Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

DCVII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 2, § 1]

Тускульская усадьба, 24 мая 45 г.

1. Твоя быстрота 2948 приятнее мне, нежели само дело. Ведь что более обидно? Но я уже стал нечувствителен к этому и отбросил всякую человечность. Жду сегодня твоего письма, хотя из него не узнать ничего нового. И в самом деле, что? Тем не менее...

DCVIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 27]

Тускульская усадьба, 25 мая 45 г.

1. Что касается письма к Цезарю, мне всегда представлялось вполне правильным, чтобы раньше его прочли эти твои 2949. Ведь иначе я по отношению к ним оказался бы нарушившим свои обязанности, а на себя самого — если бы я собирался оскорбить его — едва ли не навлек бы опасность. Но эти — благородно, а мне приятно, что они не умолчали о своем мнении, и даже превосходно, что они хотят изменения столь многого, что у меня нет оснований писать заново.

2. Впрочем, что должен был я иметь в виду насчет войны с парфянами, как не то, чего, как я полагал, хочет он 2950? В самом деле, какое другое содержание имело мое письмо, как не лесть? Разве, если бы я захотел посоветовать то, что я считаю наилучшим, мне не хватило бы слов? Следовательно, во всем письме нет надобности. Ведь там, где большая удача была бы невозможна, а даже небольшая неудача оказалась бы тяжкой, что за надобность подвергаться опасности? Особенно когда можно столкнуться с тем, что он, раз я ничего не написал ранее, сочтет, что я не намеревался ничего писать до окончания всей войны 2951. Я также опасаюсь, как бы он не подумал, что я хотел, чтобы это было как бы умилостивлением за «Катона» 2952. Что еще нужно? Я очень раскаивался, и как раз в этом деле ничто не могло более совпасть с моим желанием, нежели то, чтобы мое усердие не было одобрено. Я столкнулся бы также с теми 2953, среди них — с твоим родственником 2954.

3. Но возвращаюсь к садам. Я совсем не хочу, чтобы ты туда ездил, разве только с большим удобством для себя; ничто ведь не заставляет. Что бы ни было, направим усилия на Фаберия. Но насчет дня торгов — если будешь знать что-нибудь. Того, кто прибыл из кумской усадьбы, так как он и доставил известие, что Аттика вполне здорова, и говорил, что при нем письма, я немедленно отослал к тебе.

DCIX. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 28; 29, § 1]

Тускульская усадьба, 26 мая 45 г.

1. Так как ты намеревался осмотреть сады сегодня, о твоем мнении, разумеется, — завтра 2955. А насчет Фаберия — когда он приедет.

2. Что касается письма к Цезарю 2956, верь моей клятве — не могу, и не позор отталкивает меня, хотя и особенно должен был оттолкнуть. И в самом деле, так ли позорно угождение, когда для меня позорно само то, что я жив? Но, как я начал, это позорное не отталкивает меня; правда, я хотел бы (ведь я был бы тем, кем должен был быть), но ничего не приходит на ум. Ты ведь видишь, каковы советы красноречивых и ученых людей, обращенные к Александру3, к чему они относятся. Молодого человека, воспламененного желанием самой подлинной славы, желающего получить совет, который помог бы приобрести вечную хвалу, они направляют к подвигам. В словах нет недостатка. Я что могу? Тем не менее я вырезал из дуба кое-что, чтобы оно казалось подобным подобию. Так как в нем кое-что было несколько лучшим, нежели то, что происходит или произошло, то оно порицается, — в этом я менее всего раскаиваюсь. Ведь если бы то письмо дошло, то я, поверь мне, раскаивался бы.

3. Как? Ты не видишь, что даже тот ученик Аристотеля 2957, при его необычайном уме, необычайной скромности, после провозглашения царем, был горд, жесток, несдержан? Как? Ты считаешь, что этот лагерный товарищ из сопровождения Квирина 2958 обрадуется этим моим сдержанным посланиям? Нет, пусть лучше он пожелает ненаписанного, чем не одобрит написанное. Наконец — как он захочет. Отошло то, что подгоняло меня тогда, когда я перед тобой ставил архимедову проблему 2959. Клянусь, я теперь гораздо больше хочу того исхода, которого я тогда — боялся, или любого.

Если тебе не помешает что-нибудь другое, ты приедешь, к моей радости. Никий выехал по настоятельному зову Долабеллы (ведь я прочел письмо), хотя и против моего желания, однако по моему же совету.

(29) 1. Следующее собственноручно. Когда я расспрашивал Никия как бы о другом — насчет людей науки, мы коснулись Тальны. Насчет ума он не сказал слишком много, назвал скромным и порядочным. Но следующее не понравилось мне; он, по его словам, знает, что тот недавно просил руки Корнифиции, дочери Квинта, совсем немолодой и ми ого раз бывшей замужем; он не получил одобрения у женщин, так как они нашли, что дело не стоит более 800 000 сестерциев. Я подумал, что тебе надо это знать 2960.

DCX. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIII, 29, §§ 2—3; 30, § 1]

Тускульская усадьба, 27 мая 45 г.

2. Насчет садов я узнал из твоего письма и от Хрисиппа 2961. В усадьбе, безвкусие которой я хорошо знал, как вижу, изменений совсем нет или есть немногие; тем не менее он хвалит большую баню; из меньшей, говорит он, можно сделать зимнее помещение. Поэтому следует прибавить крытую галерейку; сделать ее таких размеров, каких я сделал ее в тускульской усадьбе, в той местности обойдется почти наполовину дешевле. Но для того изображения, какого я хочу 2962, нет ничего более подходящего, чем роща, которую я хорошо знаю; но тогда она совсем не посещалась, теперь же, по слухам, — необычайно. Ничего не предпочту. В этом исполни — во имя богов! — мою прихоть. Наконец, если Фаберий уплатит мне тот долг, не спрашивай, за сколько; я хочу, чтобы ты одолел Отона 2963. Но не думаю, что он будет безумствовать; ведь я, мне кажется, знаю этого человека. Однако с ним, по слухам, так дурно обошлись, что он не кажется мне покупателем. Так, что же? Допустит он?

3. Но к чему я привожу доводы? Если получишь от Фаберия, купим даже за большую цену; если нет, — не сможем даже за малую. Следовательно, — к Клодии. На нее, мне кажется, есть надежда по той причине, что и сады много дешевле, и долг Долабеллы, кажется, настолько надежен, что я уверен даже в уплате наличными. О садах достаточно. Завтра — либо тебя, либо причину, которая, я считаю, будет связана с Фаберием. Но — если сможешь.

(30) 1. Отсылаю тебе письмо Цицерона 2964. О, ты железный человек, раз тебя не волнуют грозящие ему опасности! Он и меня обвиняет. Посылаю тебе половину того письма; ведь вторая — насчет подвигов — у тебя, я считаю, в копии. В кумскую усадьбу я сегодня послал письмоносца. Я дал ему твое письмо к Весторию, которое ты дал Фарнаку 2965.