История татуировки. Знаки на теле: ритуалы, верования, табу

Три шрама, сделанные с помощью надреза на груди коранна (центральная часть Южной Африки), означали своего рода франкмасонство, поскольку он становился членом тайного чрезвычайно могущественного общества, привилегией которого являлось свободное и безопасное перемещение по огромным территориям. Человек говорил: «Я могу путешествовать по всем равнинам, населенным кораннами и гриквами, и, куда бы я ни попал, если я расстегну куртку и покажу свои шрамы, меня везде хорошо примут». У эгба с северо-запада Центральной Африки членство в тайном обществе тоже обозначается надрезами – знаки в форме сетки наносятся на обе щеки. Что же касается их количества, то оно всегда кратно трем. Ньюленд заметил, что все-таки исследователи придавали слишком большое значение всем этим тайным обществам.

Посвящение в тайное общество индейцев оджибве выполняется последовательными стадиями, каждая из которых обозначается нанесением краски разного цвета. Человек, пожелавший стать членом тайного общества, сначала рисует на лице одну красную полосу от ушей до кончика носа. Такая же полоса добавляется через глаза, виски и переносицу. Верхняя половина лица окрашивается зеленой краской, нижняя – красной. Зеленая краска также наносится на левую сторону лица. Наконец, кончиками пальцев ставятся четыре точки вермилионом (красная краска) – на лбу и зеленой краской – на левой щеке. После нанесения этой церемониальной раскраски новичок становится полноправным членом этого тайного общества индейцев.

У низших классов Вест-Индии широко распространена татуировка. Все члены Nañigo – тайного общества головорезов Кубы – имели знаки на мышцах рук. Вопрос о современном возврате к примитивной практике татуировки для показа членства в таком обществе подробно исследовал Ломброзо.

Известно, что многие каморристы Неаполя имеют тату, изображающее решетку, а за ней – узника. Еще один каморрист сделал на своем теле тату двух ключей, соединенных цепями. Был и такой, который нанес на тело изображение змеи, а на руку – таинственный алфавит, своего рода тайный код, принятый в переписке между каморристами. В Барьере и на юге Испании есть тайное общество, в котором члены могут узнать друг друга по татуированным эпиграммам, которыми они обмениваются при встрече. Ломброзо узнал, что в этом обществе есть разные статусы, относительную важность которых обозначает количество татуировок.

По закону контраста татуировку, вместо того чтобы оставить почетным знаком, стали делать для вызова у ее носителя чувства стыда, некого сложного духовного состояния, связанного с взаимоотношениями с другими людьми, но по сути основанного на негативном самоощущении.

В дни правления туземцев в Бирме преступника часто возили по улицам на осле, а название того, в чем его обвиняли, было вытатуировано у него на лбу. При бирманских королях неисправимым злодеям татуировали круг на щеке или название преступления на груди.

Кохерис пишет, что существовала практика татуировки правонарушителей во Франции, в Англии и России. В Японии лица, обвиненные в краже на сумму, эквивалентную ста франкам, помечались крестом и за каждое дополнительное преступление наносили аналогичную метку. Так, при очередном разбирательстве было ясно, сколько раз злоумышленник был осужден прежде. Б. Чэмберлен описывает использование тату как почетного знака в период ранней японской национальной истории, но добавляет, что вплоть «до эпохи Средневековья татуировка делалась преступникам». У. Рокхилл сообщает о встрече с китайским злодеем в шейной колодке с татуировкой на левом виске. С расцветом западной цивилизации тату стало пользоваться дурной славой и было запрещено законом. Тем не менее оно процветало среди лихачей, они татуировали на груди кровавые сцены, которые должны были в бою особо впечатлить противника. Упомянем о случае, имевшем место в Олд-Бейли в апреле 1913 г. Трое мужчин, которых ранее оттуда выдворили, вернулись, сумели уклониться от встречи с властями, надзиравшими за иммиграцией, и впоследствии были отданы под суд за кражу. Судья вынес приговор и добавил: «Я надеюсь, что прежде, чем преступники выйдут, будет принят закон, позволяющий татуировать тех, кто приговорен к депортации. Не так, чтобы повредить их внешности, но все же в той части тела, где татуировка будет сразу видна».

