Алмаз Мандукья

Уединение приходит от осознанности. Оно не имеет никакого отношения с внешним миром, но имеет отношение лишь к внутреннему миру. Вы неправильно понимаете меня.

Ты говоришь:

«Ошо, когда вы начинали, вы были одиноки на вашем пути, вы восставали против того, чтобы принадлежать какой-то отдельной семье, группе, общине, стране, обществу»

Я не делал этого. Когда я видел что к чему, я просто выбирался из этого. Вопроса о восстании не возникает. Вы видели, как змея выбирается из своей старой кожи? Неужели вы думаете, что она восстает против нее? Она просто выскальзывает из нее. Когда я вижу какую-то глупость, я немедленно выскакиваю из этого. Я не восстаю.

Восстание означает борьбу, а борьба означает то, что вы остаетесь здесь. И с кем бы вы ни боролись, вы становитесь очень близкими и наоборот. Если вы очень близки с кем-то, вы боретесь. Поэтому все пары становятся близкими врагами. Вы можете либо стать близкими, и бороться. Или вы можете начать бороться, и стать близкими.

Вы видите, что-то не так, вы видите, это стена, а не дверь. Неужели вы будете восставать на стену? Неужели вы будете кричать, протестовать, делать что-то против стены? Вы просто выбираетесь через дверь! Когда я вижу какую-то стену, я никогда не борюсь с ней, всю свою жизнь я никогда не делал этого. Это глупо! Стене ничего не будет, вы просто ушибетесь сами.

Но вы все понимаете по-своему...

Веселый парнишка проходил церковь, когда у него появилось сильное желание войти внутрь и послушать то, о чем там говорят. Его это сильно тронуло ему так понравилось это, что когда пришло время делать пожертвования, он вытащил пятьсот долларов и положил их на тарелку.

Священник пришел в экстаз, когда увидел деньги, и прочел сердечную речь о красоте щедрости. «Какой прекрасный пример христианской щедрости!» - провозгласил он напыщенно. «Человек, который пожертвовал эти деньги, может выбрать любой гимн, который ему нравится!».

Парень вскочил в возбуждении и начал сильно жестикулировать: «Я возьму его, - показывая на красивого человека, который сидел на скамье, - и еще его, и его тоже!»

Вы не слушаете меня! Я говорю что-то совершенно другое. А вы слышите что-то отличное от того, что говорю вам я, совершенно противоположное.

Я простой человек. Я никоим образом не заинтересован в борьбе и во всяких других глупостях. Я просто вижу смысл и выбираюсь из этого. Нужно только понимание, а все неправильное отпадает от вас, вопрос не в восстании.

Ты говоришь:

«Теперь вы основали общину и довольны своим существованием».

Я не нашел, и именно по этой причин я расслаблен в моем бытие. Я расслаблен в моем бытие, именно поэтому я расслаблен! Ты же все перевернул вверх дном.

«Вокруг вас образовалась община, и вместе с ней появились семена определенной организации».

Это истинно! Когда есть связь, всегда будет общество. Этого невозможно избежать, и не нужно избегать этого. Я приветствую это. Я пригласил всех вас, я призвал всех вас быть со мной, чтобы делиться своей радостью с вами, делиться истиной, которую я обнаружил. Но организации нет.

Организация появляется только после того, как мастер мертв. Организация возникает после того, как в общине нет больше центра, есть только поверхность. Мертвая община - вот с чего начинается организация. Я знаю о том, что когда бы ни возникала община, раньше ли позже возникнет организация. Но это не означает, что нужно мешать общине рождаться. Это будет подобно убийству ребенка по той причине, что все равно, если ребенок даже выживет, раньше или позже он умрет. Поэтому, дескать, лучше убить его прямо сейчас. Для чего ему жить, если все равно он умрет? Все знают о том, что смерть ждет каждого, но это не означает, что всех нужно убить. Когда приходит смерть, все в порядке.

Единственное, о чем следует помнить, так это то, что когда мастер мертв, община должна начать исчезать она должна искать нового мастера. Либо мастер оставит за собой целую плеяду мастеров, еще при жизни, которые достигли просветления, стали пробужденными. Тогда община может оставаться общиной и не превратится в организацию. Если хотя один просветленный есть в общине, она все еще община, и не важно кто просветленный.

