О себе

Вопрос: В одной из статей о философии Шанкары в «Прабуддха Бхарата» [83] автор замечает: «…не так, как понимает Шри Ауробиндо». Автор полагает, что философия Шанкары часто толкуется неверно. Там говорится, что Шанкара иногда апеллирует к Брахмаваде или Бхактиваде, которые, по мнению автора, оказались пропущены. Но я не думаю, что Вивекананда или Рамакришна так уж полностью признавали философию Шанкары.

Ответ: Нам хотят показать, что Шанкара не был таким ярым сторонником иллюзионизма, как его обычно представляют, – что он допускал некую временную реальность мира, признавал Шакти и т. д. Но все эти уступки (допустим, что он их и на самом деле делал) несовместимы с логикой его собственной философии, которая состоит в том, что существует только Брахман, а всё остальное – неведение и иллюзия. Всё остальное, согласно Майе, временно и потому иллюзорно. Развивая далее свою мысль, он говорит, что Брахмана нельзя достичь путем деяний. Если суть его философии не в этом, то хотел бы я знать, в чем она. В любом случае именно так его философия была понята людьми. Теперь же, когда наметилась общая тенденция отхода от строгого иллюзионизма, многие сторонники Адвайты, похоже, желают отгородиться от него и приписывают то же намерение Шанкаре.

Вивекананда принимал философию Шанкары в несколько измененном виде, где суть главного изменения можно сформулировать как Даридра-Нарайан-Сева, то есть как некое соединение буддийского сострадания с современной филантропией.

Под трансформацией я не имею в виду изменение природы – не имею в виду, например, обретение святости или этического совершенства, или сиддхи (как у тантриков), или трансцендентного (чинмайя) тела. Я употребляю слово «трансформация» в особом значении, подразумевая изменение сознания, фундаментальное и полное, определенного характера, какое позволило бы сделать еще один уверенный шаг вперед на пути духовной эволюции к бытию более высокого уровня, большей полноты, большего охвата, нежели то, что возникло и существует с тех пор, как в витально-материальном мире впервые появилось разумное существо. Если же здесь чего-то недостает или если на этой основе нельзя, как минимум, сделать первого шага, который бы означал серьезный прогресс в продвижении к более полному существованию, то задача моя не выполнена. Частичная реализация, неясная и неубедительная, не отвечает моим задачам в жизни и йоге.

Просветление в результате реализации – это совсем не то же самое, что Нисхождение. Сама по себе реализация не означает непременно полной трансформации; она может в лучшем случае привести к раскрытию или к подъему или к расширению сознания, когда можно реализовать какую-то часть Пуруши [84] без каких-либо существенных изменений в Пракрити [85] . Можно обрести некоторое просветление духовной вершины сознания, но всё, что ниже, останется без изменения. Я видел немало тому примеров. Для подлинной трансформации нужно, чтобы свет осветил не только ум, а всё существо вплоть до физического плана и глубже. Свет, просветливший ум, может изменить природу ума, сообщив ему или части его духовность или что-нибудь в этом роде, но он не изменит витальную природу человека; свет, просветливший витальное, может очистить его и расширить или же принести безмолвие и покой, но тело и физическое сознание останутся какими и были, либо не затронутые вовсе, либо с нарушенным в них равновесием. К тому же одного нисхождения Света недостаточно, нужно нисхождение самого высшего сознания с его Покоем, Силой, Знанием, Любовью, Анандой. Более того, нисхождение может принести освобождение, но не совершенство или же изменить внутреннее существо, а внешнее при этом останется несовершенным, неуклюжим, больным и невыразительным. Наконец, трансформация, к которой ведет садхана, не может быть полной без полной супраментализации всего существа в целом. Психического преображения недостаточно, это только начало; одухотворения и нисхождения высшего сознания недостаточно, это лишь промежуточный этап; конечное преобразование возможно только под действием супраментального Сознания и Силы. Всё остальное может показаться достаточным для отдельного человека, но не достаточно для того, чтобы земное сознание сделало шаг вперед.

Я никогда не говорил, что моя йога является чем-то во всех отношениях совершенно новым. Я ее назвал интегральной, и это означает, что она вобрала в себя многое из старых систем, а новизна состоит в ее задачах, в позиции и в методе. На начальных ее этапах (о которых я говорю в книгах «Загадка этого мира» и «Свет Йоги», а также в новой книге, которая скоро выйдет из печати [86] ) она ничем не отличается от йоги старых школ, кроме цели, которая подчеркивает полноту ее метода, одухотворенность в любом ее проявлении и важность ее конечного результата, а также психологической системы, и от того, как она работает, – но поскольку в письмах не было места развить все эти положения систематично или схематично, то те, кто еще не знаком с моей йогой теоретически или практически, не смогли их понять. О подробностях или методе на более поздних этапах йоги, когда входишь в неизвестные или малоизвестные планы, я публично не говорил и не намерен делать это в настоящее время.

Так же как и вы, я хорошо знаю, что в прежние времена уже существовали идеалы, внешне схожие с моими, и делались аналогичные предсказания о возможности совершенствования человеческого рода – для этого были даже разработаны определенные тантрические практики, некоторыми школами йоги предпринимались попытки обрести полную власть над физическим телом и т. д. и т. д. Я сам на них ссылался и излагал свою точку зрения, которая состоит в том, что духовное прошлое человечества является подготовкой Природы не только к осознанию Божественного за пределами нашего мира, но и для совершения того шага, который ей всё ещё предстоит сделать в своей эволюции. Поэтому меня ни в малейшей степени не заботит – даже несмотря на то, что все эти идеалы при известном сходстве всё-таки отличаются от моих, – назовут ли мою йогу, ее цели и методы новыми или нет; этот вопрос сам по себе абсолютно неважен. Единственное, что важно, это чтобы ее признавали истинной те, кто готов ее принять и практиковать, а также чтобы ее истинность была доказана в ходе практики, и неважно при этом, сочтут ее новой йогой или хорошо забытой и возрожденной старой. В своих письмах к некоторым садхакам я подчеркивал в ней новое, с тем чтобы объяснить им, что недостаточно, с моей точки зрения, только следовать задачам старых школ и повторять их, что я ставлю перед собой цель, которой пока еще никто не достиг и даже никто пока еще не мог ясно себе представить, несмотря на то, что она является естественным, хотя до сих пор и скрытым результатом всех духовных усилий прошлого.

Моя йога – это новая система по сравнению с прежними направлениями йоги, потому что:

1) Она направлена не на уход от мира и жизнь в Небесах или в Нирване, а на изменение жизни в этом мире, которое является не неким второстепенным и случайным достижением, а ясно осознаваемой и главной целью. Если другие школы йоги и признают нисхождение [Божественного Сознания], то лишь как случайное событие на пути к цели или как результат восхождения – именно восхождение является их истинной целью. Тогда как в моей йоге восхождение является первым шагом, который лишь подготавливает нисхождение. Именно нисхождение нового сознания, достигнутое в результате восхождения, является признаком и свидетельством успешной садханы. Даже Тантра и вишнуизм видят конечную цель в освобождении от жизни; в нашей йоге главной целью является божественное осуществление жизни.