Лекции по посланию к Галатам

Другое употребление Закона — теологическое, или духовное, которое служит для “умножения “ преступлений. Основная роль Закона Моисеева заключается в том, что через него грех может расти и умножаться, особенно в сердце. Павел великолепно обсуждает это в 7-ой главе Послания к Римлянам. Таким образом, истинная функция, а также главное и надлежащее употребление Закона заключается в раскрытии перед человеком его греха, его слепоты, ничтожности, порочности, невежества, ненависти и презрения к Богу, смерти, ада, суда и заслуженного гнева Божия. И все же это использование Закона совершенно неизвестно лицемерам, университетским софистам и всем людям, спокойно живущим, в самонадеянном уповании на праведность Закона или на свою собственную праведность. Для обуздания и сокрушения этого чудовища, этого дикого зверя — религиозной самонадеянности — Бог был вынужден на горе Синай дать новый Закон, в сопровождении такого великолепного и устрашающего зрелища, что весь народ был повержен в страх. Ибо — поскольку человеческий разум становится надменным в своей самонадеянной праведности и воображает, будто за счет этого он угоден Богу — Бог вынужден послать Своего “Геркулеса” — Закон, чтобы напасть, поработить и уничтожить это чудовище. И Закон предназначен для уничтожения только этого, и никакого другого, чудовища.

Следовательно, такое употребление Закона исключительно благотворно и весьма необходимо. Ибо если кто-то не является убийцею, прелюбодеем или вором, внешне воздерживается от грехов, как это делал фарисей из известной притчи (Лук.18:11), то он может поклясться, что является праведным человеком, будучи при этом одержим дьяволом. Этим он поддерживает и развивает [самонадеянное] упование на [свою] праведность и полагается на свои добрые дела. Бог не может смягчить и смирить такого человека или заставить его признать свое ничтожество и свое проклятие иным способом, кроме Закона. Посему надлежащее и “безусловное” употребление Закона заключается в устрашении молниями (как на горе Синай), громом и трубным звуком, в сожжении и сокрушении грубой и бесчувственной скотины, имя которой — самонадеянное упование на собственную праведность. Поэтому Бог говорит через Иеремию (23:29): “Слово Мое не подобно ли огню... и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?” Ибо до тех пор, пока упование на собственную праведность сохраняется в человеке, в нем живет необъятная гордость, самонадеянность, самодовольство, ненависть к Богу, презрительное отношение к благодати и милосердию [Божию], незнание обетований Христовых. Весть о даровании благодати и прощении грехов не проникает в это сердце и в этот разум, так как огромная скала и твердая стена, а именно — упование на собственную праведность, заграждающая такое сердце, препятствует этому.

Посему упование на собственную праведность является огромным и ужасным чудовищем. Чтобы сокрушить его, Богу нужен огромный и могучий молот — Закон, являющийся молотом смерти, громом преисподней и молнией божественного гнева. Для чего? Дабы обрушиться на самонадеянную праведность, являющуюся непокорным, настырным и твердолобым животным. И посему, когда Закон обвиняет и устрашает совесть словами: “Ты должен совершить это! Ты не должен делать этого! Иначе ты будешь предан проклятию, гневу Божию и вечной смерти!” — тогда он [Закон] используется надлежащим образом, по своему прямому [основному] назначению. Тогда сердце сокрушается и оказывается на грани отчаяния. Это действие и эту функцию Закона ощущают на себе люди с устрашенною совестью и отчаявшимися сердцами, люди, которые мечтают о смерти или сами хотят предать себя смерти из-за тех мук совести, в которых они пребывают.

Таким образом, Закон — это молот, сокрушающий камни, это огонь, это ураган и сокрушающее горы землетрясение. Когда Илия не смог вынести ужасов и угроз Закона, символически показанных ему в этих явлениях, он закрыл свое лицо плащом. А после того, как он увидел, что шторм прекратился — пришел тихий и нежный звук, в котором присутствовал Господь (3Цар.19:11-13). Но вначале, до того как Сам Господь явился в тихом и нежном звуке, должно было явиться неистовство огня, шторма и землетрясения.

