История Александра Македонского

8

Мне кажется, что и любовь к медицине Александру привил преимущественно Аристотель. Александр не только любнл теорию медицины, но и оказывал помощь своим больным друзьям, назначая им лечение и образ жизни, как это можно видеть из его писем. Он от природы любил науку и был любо-*

знателен. Считая, что Илиада возбуждает к воинской доблести, он взял экземпляр ее, исправленный Аристотелем (его называли «из ящичка»), который, по сообщению Онесикрита, держал всегда под подушкой вместе с кинжалом. Не имея книг в глубине Азии, он велел Гарпалу прислать их ему. Гар-пал выслал сочинения Филиста, подряд трагедии Эврипида, Софокла и Эсхила, дифирамбы Телеста и Филоксена. Аристотелем он вначале восхищался и любил его, по собственным его словам, не меньше, чем отца; один дал ему жизнь, но другой научил хорошо жить. Впоследствии он стал относиться к нему подозрительно; зла не делал, но в их отношениях не было прежней горячей любви: они охладели друг к другу. Любовь к философии, однако, врожденная и возраставшая с годами, ие иссякла в его душе: об этом свидетельствуют н уважение его к Анаксарху, и отправка 50 талантов Ксенокра-ту, и почет, которым окружил он Дандама н Калана.

9

Когда Филипп отправился в поход против византийцев, Александру было 16 лет. Оставшись полноправным распорядителем македонских дел и государственной печати, он покорил отпавших мэдов, взял их город, варваров выгнал, поселил пришельцев из разных городов и город этот назвал Александ-рополем. Он лично принимал участие в битве против эллинов при Херонее и, говорят, первый бросился иа «священный отряд» фиванцев. Еще и в наше время показывают на берегу Кефиса древний дуб, который называют «Александровым»: под ним была раскинута его палатка; невдалеке находится общая могила македонцев. Филипп теперь особенно полюбил сына (это и естественно) и радовался, когда македонцы называли Александра царем, а его полководцем. Однако домашние неурядицы, вызванные браками и любовными похождениями Филиппа (гинекей и государство страдали в какой-то степени совместно), привели к тяжкому раздору, который Олимпиада, женщина с тяжелым характером, ревнивая и раздражительная, еще обострила, подстрекая Александра. В полной мере раздор этот выявил Аттал на свадьбе Филиппа с Клеопатрой, которую Филипп взял в жены молоденькой девушкой, влюбившись в нее не по возрасту. Ее дядя Аттал^ подвыпивши, начал уговаривать македонцев молиться богам о том чтобы от Филиппа и Клеопатры родился законный наследник царства. Александр рассердился и, крикнув: «А, по-твоему, болван, я незаконный?» — швырнул в Аттала чашей. Филипп бросился на Александра с мечом, но, к счастью для обоих, споткнулся, раздраженный и пьяный, и упал. «Вот, — сказал с издевкой Александр, — собирается перешагнуть из Европы в Азию человек, который свалился, шагая от ложа к ложу!»

После этой пьяной дерзости Александр взял с собой Олим-

пиаду и, устроив ее в Эпире, жил сам у иллирийцев. В это время коринфянин Демарат, друг царского дома, привыкший говорить с царем откровенно, приехал к Филиппу. После первых приветствий Филипп спросил, в согласии ли живут между собой эллины. «Тебе, Филипп, как раз и пристало заботиться об Элладе, когда в твоем собственном доме такая распря и столько злобы по твоей вине». Филипп одумался, послал за Александром Демарата и при его посредничестве убедил его вернуться.

10

Пиксодар, сатрап Карий, рассчитывая через родственные связи втереться в союз с Филиппом, задумал выдать свою старшую дочь замуж за Арридея, Филиппова сына, и послал для переговоров об этом в Македонию Аристокрита. Опять пошли разговоры; друзья и мать стали наговаривать Александру, будто Филипп намерен в расчете на брачные связи со знатным домом и на большие богатства протолкнуть на престол Арридея. Александра это сильно взволновало, и он послал трагического актера Фессала в Карию к Пиксодару сказать ему: пусть он оставит иезакониорожденного и слабоумного Арридея и войдет в свойство с Александром. Пиксодару это понравилось гораздо больше его прежних планов. Филипп, узнав, что Александр в спальне, пришел к нему, взяв с собой Филоту, сына Парменнона, одного из ближайших друзей Александра; он осыпал его бранью и горькими укоризнами: если ему хочется стать зятем карийца, состоящего рабом у варварского царя, то он человек неблагородный и недостоин благ, у него имеющихся. Коринфянам он написал, чтобы они отправили Фессала обратно в цепях. Других товарищей Александра, Гарпала, Неарха, Эдигия и Птолемея, он выслал из Македонии. Александр впоследствии их вернул, и они занимали при нем высокие посты.

