Метроном. История Франции под стук колес парижского метро

В 1900 году Амелии Эли — таково настоящее имя Золотой каски — двадцать два года. Танцуя яву под аккордеон где-то в районе Республики, она впервые знакомится с молодым рабочим Мариусом Пленьером. Ими овладевает страстная любовь! В самой гуще разврата эти заблудшие дети испытывают друг к другу нежнейшие чувства. Но вскоре Мариус становится ревнивым, нетерпимым, авторитарным. Чтобы удержать Золотую каску, ему приходится войти в ее мир: ради любви красотки этот субъект превращается в сутенера. Мариус расстается со своим тряпьем безденежного трудяги и становится грозой бульваров по имени Манда! Отныне он стоит во главе банды Орто [113]. Увы, непостоянство Золотой каски приводит ее несчастного сердечного дружка в отчаяние: она бросается в объятия прекрасного корсиканца Доминика Лека, главаря соперничающей банды Попинкур [114]. Предательство! На внешнем бульварном кольце разражается война. Как и в античной трагедии, все происходит чрезвычайно быстро: 9 января 1902 года Лека, получив две револьверных пули, падает наземь, но врачам все же удается его спасти. Несколько дней спустя он выходит под руку с Золотой каской из больницы Тенон в 20 округе. Там их поджидает Манда. Он бросается на своего соперника с ножом и вновь его ранит. В бреду корсиканец выдает имя нападающего. Нападающий и жертва приговорены к каторге.

Кровь Первой мировой войны уносит апашей прочь, а вместе с ними — рабочих и крестьян, в основном пополнявших этот контингент.

Роман Золотой каски, Манда и Лека протекал неподалеку от площади Республики. В самом деле, в 1879 году, когда Третья республика убедилось в том, что монархисты и бонапартисты одержали окончательную победу на муниципальных и парламентских выборах, площадь Шато д’О сменила название, и вскоре после того на ней установили импозантную статую, которая нам знакома ныне.

Республика познала потрясения, но отныне твердо стала на ноги. И вскоре ее учреждения будут строиться по всему Парижу…

XX ВЕК

ЕЛИСЕЙСКИЕ ПОЛЯ — КЛЕМАНСО

Путь власти

Остановка «Елисейские поля — Клемансо»… Можно было бы добавить — де Голля и Черчилля, — поскольку статуи этих двух знаменитых фигур времен Второй мировой присоединились к «Тигру», воплотившему дух Первой мировой [117]. Трудно представить себе, что этот перекресток внизу Елисейских полей посвящен самым кровавым раздорам, тогда как он с тем же успехом мог бы стать образом взаимопонимания и согласия. Здания Большого и Малого дворцов, стоящие неподалеку, прямо на это указывают. Разве не были они воздвигнуты во время Всемирной выставки 1900 года, символизирующей сотрудничество и взаимное сближение всех наций?

И однако в истории XX века верхняя часть Елисейских полей ассоциируется с войной (в том числе Отечественной войной 1812 года), причем не только из-за того, что здесь высится Триумфальная арка Наполеона.

В 1920 году возникла идея воздать почести неизвестному солдату, героически падшему на поле брани Первой мировой войны. Палата депутатов предложила первоначально поместить его могилу в Пантеон. Этот проект пришел в противоречие с планами правительства и президента Франции Александра Мильерана. У них на самом деле возник другой замысел: отметить 11 ноября этого года, торжественно захоронив в Пантеоне сердце Леона Гамбетта, который после падения Второй империи организовал дело Народной обороны [118]. Тем самым можно было одновременно отпраздновать и двухлетнюю годовщину Перемирия [119], и пятидесятилетний юбилей республики, рожденной в 1870. Оба проекта — предлагаемый исполнительной властью и тот, что был выработан Палатой депутатов, — возникли в результате политического раскола: левые желали прославить Гамбетта, правые — почтить так называемых «пуалю» [120]. Чтобы избежать открытого столкновения, президент Мильеран нашел компромисс: сердце Гамбетта было решено захоронить в Пантеоне, а могилу Неизвестного солдата поместить под Триумфальной аркой на площади Этуаль. В один и тот же день. В сущности, недовольны были все. Наиболее радикальные левые отказались участвовать в «милитаристском празднике», а самые реакционные правые негодовали, что почести воздаются «антиклерикалу» Гамбетта.

Восемь неопознанных тел французских солдат, извлеченных из могил всех фронтов Первой мировой, были свезены в крепость Верден, после чего избрание одного из них было отдано на волю случая [121]. Затем останки Неизвестного солдата перевезли в Париж для траурного бдения на Данфер-Рошро [122].

Утром 11 ноября 1920 года торжественный кортеж, состоящий из инвалидов, а также вдовы, матери и сироты — все они были жертвами войны, — проводил по городу гроб, помещенный на лафет пушки. Процессия ненадолго остановилась у Пантеона, где в тот же самый момент было предано погребению сердце Гамбетта. Потом она проследовала до Триумфальной арки, под которой гроб и был помещен.

Могила неизвестного солдата — подлинная и вместе с тем символическая — примирила французов в совместной скорби и дала возможность семьям горячо оплакать утрату отца, сына и брата, сгинувших где-то там в огромном безумии траншей, ядовитых газов и бомбардировок.

Триумфальная арка стала местом погребения из-за борьбы политических интриг, но в этом можно усмотреть и важный знак: могила Неизвестного солдата загородила арку. Отныне ни одна демонстрация не сможет пройти под этим памятником. В те времена еще можно было думать, что мы пережили самую последнюю из войн.

Марш немецких войск по Елисейским полям в сентябре 1940 года показал, что мы слишком льстили себя надеждой.

Позднее, 26 августа 1944 года, генерал де Голль, с чьей внешностью и голосом парижане в радостном опьянении только знакомились, спускался по тем же самым Елисейским полям к площади Согласия.

— Ну, это просто море! — присвистнул он, оценив наплыв людей, пришедших посмотреть парад Победы.

Кто из окна, кто с балкона, кто с крыши, кто — забравшись на лестницу или фонарь, — все парижане хотели быть причастными к историческому мгновению. Под ясным небом развевалось вновь обретенное трехцветное знамя. Грянувшая на площади Согласия стрельба, эхо последних битв, вызвала недолгий ветерок паники, но вскоре все пришли в себя и направились к собору Нотр-Дам, откуда был дан последний залп.

В 1970 году, добавив к названию площади Этуаль имя только что скончавшегося генерала де Голля, правительство объединило воспоминания о Неизвестном солдате Первой мировой и основателе «Свободной Франции» [123].