Беседа с ангелом

— Иди, Миша, иди. В сосэднем дворе, говорят, тоже какая-то шпана завелась, схади туда, поразмысли, — со смехом провожал меня сосед…

— Значит, не сейчас… А могло быть, запросто… А тело-то как двигалось! Руки, ноги! Я же с армии спортом не занимался. Может почаще себе такие встряски устраивать? — Нет уж, спасибо. Лучше как-нибудь по-другому — без ножей и мордобоя. — А как тогда? В экстремальщики записаться? Адреналин гонять?.. Получается, что я себя толком могу узнать только тогда, когда на чашке весов моя жизнь?.. Значит, такие стрессы нужны?.. Но если травма или…

…А внутри постепенно крепла уверенность в том, что жизнь никогда не бросает на произвол судьбы. Ведь сама судьба — это тот урок, та учебная программа, которую надо пройти… Судьба — суд с мягким знаком… А проходим-то мы ее в жизни, а не где-нибудь. И проходим, часто не доверяя самой жизни. — Какой «часто»? Практически всегда, сколько себя помню. Только в те моменты, про которые говорят: — «русское авось», я ей, оказывается, и доверял! Оказывается, что живешь только тогда, когда… все, кажется, запутался…

***

ГЛАВА 11-ая, в которой ангел помогает Мише увидеть организм человека насквозь…

…Вся одежда была на месте, все так же оставаясь на теле. Но вместо материи, из которой она была сделана, казалось, была полиэтиленовая пленка. — «Похожа на ту, из которой кульки делают», — почему-то на ум пришло именно это сравнение. Та же рубашка под свитером и сам свитер тот же, те же брюки и кошелек в кармане, носки, домашние тапки — все то же, но только абсолютно прозрачное. Пуговицы и монеты в кошельке чуть более плотные. Сам он при этом был не голый, а такой же прозрачный. Но очень явственно различимый. На некотором расстоянии от поверхности кожи, точно повторяя все изгибы и мышечные контуры, шел такой же прозрачный, но четко видимый слой какого-то другого, более тонкого тела. По цвету оно напоминало голубой сигаретный дым в полосе света. Жизненная сила ощущалась и в этом тонком теле…

Со стороны было похоже, что центр человека как будто находится в большом, прозрачном и разноцветном «яйце». Различные цвета, смешиваясь друг с другом, в то же время были самостоятельными. При смешивании синего и желтого цветов они оставались синим и желтым, а не превращались в зеленый, как в акварельных красках. И это создавало удивительную, красивую и насыщенную картину. В некоторых местах туловища наблюдались сгущения красок — наверное, это были нервно-энергетические узлы. Из тела в этих местах выходили расширяющиеся «конусы», имеющие в основании что-то вроде «баранки». Тон красок этих «конусов» менялся как в радуге. Нижний — красный, и верхний на голове, на темени — фиолетовый. На руках и на ногах, рядом с суставами, тоже были «конусы», но поменьше… Внутри ритмично работало сердце, кровь толчками бежала по венам и артериям, диафрагма расширяла и сжимала при дыхании легкие… Все внутренние органы были очень контрастны и каждый своего цвета. И хотя они заслоняли друг друга, их прозрачности хватало на то, чтобы все они все равно были видны очень конкретно. Даже грудная клетка не была помехой при рассмотрении внутренних органов. Удивительно, но можно было одновременно видеть и тонко рассматривать какую-либо кость и тут же, перефокусировав зрение, прямо сквозь нее разглядывать какой-нибудь орган. Сразу и наружную поверхность, и его внутренность. Эта картина абсолютно не была отталкивающей, как, скажем, для некоторых выглядит анатомический атлас.

Каждый орган был своего цвета и испускал соответствующее ему по цвету свечение, только более тонкой частоты. Как октавы в музыке. — «По наличию примеси нечистых тонов цвета в этом свечении можно сразу определить, насколько и чем болен сам орган», — тихо, почему-то женским голосом, прозвучала в моем уме чья-то мысль.

Возникло ощущение, что при необходимости, в случае появления чего-либо, что может нарушить эту слаженную и гармоничную работу, возможно беспрепятственно проникать в эту внутреннюю систему организма и устранять причину образовавшейся дисгармонии. — «Но сделать это получится только при том условии, когда впереди рукu, несущей исцеление, пойдут энергии любви и сострадания, — снова тихо зазвучало в моем уме, — тут не должно быть места грубому или равнодушному вмешательству».

www.new-human.ru

— 17 –

Мое тело даже непроизвольно сжалось от вдруг возникшего образа хирургического ножа, от того, как механически и безжалостно он рассекает живую плоть. — «К сожалению, люди еще не знают о том, что то же самое можно сделать по-другому, — как-то сразу успокаивающе и мягко прозвучала мысль, — здесь тоже многое зависит от внутреннего состояния самого хирурга. Если он ощущает эту любовь и может ею делиться, то ему и пациенту будет оказана огромная помощь…»

— Иван, значит можно рукой в тело проникать?