Когда Павсаний, оскорбленный Атталом и Клеопатрой, не находя заступничества, убил Филиппа, то вина в этом убийстве пала главным образом на Олимпиаду, потому что она подговаривала и подстрекала юношу, уже и так раздраженного. Клевета, однако, не обошла и Александра. Рассказывают, что, встретившись с Павсанием, который стал плакаться на оскорбление, ему нанесенное, Александр произнес стих из «Медеи»:

«...отца, невесту, также жениха». Тем не менее он разыскал участников заговора и наказал их и очень негодовал иа Олимпиаду, жестоко расправившуюся в его отсутствие с Клеопатрой.

II

Он принял царскую власть 20 лет от роду; великое недоброжелательство, страшная ненависть и опасности окружали его со всех сторон. Соседние варварские племена не желали 380 находиться в рабстве и мечтали о собственных, родных царях; что касается Эллады, то Филипп покорил ее войной, но у него не было времени наложить на нее ярмо и приручить. Он внес в ее дела только перемены и смятение: все после него находилось в движении и колебании, и это было совсем непривычно. Македонцы испугались наступившего момента: по их мнению, Александру следовало вообще оставить Элладу в покое и не прибегать к силе; отпавших же варваров вернуть обратно кротостью, а главарей восстания привлечь на свою сторону. Исходя из мыслей противоположных, Александр взялся за восстановление и утверждение порядка, действуя отважно и решительно: он считал, что при малейшей слабости, которую в нем обнаружат, все объединятся против него. С варварскими восстаниями и войной в тех местах он покончил, стремительно дойдя с войском до Истра, где он победил ,в большом сражении Сирма, царя триба-лов. Узнав, что фиванцы собираются восстать и афиняне с Голова Александра ними единодушны, он сейчас

же провел войско через «Ворота», сказав при этом, что Демосфену, который называл его мальчишкой, когда он был у иллирийцев и трибалов, и отроком во время пребывания его в Фессалии, ои хочет явиться мужем под стенами Афин. Подойдя к Фивам и давая возможность еще раскаяться в содеянном, он требовал только выдачи Феника ,и Профита, обещая неприкосновенность всем, кто примет его сторону. Когда фнванцы ,в свою очередь потребовали от него выдачи Филоты и Антипатра и объявили, что зовут к себе всех, кто хочет заодно с ними действовать для освобождения Эллады, тогда Александр двинул своих македонцев. Сторонники фиванцев сражались с мужеством и упорством, несмотря на то что против них были силы более многочисленные, но когда македонский гарнизон, оставив и Кадмею, зашел к фиванцам в тыл, то большинство, попав в окружение, пало, сражаясь; город был взят, разграблен и совершенно разрушен. Александр вообще рассчитывал, что греки, потрясенные таким бедствием, присмиреют и утихнут, но в особую себе заслугу ставил, что он внял жалобам своих союзников: фокейцы и платеяне выступали с обвинениями против фиванцев. Он продал в рабство около 30 тысяч фиванцев—

всех, за исключением жрецов, тех, кто водил дружбу с маке донцами, потомков Пиндара и противников партии, голосовав шей за восстание. Убитых было больше 6 тысяч.

12

В числе великих и тяжких страданий, обрушившихся на город, случилось вот что: какие-то фракийцы вломились в дом Тимоклеи, известной в городе и целомудренной женщины. Воины разграбили имущество, а предводитель их силой овладел Тимоклеей, а затем стал ее допрашивать, не спрятала ли она где-нибудь золота или серебра. Она ответила утвердительно, пошла с ним одним в сад, показала ему колодец сказала, что, когда город был взят, она бросила туда сам ценное из вещей. Фракиец нагнулся и стал внимательно вгл дываться в это место; она же, стоя сзади него, столкнула е в колодец и убила, забросав множеством камней. Фракийцы связали ее и привели к Александру. Самый вид ее и походка,; говорили о достоинстве и благородстве; спокойно и бесстраш-л но следовала она за теми, кто ее вел. На расспросы царя, кто она, она отвечала, что она сестра Феагена, стратега, сражавшегося против Филиппа за свободу эллннов и павшего при Херонее. Александр с большим уважением отнесся к ней и за ответ, и за ее поступок и велел освободить ее с детьми.