Лирика Древнего Рима

Часто в смертельном бою, бывало, участвовал Маворс,

395 Или Тритона-ручья богиня, иль Дева Рамнунта. 107

Вооруженных бойцов возбуждали бессмертные боги.

Ныне ж, когда вся земля преступным набухла бесчестьем

И справедливость людьми отвергнута ради корысти,

Братья руки свои обагряют братскою кровью,

400 И перестал уже сын скорбеть о родительской смерти,

Ныне, когда и отец кончины первенца жаждет,

Чтобы, свободный, он мог овладеть цветущей невесткой,

Иль нечестивая мать, невинностью пользуясь сына,

Уж не боится святых опозорить бесстыдно Пенатов,

405 Всё, что преступно и нет, в злосчастном спутав безумье, —

Мы отвратили от нас помышленья богов справедливых;

Боги оказывать честь не хотят уже сборищам нашим,

И не являются нам в сиянии света дневного.

Черное горе, вседневные беды меня отдалили,

Милый Гортал, 108 от труда в честь величавых сестер. 109

Сладостных муз легкокрылое племя создать не способен

Дух отягченный. Поник разум в тоске и слезах.

5 Брата бледнеющий призрак 110 давно ли в глубинах поддонных

Зяблый летейский поток влагой забвенья омыл?

Взморье Ретейское 111 в Трое далекой любимые кости

Похоронило, навек друга отняв от друзей.

Слова тебе не скажу, и рассказов твоих не услышу,

10 И не увижу уже глаз, что мне жизни милей.

Брат ненаглядный! Любить тебя буду и ныне и вечно.

Вечно о смерти твоей петь мне печальную песнь!

Так под зеленой листвою, под купами рощ темнолистых,

Льется соловушки стон, вечный об Итисе плач. 112

15 Но, хоть убитый печалью, Гортал, я тебе посылаю

Стих Каллимаха. Его я для тебя перевел.

Так не считай, что советы твои, словно ветер летучий,

Словно туман, из души вмиг ускользнули моей,

Так тихонько скользнув, из-за пазухи девушки скромной

20 Яблоко падает вдруг — тайный подарок любви. 113

В страсти забыла бедняжка, что скрыто за тонкой холстинкой.

Видит, что мать подошла. В страхе вскочила. Бежит,

Яблоко катится быстро, стремится шурша по наклону,

На виноватом лице вспыхнул румянец стыда.

Тот, кто все рассмотрел огни необъятного мира,

Кто восхождение звезд и нисхожденье постиг,

Понял, как пламенный блеск тускнеет бегущего солнца,

Как в им назначенный срок звезды уходят с небес,

5 Как с небесных путей к высоким скалам Латмийским

Нежным призывом любовь Тривию сводит тайком, 114 —

Тот же Конон 115 и меня увидал, косу Береники, 116

Между небесных огней яркий пролившую свет,

Ту, которую всем посвящала бессмертным царица,

10 Стройные руки свои к небу с молитвой воздев,

Тою порою, как царь, осчастливленный браком недавним,

В край ассирийский пошел, опустошеньем грозя,

Сладостный след сохраняя еще состязанья ночного,

Битвы, добывшей ему девственных прелестей дань,

15 Разве любовь не мила жене новобрачной? И разве,

Плача у ложа утех между огней торжества,

Дева не лживой слезой омрачает родителей радость?

Нет, я богами клянусь, — стоны неискренни дев.

В том убедили меня стенанья и пени царицы

20 В час, как на гибельный бой шел ее муж молодой.

Разве ты слезы лила не о том, что покинуто ложе,

Но лишь о том, что с тобой милый твой брат 117 разлучен?

О, как до мозга костей тебя пронзила тревога,

Бурным волненьем своим всю твою душу объяв!

25 Чувства утратив, ума ты едва не лишилась, а прежде,

Знаю, с детства еще духом была ты тверда.

Подвиг забыла ли ты, который смутит и храбрейших,

Коим и мужа и трон завоевала себе? 118

Сколько печальных речей при проводах ты говорила!

30 Боги! Печальной рукой сколько ты вытерла слез!

Кто из бессмертных тебя изменил? Иль с телом желанным

В долгой разлуке бывать любящим так тяжело?

Кровь проливая быков, чтобы муж твой любимый вернулся,

Ты в этот час и меня всем посвящала богам, —

35 Лишь бы вернуться ему! А он в то время с Египтом

В непродолжительный срок Азию пленную слил.

Сбылись желанья твои — и вот, в исполненье обетов,

Приобщена я как дар к хору небесных светил.

Я против воли — клянусь тобой и твоей головою! —

40 О, против воли твое я покидала чело.

Ждет того должная мзда, кто подобную клятву нарушит!

Правда, — но кто ж устоит против железа, увы?

Сломлен был силой его из холмов высочайший, какие

Видит в полете своем Фии блистающий сын, 119

45 В те времена, как, открыв себе новое море, мидяне

Через прорытый Афон двинули варварский флот. 120

Как устоять волосам, когда все сокрушает железо?

Боги! Пусть пропадет племя халибов 121 навек! —

Этот народ стал первым искать рудоносные жилы

В недрах земли и огнем твердость железа смягчать!

Срезаны раньше меня, о судьбе моей плакали сестры, —

Но в этот миг, бороздя воздух шумящим крылом,

Одноутробный брат эфиопа Мемнона, 122 Локридской

Конь Арсинои, 123 меня в небо унес на себе.

55 Там он меня поместил на невинное лоно Венеры, 124

Через эфирную тьму вместе со мной пролетев.

Так Зефирита сама — гречанка, чей дом на прибрежье

Знойном Канопа, 125 — туда древле послала слугу,

Чтобы сиял не один средь небесных огней многоцветных

60 У Ариадны с чела снятый венец золотой, 126

Но чтобы также и мы, божеству посвященные пряди

С русой твоей головы, в небе горели меж звезд.

Влажной была я от слез, в обитель бессмертных вселяясь,

В час, как богиня меня новой явила звездой.

65 Ныне свирепого Льва я сияньем касаюсь и Девы;

И — Ликаонова дочь — рядом Каллисто со мной.

К западу я устремляюсь, на миг лишь, вечером поздним,

Следом за мной в океан медленный сходит Боот. 127

И хоть меня по ночам стопы попирают бессмертных,

70 Вновь я Тефии седой возвращена поутру.

То, что скажу, ты без гнева прими, о Рамнунтская Дева,

Истину скрыть никакой страх не заставит меня, —