Устрашающее и потрясающее зрелище, которым Бог сопровождал дарование Закона на горе Синай, символизирует именно такое употребление Закона. Народ Израильский, вышедший из Египта, обладал тогда исключительной святостью [богобоязненностью]. “Мы, — хвалились они, — народ Божий. ‘Все, что сказал Господь, исполним [и будем послушны]’ (Исх.19:8)”. Вдобавок к тому Моисей освятил народ, заповедав им вымыть свои одежды, не прикасаться к женщинам и готовить себя в течение трех дней. Среди них не было никого, кто не был бы исключительно свят. На третий день Моисей вывел людей из стана к горе, пред лицо Господа — так, чтобы они могли слышать Его голос. Что происходит при этом? Увидев потрясающее и ужасающее зрелище, дымящуюся и пылающую гору, черные клубы дыма, и молнии, сверкающие в непроглядной тьме, услышав трубный звук, который становился все сильнее и продолжительнее, а также громовые раскаты, они отступили с трепетом и, встав поодаль, сказали Моисею: “Говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть”, что означает: “Мы с радостью будем исполнять все, лишь бы только Господь не говорил с нами, и не поглотил нас этот ужасный огонь! Ты учи нас, а мы будем слушать!” Какую пользу, спрашиваю я вас, им принесло то, что они вымыли свои одежды, облачились в белое, не прикасались к женам, и были святыми? Да никакой! Никто из них не мог вынести присутствия Божия в полном Его величии и полной Его славе. Все они были поражены страхом — так, что они отступили, будто под напором дьявола. Ибо Бог есть огонь поядающий (Евр.12:29), в присутствии Которого никакая плоть не может устоять.

И теперь Закон имеет ту же функцию, которую он имел на горе Синай, когда он был дан впервые и услышан омытыми, праведными, очищенными и целомудренными людьми. И все же он привел тех святых к признанию своего ничтожества, на грань отчаянья и смерти. Никакая чистота не помогла им тогда. Ощущение [осознание] ими собственной нечистоты, недостойности, греха, а также Божия суда и гнева было столь сильным, что они бежали от присутствия Господня и не могли слышать Его голоса. “Что есть любая плоть, — сказали они, — чтобы слышать голос Господа, Бога живого, и выжить? Сегодня мы видели, что, когда Бог говорит с человеком, человек не может этого вынести”. И теперь они говорят вовсе не так, как говорили еще недавно: “Мы — святой народ Божий, который Бог избрал и предпочел всем остальным народам мира. Мы исполним все, что говорит Господь”. Это именно то, что в конце концов происходит со всеми самоправедными людьми, людьми, опьяненными своею самонадеянностью, упованием на собственную праведность. Им кажется, что, когда все в порядке [когда у них нет проблем], они являются возлюбленными Божиими, и что Бог обращает какое-то внимание на их обеты, посты, маленькие молитвы и милостыни, и что Он наградит их особым венцом на небесах за все это. Но когда с небес низвергаются гром и молния, когда они [эти самоправедные люди] видят огонь и молот, сокрушающие камни, то есть Закон Божий, который открывает грех, являет гнев и суд Божий, это повергает их в отчаянье.

Я призываю вас — людей, призванных учить других — со всем старанием познать доктрину об истинном и надлежащем употреблении Закона. Ибо после нас это учение будет вновь затушевано и полностью стерто. В наши дни, пока мы еще живы и настойчиво проповедуем это учение, тем не менее существует очень мало людей — даже среди тех, которые хотят казаться “протестантами”, и тех, кто исповедуют Евангелие вместе с нами— очень мало таких, кто правильно понимает употребление Закона. Так что же будет, когда нас не станет? Сейчас я уже и не говорю об анабаптистах, о новоарианах и о тех духовных фанатиках, которые хулят Таинства Тела и Крови Христовых. Они столь же несведущи в вопросе о надлежащем употреблении и истинной функции Закона, как и паписты. Они давно отступились от чистого евангельского учения — к законам. Посему они не проповедуют Христа. Они хвалятся и клянутся, что не желают ничего, кроме славы Божией и спасения братьев своих, и что они в чистом виде преподают Слово Божие. Но на самом деле они искажают Слово Божие и приписывают ему чуждое значение — так что оно “вынуждено” говорить им о том, что они сами воображают. Таким образом, прикрываясь именем Христовым, они преподают свои собственные мечтания и грезы, под видом Евангелия они не преподносят ничего кроме законов и обрядов. И, таким образом, они остаются верны форме, то есть они “внешне являются” монахами, исполнителями дел, законниками и “обрядниками”. И все, что они делают — просто изобретают новые имена и новые деяния.