Буквица (СИ)

Душа посмертного к четвертому дню редко потерю своего тела осмысливает. Это позже приходит, у кого к девятому дню только, а у кого и позже того. До девяти дней Душа часто с родными своими находится, словно надежду чает. А потом она уходит окончательно и возвращается к ним очень редко, а то и вовсе никогда. Ненавистным все ей делается. Ибо человек самого себя схоронил навечно, всего себя земле отдал сполна, а сам весь, земным пропитался, из земных чаяний Душа его соткана. Никому в земной жизни нет горя Большего, чем ему в эти минуты страшные. Потому и схоронить человека умершего побыстрее надобно, ибо, чем позже будет, тем ему большая мука выходит. После трех Дней и ночей необходимо схоронить тело, и тогда выйдет Душе посмертной послабление. Не таким постылым мытарство станет. После девяти дней отходит Душа постепенно от земной жизни окончательно. Виться теперь ей к сторонке от людей земных, хоть и зрит она их всегда да не замечают ее только. Люди земные только вспомнят про умершего, он и пошелохнется. Им его помянуть, ему и легче. Теперь только и живет он тем, что думами земными, когда вспомнит кто его. И чем больше помнят, тем ему легче. Худое вспомнят или хорошее вспомнят, невелика разница будет, энергия все равно идет к нему.* Тут главное, ч го лумы о нем человек земной держит.

Душа посмертная у всего живого на земле имеется, а не только у человека одного, и по смерти плотской Душа их отходит в область Междумирья. Только у человека она самая сильная. В Междумирье срок для живности короткий отмерян. Коли бабочка лесная, то и дня не пройдет, а уже нет бабочки, будто и не было вовсе.

Для человеческих Душ, не имеющих Духа, истинная смерть настает не в земной жизни, а в царстве смертном. Смерть эта иная, чем на Земле. Человека постепенно слабость одолевает все большая и большая, и слабнет он до тех пор, пока чуять себя не перестает вовсе, а потом и исчезает насовсем. Как водица в лужице под лучами солнца иссыхает. А иной и отойти в царство мертвое не успел еще, а уже и нету его, и не быть ему никогда более - ни в земной жизни, ни в посмертной. В большинстве своем животина и птица лесная не более сорока дней и ночей чается, а потом и канет навсегда. На земле у зверья разного - разные сроки отмеряны, а в царстве смертном все равные. Только у человека одного в Междумирье может быть существование посмертное безконечное, но не всякому доступно оно, а только тем, кто дух безсмертный имеют. А не имеющие духа равны со зверем лесным в сроке посмертном и в безвестность канут навечно вскорости, по смерти своей земной. Но если памятуют о них в жизни земной, поклоны ладят и слово молвят, тогда они в силу входят, укрепляется их Душа. Ну а если, умерли, а никто и не вспомнил о них, будто вы и не было их на Земле вовсе, тогда и в царстве смертном не станет их вскорости. Одно только и ладно, что гибнут они навечно, не принимая муку горестную для души своей, какую иным принимать суждено. Собаке иной подчас легче выть, ибо собаку свою умершую хозяин добрым словом всегда попомнит. А там, где памяти нет, живому более не выть. Долгота бытия посмертного у этих Душ всецело зависит от памяти людской. Воспоминает о Душе такой один человек, так и канет она, как только забудется он думать о ней или сам помрет. А когда миллион воспоминают, вот тут в Душе сила великая появиться может, безсмертной она сделается. Тысячами и тысячами лет жизнь эта посмертная может выть. Потому и сказано было, что

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Здесь толкователь ошибается, думы о человеке должны быть только хорошие. Не зря русская пословица говорит: «О покойнике хорошо или ничего».

хоть худое думать, хоть хорошее думать про покойника, а все одно, выходит у Души посмертного жизни усиление. Сотворил покойник к жизни земной то, что людям иным ненавистно будет, а когда расстался с плотью своей, тут и выходит, что жизнь посмертную и силу огромную дают ему ненавистники земные, думы о нем постоянные думая (см. Евангелие от Иуды).

