Иллюстрированная история религий

Индийские племена – Тамульский кули

А вопрос, следует ли ходить без одежды, разделил джайнистов на два лагеря: на дигамбаров (одетых в воздух), голых, и шветамбаров (одетых в белое). Это разделение на две ветви произошло приблизительно через 200 лет после смерти Махавиры. Теперь это различие почти исчезло, поскольку сейчас дигамбары считают нужным оставаться голыми только во время трапезы, а также в совершенно исключительных случаях.

Однако не все приверженцы этой секты живут аскетами. Большая часть ее сторонников состоит из мирян, которые исполняют меньше обязанностей, но зато могут рассчитывать и на меньшую награду. В то время как аскет всецело отдается исполнению священных обязанностей, мирянин может продолжать свою мирскую жизнь. Святые обеты – "не обижать", "не говорить неправды", "не присваивать себе ничего без позволения" и "упражняться в отречении", – исполнение которых предписано для аскетов с крайней строгостью, являются для мирян лишь мягким этическим правилом. Однако добровольная голодная смерть считается заслугой и для мирянина.

Джайна смотрели на мирских братьев как на полноправных членов общины (сангха), которая включала четыре категории: монахов, монахинь, мирских братьев, мирских сестер. Монахинь в настоящее время очень мало: это большей частью молодые вдовы рано умерших мужей, которые иначе оказались бы без всякой опоры в жизни.

Расширение области джайнизма допущением мирян вызвало существенное изменение религии в двух отношениях. Во-первых, секта на практике должна была отказаться от своего строго атеистического характера. Идя навстречу религиозным потребностям народа, она ввела культ джина, носящий отпечаток настоящего богопочитания, культ с храмами и образами, с праздниками, с приношением цветов и курением фимиама. Во-вторых, аскеты, чтобы иметь возможность заботиться о духовном наставлении этой оседлой общины, вынуждены были заменить свое первоначальное бесприютное скитание по земле оседлым образом жизни. Это привело к возведению монастырей, и деятельность монахов джайнской секты распространилась на такие предметы, о которых первоначально и не думали. В монастырях развилась весьма внушительная литература не только религиозного и философского содержания, но и из области изящных и даже реальных наук. Эта литература написана большей частью на народном диалекте пракрит. Священные писания состоят из сорока пяти агам, из которых так называемые двенадцать анг являются наиболее древними и важными. Известны авторы некоторых агам: величайший из них Бхадрабаху, Каль-пасутра которого содержит биографию Вардхаманы. С формальной стороны писания джайнистов однотонны и утомительны, полны повторений даже там, где они написаны метрически, и не обладают той красотой и возвышенностью, которыми отличается буддистская литература. По мнению Якоби, составление канона (сиддханта) секты джайнов относится приблизительно к 300 г. до н.э.; но окончательное редактирование состоялось лишь на соборе в Валаби, около 460 г. н.э.

В изобразительных искусствах, особенно в архитектуре, как видно по построенным храмам, джайны достигли большего успеха, чем в литературе.

В настоящее время приверженцев секты джайнов можно найти в большинстве индийских городов. Благодаря своему спокойному и серьезному образу жизни они приобрели уважение в обществе и нередко выделяются своим могуществом и благосостоянием. Так как земледелие, благодаря связанной с ним необходимости уничтожать живые существа, им запрещено, то они занимаются большей частью торговлей; особенно в западных и северо-западных провинциях они играют крупную роль. С брахманистами они прекрасно уживаются, но с соперничающими буддистами они прежде находились в натянутых отношениях. Об их взаимных отношениях можно судить по писаниям буддистов, в которых джайны нередко упоминаются с немалым презрением. Слово "Тиртхакара", которым обозначается пророк джайнизма (джина), означает на языке буддистов не что иное, как "еретик".

Буддизм

Буддизм, как и джайнизм, первоначально был монашеской религией, которая возникла в кругах, принадлежащих к касте кшатриев, для удовлетворения религиозных потребностей просвещенных людей, не бывших брахманами. Но учение Будды удаляется гораздо дальше от первоисточников и от формы индийского благочестия вообще, чем учение Джайна, именно в двух отношениях.

Индийское письмо магадги. Часть эдикта царя Ашоки из Гирнара

Во-первых, теория буддизма в главных своих чертах стоит на своем собственном основании, между тем как учение Джайна в существенных пунктах зиждется непосредственно на принципах то Веданты, то Санкьи. Но еще большее различие заметно с практической стороны, именно то, что буддизм окончательно порвал с пристрастием индусов к аскетизму, а джайнизм, как мы видели, все еще держится за аскетизм как за одну из важных сторон своей практики. Отсюда можно выяснить различную судьбу обеих, первоначально параллельных религий. Религия Джайна, как оставшаяся верной индийской сущности, могла спокойно утвердиться в Индии, но она была там лишь одной из сект среди других сект и никогда не проникала за пределы Индии. Буддизм после быстрого расцвета и широкого распространения сравнительно скоро исчез из древней области брахманизма, но зато легко проложил себе дорогу вне Индии и даже возвысился на степень действительно мировой религии, освободившись от индийской ограниченности и в то же время сохранив жизненную силу индийской религиозности.

Буддизм с самого начала был исключительно практически-религиозным движением. Это противоречит часто встречающемуся воззрению, которое в появлении Будды желает видеть образование новой философии или социальную реформацию. Что касается философии, то Будда очень мало ею занимался; хотя его учение нельзя правильно понять без знания философских систем, однако он так мало стремился к выработке новой системы, что скорее даже не советовал своим ученикам заниматься такого рода делами. Его учение было именно для тех, кто не мог удовлетвориться философствованием школ; единственные вопросы, на которые он желал ответить, суть практические вопросы жизни: что такое страдание, отчего оно происходит и как можно освободиться от страдания?

Столь же далек был Будда от того, чтобы выполнять социальную миссию, например бороться с кастовым порядком. Такого рода мирские отношения не имели для него никакого значения, и хотя он не уважал кастовый порядок, но он так мало интересовался его устранением, что распространение его религии даже много содействовало распространению этого порядка. Даже первая община не состояла преимущественно из освобожденных членов низших каст; выдающиеся ученики Будды принадлежали по большей части к брахманам и воинской касте.

Также неверно было бы называть буддизм реформацией брахманизма. Будда положительно не имел в виду улучшать брахманизм, но не хотел, собственно, и устранять его. Так как он не признавал никакой святыни, общей с брахманами: ни богов, ни жертв, ни Веды, ни философии, – то поэтому он и мог держаться в стороне от них. Он не хотел отнимать у них ни йоты, но не желал и воспользоваться от них ни одной строкой; он искал просто и исключительно для себя путь спасения, которого прошлое не могло ему указать. Он хотел быть блаженным и, найдя спасение, пожелал указать путь к нему и другим: он основал монашеский орден.

Следовательно, чтобы понять происхождение буддизма, недостаточно бросить взгляд на теоретические предположения, указанные школьной мудростью брахманов и кшатриев; как фон, на котором рисуется учение Будды, и тем более как почва для развития образующейся позднее около его учения метафизики философия, конечно, имеет значение; но та сцена, на которой выступил буддизм, стала гораздо жизненнее, чем эти литературные течения.