам 2 000 000 сестерциев из своих денег 4582 и, что много дороже, предложил свои услуги и присоединился к нам.

2. Мы желали убедить его остаться в лагере в качестве императора и защищать государство; но он решил отправиться домой 4583, так как он распустил войско; но он подтвердил, что немедленно возвратится к нам, взяв на себя посольство 4584, если консулы не созовут преторских комиций; при таких его взглядах на положение государства я настоятельно советовал ему не откладывать на другое время своего соискания; его поступок должен быть приятен всем, кто только считает, что это войско должно принадлежать государству, тебе же — настолько приятнее, насколько с большим и присутствием духа и славой ты защищаешь нашу свободу и сколь большим достоинством ты будешь наслаждаться, если благодаря нашим замыслам будет достигнут исход, какого мы желаем. И я, мой Цицерон, особенно и по-дружески прошу тебя любить Вета и согласиться на то, чтобы возможно более был возвеличен тот, кого — хотя его и ничем невозможно отпугнуть от намеченного — всё же удастся побудить твоими похвалами и благожелательностью к тому, чтобы он еще более держался своего решения и соблюдал его. Это будет очень приятно мне.