Также надо помнить: не только человеческая Душа так укрепляется, но и животному человек власть имеет Душу посмертную укрепить. Годы и годы жизни посмертной даются от хозяина зверю его. Иная Софья уже сгинула давно, а собачка ее все здравствует. Чаще других случается у собаки жизнь посмертная долгая. Как в земной жизни у человека худо на Душе может выть, так и в посмертном скитания души точно так же может быть. Вот только к жизни земной по силам Душу свою осветлить и радостным житье организовать, а в посмертной жизни – невозможно это. И что нажил с земли, то и кушай на том свете. Худо было, так ещё хуже станет. Так и маются миллионы и миллионы Душ но царству смертному, муку великую принимают. Принимают за то, что не дается им страсть свою утолить, жор свой насытить. И не утолить ее, не унять ее. И не прекратится она до тех пор не канут они, людьми земными забытые. Охочему до еды муку безконечную голодную к царстве смертном принять предстоит. Кто гнев свой копил, то с собой этот гнев и заберет на тот свет. Пьяница, отрадой пьяной живший - помрет, а страсть эта с ним останется, но удовлетворить ее нет у него возможности никакой. Так и выходит любому человеку: что с собой унес в царство посмертное, тем и сытым будет. Унес горькое да больное, так и там горчить и болеть зачнет. А унес светлое и смиренное, то и на века бытие посмертное твое осветлится, легким и справным путь станет. Плоть содержать свою при жизни надо в справности, а иначе плоть болезненная Душу хворью и болью напитает.

В Междумирье Душ умерших неисчислимые тысячи. Вот только не видят они, и не слышат они, и не чуют они друг дружку. Но не потому, что нельзя так, а посему, что ничего в Душе их не имеется, кроме боли и жажды тоскливой на Землю назад воротиться, поэтому не хотят они сами ни видеть ничего, ни слышать ничего. Сначала, до девяти дней по смерти, нередко желанние есть с другими Душами свидеться, да только не дается это сразу. А когда приноровился, то уже и нужды нету, охоты нет. Потому в Междумирье смертном больше всех поодиночке обитают, друг дружку не видя, а только в сторону жизни земной и зарятся да тоскуют звериной лютостью. Душа посмертная всезнающая для земной жизни будет, ибо все ей, как на ладони, в любом месте оказаться может, а то и в десяти местах сразу. Случается, что такая Душа охоча к зазыванию, a то и сама, без зова явиться может. И хоть тысяча людей земных зазывают ее к севе: всем она явится в тот же миг, без промедления. Но таких, Душ охочих очень редко бывает. Более всего они затворниками живут, мукой своею истязаются. Посему и говорится, что на тысячу Душ смертных - тысяча разных наказаний делается. И по смерти в Междумирье каждый сам себя судить станет. И каждому свое выйдет, что в земном он себе уготовил.

Хуже всего тем, кто жизни себя сам лишил, плоть свою умертвил. Убийца плоти своей собственной страдания немыслимые примет, и потому то хоронить такого нельзя со всеми, не наказание это, а избавление для него великое, чтобы забыли его быстрее. Не только хоронить, не только памятник ладить, а даже и думу думать о таком не нужно, ибо каждая дума - муку его страшную продлевает. А если же до ли смерти самоубийца память долгую о себе в людских умах оставил, то и обрек себя на вечное мучение.

Сила в Междумирье усопшими Душами берется из Мира земного (полтергейст из этой оперы). Поэтому покойники безчестно по Междумирью этому шляются - чуют Силу, да только не всегда приобщиться к ней могут, потому, как не умеют этого. Самоубийцы более всех, от жизни земной Силы жаждут взять хоть крупицу, да выходит у них это в большой редкости. Отрада тому самоубийце, кто к Магу земному в услужение идет, тогда муки его многие сгинут бесследно. Но такое редко для тех, кто жизни себя лишает. Поэтому для того, кто застрял к Междумирье, Ад и Рай, в нем самом заключается к полной мере. И только Бог Перун может освободить людей, попавших сюда обманом. Поэтому умереть надо суметь безстрастно».