Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей (редакция 2010)

Святой Афанасий, архиепископ Александрийский, описывает в «Деяниях Антония Великого»^[27] такое происшествие: два монаха предприняли путешествие посетить святого Антония в его пустыне. Но, идя по безводной жаркой пустыне, они совершенно изнемогли от жажды, и один из них умер, другой же находился при смерти. Святой Антоний, находясь от них далеко, за несколько миль, сидя в своём монастыре на камне, поспешно призывает двух своих монахов и говорит им: «Как можно скорее бегите туда-то в пустыню, захватив с собой сосуд воды; ибо один из двух идущих к нам братий уже умер от жажды, а другой ещё дышит, но весьма страдает и ослабел, если замедлите, то и другого не застанете в живых: это открыл мне Бог, когда я стоял на молитве». Получив повеление, посланные немедленно пустились в путь: нашедши странников, тело умершего предали земле, другого, освеживши водой и подкрепивши пищей, привели с собой к святому Антонию. При этом описании Афанасий благоразумно замечает, что кто-нибудь может спросить при этом: а зачем святой Антоний не послал своих монахов раньше для спасения странников, ещё до смерти одного из них? Такой вопрос поистине неприличен для христианина, потому что это не было делом святого Антония, но это был суд Божий: Сам Бог изрёк Свой праведный приговор над умирающим и о жаждущем – живом; Он же открыл Свою волю святому Антонию о спасении странника.

Антоний Великий, размышляя и удивляясь сокровенным и недоведомым тайнам Божиим, воззвал смиренно к Богу: «О Господи, Боже мой! Тебе бывает благоугодно иногда даровать долголетнюю жизнь людям, по-видимому, бесполезным и погруженным в бездну беззаконий, а иногда преждевременно лишаешь жизни людей весьма полезных для блага общества: одни, мало прегрешившие, казнятся Тобой тяжко; другие, напротив, живут себе без всяких скорбей, счастливо, и через это получают дерзость совершать преступления: Выкатились от жира глаза их (Пс 72:7)». При этом размышлении Антоний слышит голос: «Будь внимателен к самому себе: то, о чём ты размышляешь, есть суд Божий, и ты его не исследуй и не испытуй».

О, Как велики дела Твои, Господи! дивно глубоки помышления Твои! ! Человек несмы́сленный не знает, и невежда не разумеет того (см.: Пс 91:6–7). Поистине Ты Бог сокровенный (не постигаемый умом Твоего творения). В 1117 году, когда во всей Италии было землетрясение, повествует Рогерий^[28], некоторые из жителей города Медиолана собрались в одном доме по делу об исправлении общественных нужд; вдруг слышится со двора голос, зовущий по имени одного из бывших в том доме, чтобы он вышел. Тот недоумевал, кто зовёт и зачем, а потому медлил выходить. Неожиданно некто неизвестный приблизился к двери, просил, чтобы позванный поскорее вышел. Едва вызванный отступил на несколько шагов от дома, дом падает и под его развалинами гибнут все бывшие внутри. Спрашивается, почему один только из находившихся в доме спасён, а все прочие погибли?

Суды Господа – великая бездна! Кто не видит ясно в этом происшествии совершившихся древних чудес? Так вывел Ангел Господень Лота с его детьми из Содома, а всех прочих жителей оставил на жертву огня. Таким же чудесным образом сохранены невредимыми и многие другие люди, находившиеся вместе со множеством тех, кто погиб от какой-либо причины, произведшей общее бедствие, общую пагубу.

В 1597 году в Сицилии жил на месте, носившем название «Царская Гора», упорный, непослушный человек и вёл жизнь распутную; знакомый ему благочестивый монах много раз увещевал его исправиться и отстать от мерзкой богопротивной жизни, но он пребывал в своём ожесточении, вольнодумстве и безверии и оставался неисправимым. Прошло немного дней после увещания его в последний раз, погиб он в объятиях непотребной женщины на её постели будучи проколот нечаянно штыком. Там же другой беззаконник, подобно первому много лет проживши в непотребстве с бесчестной женщиной, услышав о погибели своего друга, оставил беззаконное сожитие, сделавшись целомудренным через наказание и погибель первого грешника, и остальные шестьдесят лет своей жизни пребывал в сердечном раскаянии о своих грехах. Что сказать обо всём этом, кроме справедливого изречения: суды Твои, Господи, – бездна великая и неизмеримая!

3

Для божественного апостола Павла было чудно и весьма удивительно определение Божие о двух близнецах Ревекки Исаве и Иакове; ибо когда они ещё не родились и не сделали ничего доброго или худого, почему было бы можно предпочесть одного из них другому, Бог уже сказал заранее: Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел. Что же скажем об этом? Неужели неправда у Бога? Никак! О, человек! Кто же ты, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почётного употребления, а другой для низкого? (Рим 9:11–14, 20–21).