Известно, что исторические рассказы, легенды о национальных героях и мифы взывают к человеческим эмоциям, рождая всякий раз отклик в душах людей, которые их читают и перечитывают. Ведь при каждом прочтении включается воображение, и перед мысленным взором встают героические образы и красивые сцены. Так, с течением времени появляется склонность к конкретной истории или песне. Иногда это находит выражение в татуировке. Например, М. Кохерис подчеркивает, что некоторые японские картины тату взяты из истории, японских легенд и классической мифологии. Риели, рассматривая татуировку сцены из мифологии домбов, приводит некоторые интересные детали. Король Гаррис Чандра был так щедр, что отдал все свое имущество бедным, а себя продал домбу в Бенаресе, который поставил его наблюдать ночью за площадкой для кремации. Пока он там работал, пришла его жена (ее тоже продали), чтобы кремировать тело их сына. Но у нее не было денег, а темнота помешала Гаррису Чандре узнать свою жену, и та ушла ни с чем. Некоторое время спустя взошло солнце, женщина вернулась на площадку, и ее узнал бывший король. В это время появился Вишну и вернул их сына к жизни.

Эта небольшая история очень нравилась домбам, и они часто татуировали ее на своих телах в двух картинах. Первая показывала, как Гаррис Чандра стоит, охраняя погребальный костер, рядом с ним течет Ганг, представленный волнистой линией, и растут несколько деревьев, изображенных извилистой линией, а часть – с помощью точек. Вторая сцена показывает восходящее солнце, Ганг, деревья, и между двумя кучами бревен стоят, взявшись за руки, Чандра и его жена. Техника исполнения примитивна, даже груба, но сам случай представляется интересным, поскольку иллюстрирует использование тату для выражения чувств, сформировавшихся благодаря игре воображения людей.

В Новой Зеландии одно время существовала ужасная практика – у раба отрубали голову и потом татуировали ее для продажи – это практически уникальный пример использования моко для получения дохода. Такелма из Западного Орегона татуируют своих девушек рядом коротких параллельных меток на левой руке, служащих для отмеривания бус из раковин – вампум, являющихся деньгами. Кохерис упоминает о татуировках, сделанных в парижском госпитале матери и ее новорожденному младенцу. Таким образом появлялась возможность выследить родителя в случае детоубийства или бегства. Тот же автор приводит другой пример: мужчина татуировал на груди свое завещание. Примерно то же самое часто делают матросы, желающие, чтобы, если их тело окажется за бортом, оно было похоронено с соответствующими почестями. О странном случае шрамирования сообщил А. Вернер: оказывается, макуа из британской Центральной Африки делают ряд надрезов над глазами, причем достаточно глубоких, чтобы образовались маленькие мешочки. В них кладут нюхательный табак.

В целом следует отметить, что при сравнении практик в искусстве татуировки и других видов деятельности примитивного человека выявляется удивительная сочетаемость его мыслей и целей.

Леви Брюль и другие авторы отрицают логику такого человека, но все знают, что в его подходе к высшему существу или сверхъестественной силе, а также в умиротворении им духов и усмирении демонов болезни и боли знаки на теле являются важной частью вполне сочетающейся системы идей. Захоронение красной охры вместе с усопшим, покрытие ею скелетов и аналогичные практики в доисторические времена могут рассматриваться как первые попытки обеспечить непрерывность существования и омоложения с использованием символов крови. Еще до начала времен, возможно в период, предшествовавший первому широкому расселению человека, сформировалась магическая и религиозная система, неотъемлемой частью которой было использование краски как средства решения проблемы продолжения существования после смерти.