И я могу уверить вас, что я собираюсь оставить много просветленных в своей общине, больше, чем когда-либо еще. Иисус не смог оставить ни одного просветленного.

Последняя вечеря. В скромно обставленной комнате сидит Иисус, окруженный своими двенадцатью учениками. Мягкое золотое свечение заполняет комнату...

Слова излишне в этой теплой атмосфере.

Иисус спокойно говорит с Петром, который сидит справа от него: «Ты хочешь последнее яйцо, Петр?»

«Нет, мой Господь, ты лучше съешь его!» - бормочет Петр.

Иисус после этого спрашивает Луку: «Ты хочешь последнее яйцо, Лука?»

«Нет, мой Господь, ты лучше съешь его!» - отвечает Лука.

Иисус спрашивает у Серафима: «Ты хочешь последнее яйцо, Серафим?»

«Нет, мой Господь, ты лучше съешь его!» - бормочет Серафим.

Так Иисус спрашивает у всех своих учеников, все они отказываются, оставив последнее яйцо ему. Когда Иисус уже готов разрезать яйцо вилкой, порыв ветра задувает свечу. Вдруг раздается истошный вопль. После того, как свечу зажигают снова, Иисус смотрит на свою руку, в которую воткнуты двенадцать вилок.

Эти двенадцать глупцов стали двенадцатью апостолами! После того, как Иисус умер, религия исчезла. Она превратилась в культ. Она превратилась в организацию. А теперь произошло самое низкое падение: польский Папа. Ей больше некуда падать. Одно в этом прекрасно, ниже падать некуда. Это уже крайняя степень падения. Теперь христианство достигло седьмого ада. И нельзя упасть ниже.

Я знаю о том, что когда есть община, существует опасность того, что она превратится в организацию. Кришнамурти пытается избежать этого, уничтожив младенца в колыбели. Чтобы позже ему не пришлось умирать. Но к чему ты? Смерть придет прямо сейчас, или позже, ребенок может прожить несколько лет, может быть сто лет, а может еще больше.

Будда сказал: «Моя община проживет пять тысяч лет». Но в тот день, когда он разрешил женщинам вступать в нее, он сказал: «теперь речи не может быть о пяти тысячах лет, всего лишь пятьсот лет!» И он был прав, потому что в том виде, как он построил свое учение, места для женщин в нем не было. А он старился, теперь было поздно менять весь уклад.

Моя община может прожить пять тысяч лет, или больше, потому что она начала свое существование с женщин. Теперь кто Может разрушить ее? У меня собственные методы. Никто не может ее разрушить. Я позаботился об этом. Я передал общину Женщинам. Опасность есть, но пять тысяч лет - это большое время. Вит Адам, к том времени ты уже станешь просветленным. Не бойся семян, семена есть, но они не будут прорастать по крайней мере пять тысяч лет. И я собираюсь оставить множество Просветленных за собой. Они уже готовятся к этому.

Одна женщина попала на прием к психиатру впервые. Он пригласил ее в свой офис, и попросил, чтобы она устроилась поудобнее на диване. Увидев, что она колеблется, и стыдится, он сказал: «Не бойся, ложись поудобнее. Так я разговариваю со всеми пациентами. Это важная часть лечения».

Женщина сделал так, как он сказал ей. Она обтянула колени в платье, после чего расслабилась.

«Теперь начнем с самого начала, - сказал врач, - как начались твои несчастья?»

«Точно также, как сейчас».

Я знаю, что все несчастья начинаются именно так, но понадобится примерно пять тысяч лет, пока все начнет расшатываться. К тому времени только полные глупцы не станут просветленными. Очень глупые И, Адам, я не думаю, что входишь в их число.

Ты говоришь:

«Теперь мне хочется быть близко к вам и к источнику».

Но это семя общины! Все эти люди хотят быть близкими к источнику. Именно для этого нужна община. Каждый хочет быть близок. Но для этого нужна какая-то дисциплина, иначе будет просто хаос.