Неужели между горшечником и глиной меньше различия, чем между Богом и человеком, ничтожным червём? Кто же дерзнёт сказать Богу: зачем Ты, Господи, так делаешь?

Святой Дорофей^[29] рассказывает: «Однажды прибыл к городской пристани корабль с пленниками, которых должны были продать. На пристани собралось много покупателей. В том городе жила одна богатая, весьма добродетельная и благочестивая девица; она очень обрадовалась долго ожидаемой ею возможности купить себе служанку – горничную, которую она искренне хотела научить доброй нравственности и приличным женскому полу занятиям. Она подходит к продавцу невольниц, у которого были две юные девочки, одну берёт к себе, уплатив за неё деньги по договору с продавцом. Не успела она отойти, как к продавцу подходит бесчестная, развратная женщина, содержательница “дома терпимости”, и за небольшую цену покупает у того же торговца другую из бывших двух у него девочек и ведёт её к себе в сожительство для известной эксплуатации»^[30]. Вот какая неравная судьба этих двух молоденьких девочек. Кто в этом событии исследует глубину и таинственность судеб Божиих? Обе с детства невинные девочки, обе проданы, обе не знали ни своей будущей жизни, ни своей участи, обе получили доброе воспитание – сохранили бы его благодатные плоды всю свою жизнь: но одна отдана к наставнице доброй нравственности, христианской жизни и воспользовалась её наставлениями – сама стала доброй христианкой, подражательницей Ангелам; другая, напротив, попала в школу мерзости и разврата к учительнице лжи, соблазна и всех мерзостей и сама охотно последовала примеру своей госпожи и сделалась корыстью диавола, хотя бы могла иначе устроить свою жизнь, если бы попала к лучшей наставнице. Но судьбы Твои, Боже, – бездна великая!

Подобное, – мало разнящееся от предшествующего, – нашёл и узнал Григорий Великий в кругу своих родственников. У этого святейшего мужа было три тётки: Емилиана, Тарсилла и Гордиана, которые посвятили свою жизнь Христу, поступив в женский монастырь; две из них нерушимо хранили свои обеты, до конца жизни с честью пребывая в девстве^[31]. Третья, Гордиана, не внимая никаким наставлениям и не повинуясь иноческой власти, расторгла своё общение со святыми сёстрами и удалилась от них в светскую жизнь, влекомая бесполезным своим сладострастием: суды Твои, Боже, – бездна великая! Бог высок могуществом Своим; всё содержит крепостью Своею, – и кто найдётся такой, как Он, сильный? Кто в состоянии исследовать дела Его и сказать Ему: Ты поступаешь несправедливо (см.: Иов 36:22–23)? Благоразумно и весьма осторожно в этом отношении выразился царственный пророк, говоря о себе Богу: тогда я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою (Пс 72:22), другими словами: «Твоих судеб не испытываю я, о Боже, я ничтожный пред Тобой, подобно другим животным: моё дело – слушать Твой голос и повиноваться своему Господу, но не исследовать Твои дела я предназначен». Это ещё не диво, что Давид, с детства пасший скот и не занимавшийся высшими науками, понимал себя и судил о себе так скромно по доброте своего сердца и по внушению Божию. Но самые Серафимы, высшие духи – служители Божии, так же поступают пред Богом; ибо когда Слово Господне огласило небеса и землю об отвержении Богом иудеев, тогда шестикрылые Серафимы двумя крылами каждый закрывал лице своё, и двумя закрывал ноги, и с помощью двух летал, обнаруживая, что они своим разумом не могут воспарить до той высоты, на которой совершаются чудные и непостижимые дела Божии. Никакой разум твари не постигает Божественных судеб Всемогущего Творца своего: для них достаточно знать и быть убеждёнными, что Трисвятый Бог свят, и исповедовать друг перед другом неизречённые Его Божественные совершенства, взывая к нему: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф: полны суть небеса и земля беспредельной славы Его (видение пророка Исаии) (ср.: Ис 6:2-3). Тройственно Свят Бог: Свят в Себе Самом, Свят в судах Своих, Свят в делах Своих! Если небесные разумные духи так смиряются и исповедуют непостижимость Божественной Тайны, тем более нам, слабой персти земной, хотя и получившим по дару Божию «дыхание жизни и слово разума», прилично исповедоваться пред Богом, взывая: Праведен Господь во всех путех Своих и преподобен во всех делех Своих (Пс 144:17). Блаженный Августин оставил нам большое утешение своим изречением: «Бог может некоторых спасти и без их добрых дел, ибо Он Сам добр; не может Он никого погубить, потому что Сам праведен»^[32].