Дорога к храму

Но тем не менее меня влекло именно туда, — в Православную церковь. Тоска по храму Православному становилась нестерпимой. Я уже более года не имел причастия, был как изгой, как бездомный скиталец. Иногда приходили такие мысли: «Ну и что иконы? Я буду молиться Богу, уходя в себя, не глядя на иконы. А исповедаюсь тоже перед Богом, а не перед духовником, он будет просто свидетелем моего покаяния. А с Православной Евхаристией причащением у меня не было разногласий я хочу тоже принять Тело и Кровь Христа, как и они мучился и никак не мог найти истинного решения. Произошло разделение души и совести. Душа моя тосковала по церкви, а совесть не позволяла мне отступить от всего, что было написано. А все было написано под воздействием духа Святого. В этом не было никаких сомнении. Ибо моего ума не хватило бы и на сотую долю написанного. И то, что это не было происками сатаны, я тоже был уверен, ибо я все делал с молитвой и по моей молитве Господь не раз давал мне нужные толкования и выводил меня из тупика. Да и не затем Господь простив мне все грехи, вытащил меня из ада, продлил дни мои и привел меня к Себе, чтобы потом бросить меня в пасть диавола. Этого не может быть. Наоборот диавол обрушился на меня всей своей силой, как только я начал писать.

В результате этого раздвоения, — я был уже почти в отчаянии. Сердце разрывалось от боли, не видел выхода из этого состояния.

Но рука Божия была на мне. Помощь пришла как всегда вовремя и оттуда, откуда я не ожидал. Господь открыл мне истину устами обыкновенной, малограмотной в духовном плане, православной прихожанки, то была работница церковной библиотеки, женщина, располагающая доверием к себе, с открытой душой и, как потом выяснилось, обладающая даром милосердия. Мы разговаривали об иконах. Я говорил ей свое мнение, а она хоть и не соглашалась с моими доводами, но слушала с интересом, чего не скажешь о других фанатично настроенных верующих, которые при этом сразу встают и уходят.

Я спросил у нее:

— ты молишься на икону?

— Нет, я только смотрю на икону, а молюсь Богу или Богородице.

— А что дает тебе икона, например, дома?

— Дома, когда я смотрю на икону, мне становится стыдно за мои грехи. Икона удерживает меня от гнева и даже от нехороших слов.

— Значит икона, находясь в доме или на рабочем месте, приносит положительные результат воздействия, делает добро?

— да, икона побуждает меня к молитве и покаянию.

Я глубоко задумался. Так вот почему икона имеет такую живучесть в веках и так любима в народе! Значит икона, это не что иное, как материализованная совесть человека? Но ведь совесть есть голос Божий внутри нас. В совести записаны все моральные законы Божии для человека. Совесть побуждает нас к покаянию за грехи, к праведной жизни. Совесть охраняет нас от греха, от дурных поступков. Значит икона угодна Богу? Выходит, что — да. Ибо она является орудием воздействия на нашу совесть. Выходит, что Бог из идола сделал святыню?

Этого мне было достаточно для того, чтобы принять решение. После трехдневного поста, как: положено по православному обычаю, мы с женой пришли в храм. На исповеди я рассказал все священнику, и он разрешил мне принять причастие, хотя оставались еще некоторые разногласия в обрядовом плане.

И вновь, как в первый раз, я со слезами радости и умиления принял причастие и от души молился с чистой совестью и глядя на икону, но уже другими глазами. Теперь икона была уже не идолом, мешающем мне молиться, а помощником в моей молитве, ибо теперь моя молитва была направлена не на икону, а через нее к Богу ине возвращалась «рикошетом» назад, как было раньше.

Но на следующий: день я вновь ощутил этот тупик. Положение, казалось было безвыходным. Все мои толкования пророчеств сводились именно к идолопоклонству, т. е. к иконам. Вопрос встал еще острее и конкретнее: или церковь, или книга? В сознании перевес был на стороне книги, в сердце, — на стороне церкви. Произошло новое раздвоение, — ума и сердца.

