Аферы века

Редакционными делами Маклаков не занимался. Днем он разъезжал на рысаках или автомобиле, ночи же проводил в кутежах и карточной игре. А в редакции в это время сидели зачем-то нанятые кассиры, конторщики, переписчики и ждали, когда им дадут хоть какое-нибудь дело и когда приедет из Москвы Бахрушин.

Вскоре выяснилось, что все предприятие было создано на залоги доверчивых людей, а роскошная обстановка, пишущие машинки и оборудование, взятые в кредит, впоследствии перекочевали в ломбард.

В результате десятки людей потеряли последние сбережения. По официальным данным, от издательской аферы 13 человек были ограблены на сумму от 130 до 1000 рублей каждый. Потерпели убыток и ряд фирм и магазинов, в том числе антикварные — Овчинникова и Фаберже.

Служащие издательства сначала робко, затем более настойчиво и наконец открыто стали требовать выплаты жалованья и возвращения залогов. Тогда издатель собрал всех служащих и сообщил, что «начатое дело кончилось неудачно и что все залоги пошли в это дело». После этого аферист был таков, и никто ничего и никогда от него не получил.

Исчезнув для залогодателей, пострадавших от авантюры, Маклаков «воскрес» для новой группы доверчивых людей, поверивших в возможность получения хорошей работы в Русской торговой конторе хлебного экспорта. Так назвал Маклаков новое фиктивное предприятие, созданное в Петербурге, в районе Лиговки. Учитывая опыт прошлой аферы, мошенник развернул работу по доверенности своей матери, генеральши Екатерины Петровны. Это давало ему возможность впоследствии снимать с себя ответственность и перекладывать ее на плечи старой женщины.

О существовании конторы свидетельствовали большая вывеска с ее названием на дверях арендованной квартиры и объявления о срочном найме служащих. Немедленно был распущен слух о том, что петербургская контора является филиалом огромной Московской хлебной конторы, ведущей торговлю ни много ни мало как с Америкой и даже с Индией, а для этого, само собой разумеется, требуется большой штат. С поступающих в контору служащих взимался залог от 200 до 750 рублей.

Несмотря на всевозможные ухищрения, служащие в этот раз вербовались в контору плохо. И аферист, испытывая потребность в деньгах, прибег к обману различных столичных торговых фирм. Его жертвами стали продавцы пишущих машинок. Их приобрели очень много, хотя на них никто и ничего не печатал, да и печатать-то было нечего. Даже фирма «Павел Буре» попалась на удочку с продажей часов для служащих конторы. Контора получила 15 пар часов с серебряными цепочками. Излишне говорить, что уже на следующий день все часы, как, впрочем, и пишущие машинки, оказались в ломбарде.

В истории «хлебного дела» самой курьезной была проделка Маклакова с «собственным рысаком». У афериста денег на приобретение своего выезда, необходимого для обмана хозяев различных магазинов, не было. И тогда Маклаков придумал следующее: условился с одним извозчиком, что тот за 150 рублей в месяц будет подавать каждый день к подъезду «собственного рысака». На этом выезде Маклаков стал делать набеги на магазины, хозяева которых ни в чем не могли отказать богатому барину на прекрасном рысаке. Он же, забирая в кредит мебель, картины, бронзу, серебро, иконы, машинки, часы и весы, естественно, не планировал рассчитываться за товар или возвращать его.

Комизм предприятия состоял в том, как был обманут нанятый извозчик. Целый месяц он, работая на Маклакова, изо дня в день подавал рысака. Когда же извозчик стал требовать заработанные им деньги, Маклаков ему ответил: «Ко мне из Рыбинска целый вагон овса прибывает, и я уж тебе, братец, хорошо овсом заплачу». Ждет извозчик привоза овса месяц, другой… Наконец овес прибывает, но вместо возврата долга Маклаков говорит ему: «Видишь, братец, овес уже прибыл. Однако только за привоз 100 рублей заплатить нужно. Ты уж, братец, его выкупи, а я уж тебе овса…» Овес извозчик выкупил, а на другой день после этого он ни овса, ни барина не обнаружил. Не нашли афериста Маклакова и другие обманутые им люди.

