Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

4. Хотя я и не видел Эрота, тем не менее из его письма и из того, что выяснил Тирон, счета его для меня почти ясны. Ты пишешь, что следует сделать новый заем 3894 в сумме 200 000 сестерциев на пять месяцев, то есть до ноябрьских календ; что к этому сроку поступят деньги, которые должен Квинт. Итак, раз ты, по словам Тирона, не согласен, чтобы я ради этого приезжал в Рим, если это нисколько не обидит тебя, пожалуйста, выясни, откуда поступают деньги, внеси их на мой счет. Вижу, что это в настоящее время нужно. Об остальном более тщательно разузнаю у него самого 3895, в том числе о доходах с имений, относящихся к приданому 3896. Если это добросовестно выплатят Цицерону — впрочем, я хочу, чтобы более щедро, — он все же не будет нуждаться почти ни в чем. Со своей стороны, я вижу, что и мне нужны деньги на дорогу, но ему будут выплачивать доходы от имений по мере поступления, мне же нужна вся сумма. Хотя мне и кажется, что тот, кто боится теней 3897, имеет в виду резню, тем не менее я намерен выехать только после окончательной выплаты. Будет ли она окончательной или нет, узнаю при встрече с тобой. Я счел, что это письмо следует написать собственноручно, и поступил так. Что касается Фадия — как ты пишешь: ни при каких обстоятельствах кому-либо другому. Ответь, пожалуйста, сегодня.

DCCLIV. Марку Туллию Тирону

[Fam., XVI, 23]

Тускульская усадьба, около 21 июня 44 г.

Туллий шлет большой привет своему Тирону.

1. Да, ты закончь объявление 3898, если можешь; впрочем, это деньги такие, что не нуждаются в объявлении. Тем не менее… Бальб пишет мне, что он измучен столь сильным приступом, что не может говорить. То, что Антоний сделал насчет закона 3899, приму как сделанное. Только было дозволено жить в деревне. Вифинскому 3900 я написал.

2. Насчет Сервилия 3901 ты решишь, раз ты не презираешь старости. Впрочем, наш Аттик, когда-то поняв, что меня волнует паническое, всегда думает об одном и том же 3902 и не видит, каким оплотом философии я огражден, а так как сам он боязлив, то он, клянусь, устраивает смятение. Я все-таки очень хочу сохранить старую, без всякой обиды, дружбу Антония 3903 и напишу ему, но не ранее, чем увижу тебя, и все-таки не отвлекаю тебя от получения долга: колено ближе голени 3904. Завтра жду Лепту 3905 и нашего 3906, к горечи которого мне следует прибавить приятность твоей беседы. Будь здоров.

DCCLV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XV, 21]

Тускульская усадьба, 22 июня 44 г.

1. Говорю тебе — Квинт отец вне себя от радости; ведь сын написал, что он именно потому хотел бежать к Бруту, что, когда Антоний дал ему поручение сделать его диктатором и занять укрепление, он отказался, а отказался он, чтобы не оскорбить отца; после этого тот 3907 ему враг. «Тогда я, — говорит, — собрался с духом, опасаясь, как бы тот, в гневе на меня, чем-либо не повредил тебе; поэтому я умилостивил его. И 400 000 сестерциев — верные, на остальные — надежда». Стаций же пишет, что он хочет жить вместе с отцом 3908 (это удивительно), и радуется этому. Видел ли ты более явного бездельника?

2. Ваше воздержание 3909 насчет дела с Каном 3910 одобряю. Я ничего не предполагал насчет записей; я думал, что приданое возвращено полностью. То, что ты откладываешь, чтобы обсудить со мной при встрече, буду ждать. Письмоносцев задержишь, насколько захочешь; ты ведь занят. Что касается Ксенона — дельно. То, о чем пишу, — когда закончу. Квинту ты написал, что ты послал ему письмо; никто не доставлял его.

3. Тирон говорит, что Брундисий тебе уже не нравится 3911 и что ты высказываешь кое-что насчет солдат; а я уже решил в Гидрунт. На меня влияли твои пять часов 3912. Но сколь длинное это плавание 3913! Но мы увидим. В день за десять дней до календ от тебя ни одного письма. Конечно, ведь что теперь нового? Итак, как только сможешь, приедешь. Я тороплюсь, чтобы Секст 3914 не приехал раньше; говорят, он приближается.

DCCLVI. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XV, 23]

Тускульская усадьба, 24 или 25 июня 44 г.

Я в чрезвычайной тревоге, однако без скорби, но по поводу моей поездки возникает много соображений за и против. «Доколе?» скажешь ты. Пока дело будет нерешенным, а оно им будет, пока не сяду на корабль. Если Панса ответит на твое письмо, я пришлю тебе и мое и его письма. Жду Силия, для которого составлены записи 3915. Если что-либо новое… Я послал письмо Бруту. О его поездке я хотел бы получить известия также от тебя, если ты будешь знать что-нибудь.

DCCLVII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XV, 24]

Тускульская усадьба, 26 июня 44 г.

Письмоносец, которого я посылал к Бруту, вернулся с дороги за шесть дней до календ. Сервилия сказала ему, что Брут уехал в тот день в половине первого часа 3916. Я был сильно огорчен тем, что мое письмо не было вручено. Силий не приезжал ко мне. Дело я изложил, эту книжку посылаю тебе. Я хотел бы знать, когда мне ждать тебя.

DCCLVIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XV, 22]

Тускульская усадьба, 27 июня 44 г.

Радуюсь за нас, что Квинт сын выехал 3917: не будет докучать. Верю, что Панса высказывается благоприятно; ведь я знаю, что он всегда был в союзе с Гирцием. Считаю его лучшим другом Бруту и Кассию, если это облегчит (но когда он их увидит?), недругом Антонию, — когда или почему? Доколе нами будут играть? Но я написал, что Секст 3918 приближается, не потому, что он здесь, но так как он, во всяком случае, к этому стремится и отнюдь не складывает оружия. Во всяком случае, если он будет продолжать, война неминуема. Однако этот наш Киферидский 3919 полагает, что жить будет только победитель. Что Панса на это? На которой стороне он будет, если будет война? А она, видимо, будет. Но об этом и о другом — при встрече, сегодня же, как ты пишешь, или завтра.