Сумма теологии. Том XII

Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Освящение завершается словами, сказанными Господом Иисусом. Всеми другими высказываемыми словами возносятся хвалы Богу и молитвы за людей, царей и прочих, но когда наступает время совершения таинства, священник произносит слова уже не свои, а Христа, поскольку это таинство совершают слова Христа».

Отвечаю: это таинство отличается от других таинств в двух отношениях. Во-первых, тем, что это таинство исполняется путем освящения материи, тогда как остальные совершаются путем использования освященной материи. Во-вторых, тем, что в других таинствах освящение материи состоит только в благословении, из которого освященная материя инструментально черпает духовную силу, передаваемую через посредство одушевленного орудия, священника, неодушевленным орудиям. А в этом таинстве освящение материи состоит в чудесном изменении субстанции, которое может быть произведено только Богом, и потому единственным актом служителя при исполнении этого таинства является произнесение слов. И коль скоро форма должна быть подобающей, то форма этого таинства отличается от форм других таинств в двух отношениях. [Так это] во-первых, потому, что форма других таинств, например крещения, предполагает использование материи, а форма этого таинства предполагает только освящение материи, которое заключается в транссубстанциации при произнесении слов: «Сие есть тело Мое» или «сие есть чаша крови Моей». Во-вторых, потому, что формы других таинств произносятся от лица служителя либо путем выражения акта, как когда он говорит: «Я крещу тебя…» или «я конфирмую тебя…» и так далее, либо посредством предписания, как когда он говорит в таинстве ординации: «Да приидет…» и так далее, либо посредством молитвы, как когда в таинстве соборования он говорит: «Сим помазанием и заступничеством нашим…» и так далее. Форма же этого таинства произносится как бы от лица Христа, чем дается понять, что служитель для совершения этого таинства не делает ничего помимо произнесения слов Христа.

Ответ на возражение 1. Относительно этого существует множество мнений. Так, некоторые говорили, что Христос, Который обладает в таинствах силой превосходства, произвел это таинство без использования какой бы то ни было словесной формы, и что Он затем произнес те слова, с использованием которых впоследствии надлежало освящать другим. На это указывает папа Иннокентий III, когда говорит, что «поистине можно сказать, что Христос произвел это таинство посредством Своей божественной силы, после чего произнес форму, с использованием которой надлежало освящать впоследствии». Однако этому взгляду противоречат слова Евангелия, в котором сказано, что Христос «благословил», каковое благословение сопровождалось некоторыми словами. Поэтому сказанное Иннокентием надлежит полагать не утверждением, а мнением.

Другие, со своей стороны, говорили, что благословение было произведено посредством других, неведомых нам слов. Но и это утверждение несостоятельно, поскольку нынешнее благословение освящения сопровождается изложением того, что происходило тогда, так что если бы тогда освящение не было произведено с использованием этих слов, то не производилось бы оно и теперь.

Поэтому некоторые утверждали, что то благословение было произведено посредством тех же слов, что используются и сейчас, однако Христос говорил их дважды: вначале тайно для освящения, а после явно для наставления других. Но и это [мнение] необоснованно, поскольку священник при освящении использует эти слова как сказанные не тайно, а явно. Следовательно, коль скоро эти слова наделены силой исключительно благодаря произнесшему их Христу, то дело представляется так, что то освящение имело место при их явном произнесении Христом.

В связи с этим другие, в частности Августин, говорили, что евангелисты в своих повествованиях не всегда буквально следовали порядку случившихся событий [173]. Так что можно предположить, что тот порядок, который действительно имел место, можно описать следующим образом: «Он взял хлеб и, благословив, сказал: «Сие есть тело Мое», а затем преломил его и раздал ученикам». Однако тот же самый смысл можно передать и без изменения [порядка] евангельских слов, поскольку «сказал» указывает на последовательность слов, сопровождающих происходящее. А в такой последовательности вовсе не необходимо отталкиваться от крайних слов, как если бы Христос произнес эти слова только после того, как раздал хлеб ученикам, но ее можно понимать в отношении всего времени в том смысле, что «когда Он благословлял, преломлял и раздавал его ученикам, Он говорил: «Приимите…» и так далее.

Ответ на возражение 2. Слова «приимите, ядите» указывают на использование освященной материи, которое, как мы уже показали (74, 7), не является тем, что присуще этому таинству, и потому эти слова не принадлежат субстанции формы. Однако коль скоро использование освященной материи связано с некоторым совершенством таинства подобно тому, как деятельность является не первым, а вторым совершенством вещи, то полное совершенство этого таинства выражается всеми вышеприведенными словами. Именно так, то есть в смысле первого и второго совершенства, Евсевий понимал исполнение таинства посредством этих слов.

Ответ на возражение 3. В таинстве крещения служитель осуществляет акт в отношении присущего таинству использования материи, чего в этом таинстве нет, и потому приведенная аналогия неуместна.

Ответ на возражение 4. Некоторые заявляли, что это таинство не может быть исполнено посредством произнесения упомянутых ранее слов при опущении остальных, и в первую очередь – слов Евхаристической литургии. Но то, что это не так, явствует как из вышеприведенных слов Амвросия, так и из того факта, что Евхаристическая литургия не была одинаковой во всякое время и во всех местах и отдельные ее части создавались разными людьми.

Поэтому нам надлежит утверждать, что если священник произнесет только вышеприведенные слова с намерением освятить это таинство, то таинство будет иметь силу, поскольку намерение обусловит понимание этих слов как сказанных от лица Христа даже в том случае, когда они произносятся без тех, которые им предшествуют. Однако при этом сам священник, не соблюдя церковный обряд, совершил бы немалый грех. Что же касается сравнения с крещением, то оно ничего не доказывает, поскольку то таинство является необходимым, тогда как отсутствие этого таинства, как говорит Августин, может быть восполнено духовной сопричастностью к нему (73, 3).

Раздел 2. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ [СЛОВА]: «СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ» НАДЛЕЖАЩЕЙ ФОРМОЙ ОСВЯЩЕНИЯ ХЛЕБА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что [слова]: «Сие есть тело Мое» не являются надлежащей формой этого таинства. В самом деле, в форме должно быть выражено следствие таинства. Но следствием освящения хлеба является изменение субстанции хлеба в тело Христа, что было бы лучше выразить словом «становится», чем «есть». Следовательно, в форме освящения нам надлежит говорить: «Сие становится телом Моим».

Возражение 2. Далее, Амвросий сказал, что «освящение таинства происходит по слову Христа. Что за слово Христа? То слово, посредством которого создано все. Господь повелел – и сотворились земля и небо». Следовательно, было бы более правильным использовать в форме этого таинства повелительное наклонение и говорить: «Да будет сие телом Моим».

Возражение 3. Далее, то, что изменяется, подразумевается в субъекте этой фразы, а предел изменения – в предикате. Но как то, во что происходит изменение, есть нечто конкретное, поскольку изменение происходит конкретно в тело Христа, так и то, что изменяется, есть нечто конкретное, поскольку в тело Христа превращается именно хлеб. Следовательно, коль скоро налицо существительное со стороны предиката, то точно так же должно быть представлено существительное со стороны субъекта, и потому правильно было бы говорить: «Сей хлеб есть тело Мое».