— Можно. А можно и без руки. Все от уровня зависит. Можешь исправлять одной только мыслью. Это уже более высокий уровень. Но мысль должна быть сильной и чистой. И с ее помощью направлять нужную энергию в место, где требуется вмешательство… Ты видишь картину в целом, понимая, где причина, в чем у человека разлад с жизнью.

— Но если я вижу, что причина в мышлении человека, то есть ли смысл лечить ту же, скажем, печень? Он же сам виноват в том, что довел ее до такого.

— Помочь надо. Помощь всегда правомерна. Конечно, все зависит от ситуации. С опытом ты будешь видеть, какого рода нужно оказывать помощь, чтобы она была максимально эффективной с позиции Жизни и не развращала человека. Помочь надо. Через эту помощь ты сам многое понимать начнешь. Оказав ее, объяснить человеку нужно, где и в чем он ошибается. И сказать, что ему надо делать, что в себе изменить, если он не хочет все время по докторам бегать.

— Подсказывать ему, где он ошибается? И так каждый раз?

— Нет, разумеется. В суфлера превращаться не надо. Но ты правильно заметил, что, может, ему через эту печень и пытаются сказать, что мыслит он не так, как надо. Чувствуешь разницу — одно дело орган поправить, другое — развернуть человека на понимание необходимости самому меняться и, самое главное, научить его тому, как это делать? Объяснить ему, что от него хотят, для чего ему дана жизнь, для чего он родился. Ведь все равно этого добьются, даже если потребуется превратить его жизнь в кошмар… но задача чему-то научить человека, а не уничтожить его…

***

ГЛАВА 12-ая, в которой Миша рассказывает ангелу свой музыкальный сон… в этой главе раскрываются некоторые грани назначения сна.

— Иван, я хочу рассказать тебе один случай, который произошел со мной, когда мне было шестнадцать или семнадцать лет. Этим я ни с кем никогда не делился. Мне казалось, что это только мое, глубоко внутреннее. И что если я начну кому-то об этом рассказывать или хвастаться, то я просто буду предателем, даже сам не знаю чего.

Я тогда серьезно увлекся западной рок-музыкой и, наверное, на этой волне стал учиться играть на гитаре. Этот процесс захватывал меня полностью, и редко бывал такой день, в который я не брал в руки инструмент и не играл на нем по несколько часов подряд. Поначалу даже до кровавых мозолей на пальцах. Но ближе к делу.

По прошествии какого-то времени, когда я уже мог что-то более-менее связно изображать на инструменте, мы с приятелями-музыкантами организовали рок-группу и на репетициях пытались играть хиты известных исполнителей. Для меня тогда было огромной трудностью подбирать на слух их гитарные партии. Общий звук ансамбля часто перекрывал эти гитарные рифы и у меня никак не получалось быстро и точно их копировать. В общем, намучился я тогда. И вот в одну ночь мне снится сон, в котором я нахожусь на какой-то вечеринке. И вдруг!.. Туда приходит певец моей любимой в то время команды. Ну, ахи, охи, восторги, раздача автографов… вот кто-то уже просит его что-нибудь спеть, кто-то протягивает гитару, хотя он певец, а не гитарист. А я весь прямо замер — это же подарок судьбы! Вот так вот, прямо перед тобой, даже для тебя, эта знаменитость петь будет! К чести певца, уговаривать его долго не пришлось. Он взял гитару и, аккомпанируя себе, начал петь как раз ту песню, над которой мы маялись в то время. Все вокруг радуются, подпевают, как умеют, а я, как завороженный, ничего не видя и не слыша вокруг, смотрел и смотрел на гриф гитары и на его пальцы. На то, — как он «это» делает. Четко осознавая, что все это только сон, я стремился запомнить как можно больше и точнее то, как и что он играет. И молился тому, чтобы утром я все это вспомнил. Проснувшись, я первым делом взял в руки гитару и сыграл то, что я видел. Я не могу передать словами ту внутреннюю радость, которая охватила меня в тот момент. Я не только все правильно воспроизвел, это была ТА САМАЯ гитарная партия, которая у меня никак до этого не получалась!..