Иллюстрированная история религий

Реальность и самостоятельность души обнаруживается, прежде всего, в том, что она не тождественна и не сливается ни с какой сверхмировой божественной душой; вообще, подобного представления даже не существует: под названием души учение Санкхья понимает человеческую душу или, во всяком случае, множественность индивидуальных душ, обнаруживающих свое многообразие именно в различии человеческих существований и состояний. И по отношению к материи душа остается совершенно самостоятельной, так как влияние, которое материя может оказывать на человеческую личность через свои три составные части, касается лишь низшей, или психической, души (телесной души), а настоящей или духовной не касается. Эта последняя совершенно абсолютна, не имеет никаких качеств или атрибутов и недоступна материальному воздействию. Абсолютная душа есть нечто исключительно духовное, это чистая мысль: она неделима, вроде атома, и поэтому остается неизменной и непреходящей, не имеет ни начала, ни конца.

Таким образом, между материей и духом существует абсолютное различие в их сущности; это различие составляет, исходный пункт всей системы Санкхья, и оно же составляет главное отличие от остальных проявлений индийского мышления, в особенности от философии Веданты. Тем не менее учение Санкхья считает материю и душу эмпирически связанными между собой, и эта связь признается даже необходимой: без руководства мыслящей души материя двигалась бы бездельно, а без движения материи душа оставалась бы бездеятельной, так как сама по себе душа не имеет объекта и не могла бы проявить свою деятельность самостоятельно. Поэтому материя и душа могут чего-нибудь достичь, лишь соединившись вместе. Это соединение является страданием для души, поскольку всякая сознательная жизнь, благодаря тому что она основывается на телесности, связана со страданием. Болезненное сознание своей связанности с телом есть то мировое зло, устранение которого является высшей задачей человека.

Это устранение и есть спасение, которое достигается тем, что человек постигает различие сущности тела и души. Когда он постигает, что участие души в существовании, связывающем ее с телом, лишь призрачное, что это лишь отражение, мало изменяющее душу, тогда он превозмогает страдание и мир. Ибо тогда он может устранить это болезненное отражение, что недоступно для находящихся в непросвещенном состоянии "неразличения".

Четверорукий кумир. (На фасаде храма)

Через это познание, которое очень трудно достигается по причине прирожденной склонности человека к неразличению, совершается полное отделение духа от тела и телесной души. Духовная душа не погибает, ибо она неделима и, следовательно, неразрушима, она также не уходит к богу, ибо никакого бога нет. Точно так же нельзя говорить и о блаженстве души, поскольку после ее отделения от тела она уже не испытывает никаких чувств. Хотя по освобождении она продолжает свое индивидуальное существование, но находится в состоянии абсолютной бессознательности. Тот, кто получил освобождение, этого высшего состояния может достигнуть еще и при жизни, а после смерти – уже несомненно.

Как и учение Веданты, философия Санкхья является стремлением к освобождению, но в ней мыслительный характер освобождения сказывается еще резче, чем в первом. По учению Санкхья не может быть и речи о том, чтобы какие-либо жреческие или этические деяния ставились в заслугу и имели значение для освобождения, наоборот, они только мешают ему осуществиться. Аскетические упражнения имеют смысл лишь в том случае, если они направлены на повышение силы различения.

Точно так же и пессимизм в Санкхьи имеет более определенный характер, чем в Веданте. Согласно учению Санкхья, всякое сознательное состояние причиняет боль. Радость и счастье, существование которых доказывается опытом, в действительности не существуют, так как "каждое удовольствие проникнуто страданием". И только во время сна, лишенного грез, во время обморока человек временно избавляется от страдания.

Нельзя не признать за учением Санкхья и гуманности. Прежде всего, оно, хоть и в виде полемики против жрецов, совершенно уничтожило разделение на касты и, в противоположность Веданте, оставило открытым путь к спасению шудрам и женщинам. Кроме того, каждый, достигший освобождения, может стать учителем истины. К сожалению, активному проявлению этой любви к людям со стороны приверженцев Санкхьи мешало учение о вреде всякой деятельности.

Подобно тому, как философия Веданты имела большое религиозно-историческое значение благодаря своей связи с ведами, так и школа Санкхья имела не меньшее религиозное значение благодаря тому, что она явилась философской предшественницей величайшей из индийских религий – буддизма.

Но, прежде чем перейти к последней и старшей, родственной буддизму религии джайнизму, мы должны остановиться еще на своеобразном явлении брахманского периода, на так называемом учении Йога.

Йога означает "привязанность", соединение души с высочайшим началом. Широко распространившись, йога стала своего рода аскетическим упражнением, или духовным умерщвлением плоти, при помощи которого стремились достичь того же освобождения, что и при постижении философского познания. Упражнения Йоги заключались в самогипнотизировании, которое достигалось определенными приемами: при помощи неподвижного сидения на корточках, устремления взгляда в одну точку, задерживания дыхания и непрерывного держания в уме абстрактных понятий или многозначительных слогов, как, например, знаменитого Ом мистической формулы Брахмы; состояние экстаза позволяло чувствовать себя тождественным с высшим началом. Таков был чувственный и бессмысленный способ, каким пытались достичь цели религиозной философии, освобождения сознания. Йоги считали себя выше всяких определений и рамок мирской жизни. Йог удостаивался той же власти над божеством, какой достигала и ведическая жертва.

Йога, однако, не остановилась на этом духовном умерщвлении. Повсюду в брахманизме мы видим склонность к истинному аскетизму. Отшельническая жизнь в лесу, особенно ее последняя ступень, была обязательной формой жреческого аскетизма, но телесное отрешение от мира отнюдь не ограничивалось этими установленными упражнениями. Известно, с какой дикостью брахманские жрецы проводили умерщвление плоти: вытягивание и связывание накрепко рук с целью их отсыхания, упорное смотрение на солнце до слепоты глаз, неподвижное стояние между четырьмя огнями, стояние целыми часами на голове или опасное балансирование на головокружительной высоте, пост, при котором количество принимаемой пищи уменьшается и вновь увеличивается сообразно возрастанию или уменьшению луны. Все эти упражнения носят характер бездеятельного самоотречения или самоистязания. Йоги образуют философскую школу постольку, поскольку они с достойной удивления энергией предаются анализу мыслительного процесса, что всегда помогает им устранить все случайное, мешающее постичь сущность вещей.

Священное знание – изучение вед было с самого начала присвоено брахманской касте. Однако, как мы видели, некоторое время спустя ситуация несколько изменилась: воинская каста приняла активное участие в теоретических занятиях и даже заняла определенную позицию, став выше веры в святость этих книг и относясь с некоторым пренебрежением к тем, кто не способен отрешиться от писания брахманов. Гораздо более привлекательной для благородного сословия была другая сторона брахманской жизни: практическое рвение к святости, отрешение от мира и отшельничество; но жрецы, насколько было возможно, ревниво отстраняли их от этого звания. "Ни один благородный воин не должен вступать на монашеский путь" – этот принцип долго являлся непререкаемой формулой среди брахманов. Но и в этом отношении запрет жрецов не остановил воинов: уже в VIII столетии до н.э. мы замечаем аскетическое движение в касте кшатриев, приведшее к образованию небрахманских сект. Наиболее знаменитые среди них – секта джайна и буддизм; из этого движения вышли и другие секты, которые ныне причисляются к индуизму. Но все эти секты вначале не признавались самостоятельными религиями. Скорее всего, их нужно рассматривать как распространение известных воззрений относительно вопроса о спасении, которые затем на практике вылились в монашеские формы.