Книга была на грани гибели. Я готов был сжечь рукопись и стать обычным верующим прихожанином: молиться и благодарить Бога за дарованное мне царство Небесное, и не вникать более ни в какие теории и толкования.

Утром на автобусной остановке я мысленно отчаянно молился и просил Господа Бога моего подсказать мне выход из этого состояния. И как всегда, когда я сознавай свою беспомощность, просил помощи у Господа, ответ пришел незамедлительно.

На свой вопрос: как так могло произойти, что идол, — этот символ язычества, самое мерзкое зло пред Богом, превратился в святыню получил ответ: а что, разве Бог ранее не делал подобного, не превращал зло в добро? Вспомни писание. Когда одиннадцать сынов Иакова хотели убить своего брата пророка Иосифа, а затем продали его в Египетское рабство, разве Бог не превратил это зло в добро? Когда Иосиф спас от голодной смерти всех братьев и отца? И этим Бог сохранил Свой избранный народ.

А разве самое великое зло, которое люди сделали, не превратил Бог в самое великое добро, — в искупление человечества от греха? Когда воплотившиеся Сын Божий был уничижен людьми до презренного разбойника и был мучим, оплеван, а затем предан само позорной и жестокой смерти. И свое смертью и последующим Воскресением Христос принес людям спасение. Это вообще непостижимая тайна Божия.

А почему бы и идолов не превратить в оружие Божие против сатаны? Что и было сделано; Иконы стали служить богу, воздействуя на совесть людей, побуждая их к молитве и покаянию, не давая им делать зло и объединяя их в Христову Церковь. И это истина, другого объяснения нет. От радости у меня даже пересохло в горле. Ответ дан. Вопрос разрешен.

На самом деле, посмотрим на события первых столетий христианства изображения Иисуса Христа, а затем иконы, появились задолго до их официального признания. Первые христиане изображали Христа таким, каким представляли Его нам Апостолы, живые свидетели Иисуса Христа. Конечно, вряд ли это было угодно Богу, т. к. Бог запретил вообще делать какие-либо изображения Себя, поэтому Бога и не видел никто и никогда, чтобы люди делали идолов, подобных золотому тельцу, и не молились бы им, забыв о живом Боге. Суть запрета заключалась в том, чтобы люди имели Бога в сердце своем, а не в изделии рук человеческих.

Но когда Бог воплотился и стал видимым Свидетелем Самого Себя, то после Своего ухода на небо, он остался в памяти у людей и Его образ передавался из поколения в поколение. И чтобы не забыть Его совсем, христиане стали его рисовать. И эти рисунки, а затем иконы стали для них святым местом, где они собирались и молились, восстанавливай в памяти Его образ. Конечно, это были идолы, но уже не придуманные, иже в ложном виде разного рода животных или людей, а в образе видимого живого Бога. Поэтому иконы могли появиться только в христианском мире.

Вряд ли и Седьмой Вселенский Собор, принявший постановление о почитании св. мощей и св. икон, был угоден Богу. Иконоборство продолжалось еще полвека, пока Поместный Константинопольский Собор окончательно утвердил иконопочитание, но тем не менее иконы быстро распространились по всем христианским церквам.

Видя, что иконы не мешают людям молиться и воздавать славу Богу, Господь пошел им навстречу и вложил дух в иконописцев, чтобы они писали такие иконы, которые бы положительно воздействовали на молящихся, побуждая христиан к покаянию и молитве и удерживали бы людей от греха, но чтобы иконы в то же время не стали предметом поклонения самим икона т. е. не превратились бы в идолов. В этом была опасность. Поэтому икона приняла свой необычный, особый стиль художественного воплощения.

Иконы писались под воздействием Духа Святого на художника — иконописца, который писал иконы только во время поста и только с молитвой. Это напоминает то, как давались — Богом пророчества. Бог выбирал из простых людей пророков и давал им видения, которые они записывали под воздействием духа Святого. Ведения давались пророкам во время поста (Дан.10:2–3). Так написана вся Библия.