Один из интересных эпизодов похождений Маклакова несколько лет скрывался от огласки друзьями и знакомыми известной итальянской актрисы Кавальери. Лина Кавальери в 1906 году вторично приехала на гастроли в Петербург в составе итальянской труппы. Ее лирические партии, которые исполнялись с искренним чувством, обаяние, непринужденность и, наконец, миловидность приносили ей заслуженный успех, и поэтому ее окружало множество поклонников.

Маклаков, в совершенстве владея итальянским языком и постоянно вынашивая планы новых афер, применив всю свою напористость, с большим трудом добился свидания с актрисой. При этом он отрекомендовался братом итальянского премьер-министра Сиднея Соннино, и, как это ни странно, актриса ему поверила. Приятный во всех отношениях молодой человек, да еще с таким «родством», заинтересовал доверчивую женщину и уже во время следующего визита сумел вымолить у нее автограф на специально поднесенной для этого бумаге.

Больше в этом доме Маклаков не появлялся, а дней через десять после его визита Лина получила от одного из своих поклонников, занимавшего видное положение в обществе, письмо следующего содержания: «Рад был исполнить Вашу просьбу и выдал господину Соннино просимые Вами 10 тысяч рублей».

Вначале Кавальери никак не могла взять в толк содержание письма, но потом пришла в ужас. Актриса тотчас по телефону вызвала к себе поклонника. Оказалось, что Маклаков над автографом написал якобы от Лины несколько строк, заключавших в себе просьбу вручить подателю письма понадобившиеся ей на короткий срок 10 тысяч рублей. Добытые Маклаковым путем обмана деньги составляли чуть ли не годовой гонорар артистки. Поэтому и скрывался от огласки такой случай, ставивший Кавальери в смешное и нелепое положение. Как говорили, Кавальери с тех пор категорически отказывала в своем автографе всем, домогавшимся его.

Обобрав в Петербурге доверчивых людей на солидную сумму денег, Маклаков скрылся за границей. Его путь лежал через Гельсингфорс во Францию.

В Париже, пользуясь именем своего однофамильца В. А. Маклакова, он успешно выдавал себя за крупного политического деятеля из России. Одно время он даже вошел в моду, с ним, как говорят, «носились», его всюду любезно приглашали и он благосклонно принимал эти приглашения. Ему довелось бывать на самых престижных светских парижских мероприятиях. С ним раскланивались при встрече люди с видным общественным положением.

Когда роль «депутата Госдумы Маклакова» ему страшно наскучила, он с не меньшим успехом стал выдавать себя то за ответственного представителя Министерства финансов, то за русского агента Министерства иностранных дел. Играя все эти роли вполне правдоподобно, аферист ни разу не «сорвался», чему способствовало, ко всему прочему, отличное знание французского языка. Маклаков, ведя широкий образ жизни, сумел запутать и обобрать не одного рантье.

Он жил в отеле, занимая четыре комнаты, и ни в чем себе не отказывал. В результате бесшабашной жизни в Париже дела его сильно пошатнулись, и он, предварительно очистив от вещей занимаемое им помещение в отеле, скрылся, оставив администрации на память о себе и в счет причитавшихся с него 9400 франков лишь пустые чемоданы.

Покинув роскошный отель, аферист занял маленькую уютную квартиру с обстановкой. Одной из причин выбора именно этой квартиры явилось ее расположение по соседству с домом, где проживал премьер-министр Франции Жорж Клемансо. По-соседски Маклаков «счел своей обязанностью» на следующий день после переезда нанести ему визит. Соблюдая правила приличия, Клемансо в ответ через несколько дней оставил соседу свою визитную карточку. Она впоследствии очень помогла Маклакову при осуществлении многих афер.

Некоторые подобные операции Маклаков проводил вместе со всемирно известным аферистом, соотечественником корнетом Савиным. Последний, совершая турне с аферами по различным странам, оказался в Париже в одно время с Маклаковым. Можно представить, какие грандиозные аферы были проведены совместными усилиями этих гениальных мошенников. К сожалению, в ряде российских газет был приведен только один подобный случай.