О себе

Трудности, с которыми вы сталкиваетесь в духовном развитии, общие для всех нас. В этой йоге продвижение всегда сопровождается соскальзыванием к обычной ментальности, и так бывает до тех пор, пока всё наше существо не изменится и на него не перестанут влиять негативные тенденции собственной природы, дисгармоничность внешнего мира и даже ментальные состояния тех, с кем мы больше других связаны в йоге. Обычная йога, как правило, сосредотачивает усилия на достижении какой-то одной цели, и поэтому в ней человек менее подвержен таким отступлениям, тогда как наша настолько сложна и многопланова и охватывает такой круг великих задач, что, пока наши усилия далеки от цели, ожидать ровного движения только вперед не приходится – в особенности потому, что все враждебные силы в духовном мире постоянно за нами следят и стараются разрушить наши завоевания, так как полная победа хотя бы одного из нас для них всех будет означать полное поражение. На самом деле без помощи нам нечего и надеяться на успех своих усилий. Только по мере того, как мы обретаем всё большее и большее универсальное единство с Высочайшим, мы можем надеяться достичь окончательной победы. Сам я столько раз был вынужден возвращаться назад, выпуская из рук то, что казалось уже прочно отвоеванным, что про любую часть своей йоги лишь очень относительно могу сказать: «Это сделано». Тем не менее, каждый раз, когда после отступлений я приходил в себя, то обнаруживал в себе новое понимание тех духовных вещей, какими мог бы пренебречь или не заметить, продолжай я без остановки действовать по-прежнему. К тому же, поскольку могу окинуть взглядом весь свой путь, я способен оценить каждый шаг и вижу, что все потери компенсированы прояснением сознания, означающим, что в общем и целом мы движемся к цели. Конечная цель далеко, но успехи, достигнутые несмотря на непрерывное мощное сопротивление, есть гарантия того, что, в конце концов, мы ее достигнем. Однако не мы правим временем. Потому я отбросил прочь нетерпение и всякое разочарование.

Абсолютная уравновешенность ума и сердца, ясная и спокойная сила во всех частях моего существа давно стали главным условием, на котором Сила, работающая во мне, настаивала с бесконечным терпением, с неуклонным постоянством воли, отвергая любые попытки других сил ускорить процесс, отказавшись от этих требований. Сколько бы они ни нарушались, она снова возвращалась к тому же, снова и снова прорабатывая слабые места, подобно мастеровому, который терпеливо устраняет свои недоделки. Эти качества, на мой взгляд, являются фундаментом и условием для достижения всего остального. По мере того, как они всё более прочно утверждаются во всем существе, человек становится всё более способным сохранять постоянное и ясное восприятие Единого во всех вещах и существах, во всех свойствах, силах, событиях, во всем мировом сознании и всех проявлениях его деятельности. Таким образом он познает Единство и благодаря этому – глубокую радость и всевозрастающий восторг, присущие Единству. Против этого более всего и упорствует наша природа. Она пытается утвердить раздельность, двойственность, скорбь, неудовлетворенные страсти и тяжкий труд, ей трудно смириться с божественной необъятностью, радостью и равновесием – в особенности ее витальной и материальной составляющими; именно они тянут вниз ум, который принял состояние радости, мира и единства или даже долгое время жил в нем. Думаю, именно по этой причине религиозные и философские учения все склонялись к осуждению Жизни и Материи и ставили своей целью бегство от них, а не победу над ними. Но победа должна быть завоевана; мятежные элементы должны быть исправлены и трансформированы, а не отвергнуты и удалены.

Когда Единство встает на прочный фундамент, то статичная часть работы закончена, остается активная часть. Тогда мы должны обрести в Едином Учителя и Его Силу – Кришну и Кали, как я их называю, используя терминологию наших индийских религий, – Силу, которая заполняет всё мое существо, и оно становится Кали, переставая быть чем-то иным, и Учителя, который использует, управляет, играет Силой в своих целях, а не в моих, в центре – так я это называю для себя – его существования во вселенной, откликающемся на его действия, как душа откликается на Душу, уподобляясь Его образу до тех пор, пока не останется ничего, кроме Кришны и Кали. Я достиг этой стадии, несмотря на все задержки и отступления, пусть пока что не в полной мере, имея в виду устойчивость или интенсивность состояния, но в общем и целом в достаточной. Когда это достигнуто, мы можем надеяться ясно почувствовать в себе действие Его божественного Знания, которое направляет действия Его божественной Силы. Потом остается полностью раскрыть разные планы его действий-в-миру и подчинить Материю и тело и материальный мир закону стоящей над ними небесной Истины. Наступления всего этого – к чему я в своем прежнем неведении с такой нетерпеливостью рвался, пока не стал соответствовать главным требованиям (хотя рвение было необходимо и помогло соответствующим образом подготовить материальные инструменты), – я теперь жду как естественного завершения работы, пусть оно всё ещё так же далеко.

Овладеть с достаточной степенью надежности Светом и Силой супраментального существа – вот главная задача, на достижение которой устремлено теперь действие Силы. Но остатки старой привычки к интеллектуальному мышлению, к ментальной воле настолько упорны в своем сопротивлении и трудноискоренимы, что мы движемся вперед с трудом, на ощупь и постоянно скатываясь назад, теряя уже достигнутое. Во мне больше их нет – слепых, глупых, механических, неисправимых, даже когда они понимают свою несостоятельность, привычек, но они вьются рядом и навязывают уму свои идеи всякий раз, когда он пытается быть открытым только для супраментального Света и для высших распоряжений, и потому Знание и Воля достигают Ума в искаженной, неверной и нередко обманчивой форме. Тем не менее, всё это только вопрос времени: осаждающие привычки потеряют силу и в конце концов рассеются.

Дорогой Баптиста [351] ,

Ваше предложение весьма заманчиво, но я, к сожалению, должен ответить отказом. Из уважения к вам хочу изложить свои доводы подробно. В первую очередь, дело в том, что я сейчас не готов вернуться в Британскую Индию. Причины в политических препятствиях и не только. Насколько я понимаю, вплоть до сентября прошлого года Бенгальское правительство (и, вероятно, Мадрасское правительство) возражали против моего возвращения в Британскую Индию, а на практике их возражения означали, что в случае, если я все же там появлюсь, меня либо сошлют, либо отправят в тюрьму в соответствии с тем или иным замечательным Законом, которые, думаю, существуют до сих пор, помогая утверждать новую эру доверия и сотрудничества. Полагаю, другие правительства других провинций также были бы от меня далеко не в восторге. Возможно, Обращение [352] изменило ситуацию, но едва ли – я его прочел, и в нем говорится не об амнистии, а об уступках и благих намерениях, ограниченных осторожностью вице-короля. У меня сейчас слишком много работы, чтобы тратить время на праздный досуг в качестве невольного гостя правительства. Но даже если бы мне гарантировали полную свободу действий и передвижений, я не мог бы сейчас взять и всё здесь бросить. Я приехал в Пондичери, потому что свобода и покой мне были нужны ради определенной цели, не имеющей отношения к политике – в которой я не принимал прямого участия со времени приезда сюда, хотя по-своему всегда делал для своей страны все, что мог, – и я не могу вернуться к какой бы то ни было публичной деятельности, пока эта цель не достигнута. Но окажись я в Британской Индии, я посчитал бы своим долгом немедленно с головой погрузиться в политическую борьбу. Пондичери для меня убежище, пещера для тапасьи, но не для аскезы, это мое личное изобретение. Я должен завершить начатое, должен быть, прежде чем уехать отсюда, внутренне вооружен и снаряжен для продолжения работы.