Сумма теологии. Том IV

Что же касается того, что выполняется в соответствии с волей, то здесь в качестве ближайшего критерия выступает человеческий разум, а высшего критерия – вечный закон. Поэтому когда человеческое действие склоняется к цели согласно порядку разума и вечного закона, тогда такое действие является правым, а когда оно отклоняется от этой заданности, тогда о нем говорят как о греховном. Но из уже сказанного (19, 3, 4) очевидно, что любое произвольное действие, которое отклоняется от порядка разума и вечного закона, зло, и что благим является только то действие, которое протекает согласно разуму и вечному закону Таким образом, из этого следует, что человеческое действие является правым или греховным постольку, поскольку оно является благим или злым.

Ответ на возражение 1. Уроды названы грехами постольку, поскольку они являются результатом греха в действии природы.

Ответ на возражение 2. Цель бывает двоякой, а именно конечной и ближайшей. Если мы говорим о грехе природы, то она посредством своего [греховного] действия не достигает конечной цели, каковой является совершенство произведенной вещи, хотя и может достигать какой-либо из ближайших целей, поскольку природа в процессе работы что-нибудь формирует. Подобным же образом и греховная воля никогда не достигает конечной желаемой цели, поскольку никакое произвольное злое действие не может быть упорядоченным к конечной цели, каковой является счастье, хотя при этом она может достигать некоторой ближайшей цели, к которой стремится и которой домогается воля. Но коль скоро само намерение относительно этой цели упорядоченно к конечной цели, то это самое намерение может быть правым или греховным.

Ответ на возражение 3. Любая вещь упорядочивается к своей цели посредством своего действия, и поэтому грех, который состоит в отклонении от упорядоченности к цели, строго говоря, заключается в действии. Наказание же, со своей стороны, относится [не к греховному действию, а] к личности того, кто грешит, о чем уже было сказано в первой части (48, 5).

Раздел 2. Заслуживает ли человеческое действие хвалу или вину в силу того, что оно является благим или злым?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческое действие не заслуживает хвалы или вины в силу того, что является благим или злым. В самом деле, «грех случается даже в творениях природы» [374]. Но природные вещи не заслуживают ни хвалы, ни вины [375]. Следовательно, и человеческое действие не заслуживает вины в силу своего зла или греховности и, подобным же образом, не заслуживает хвалы в силу своей благости.

Возражение 2. Далее, грех имеет место не только в моральных действиях, но также и в делах искусства, поскольку, как сказано во второй [книге] «Физики», «грех грамотному писать неправильно или врачу неправильно составлять лекарство» [376]. Но никто не винит художника в создании чего-то плохого, поскольку работа художника такова, что он может по собственному усмотрению создавать как хорошее, так и плохое. Следовательно, похоже на то, что нет никакого основания винить моральное действие за то, что оно зло.

Возражение 3. Далее, Дионисий говорит, что зло «слабо и немощно» [377]. Но слабость, или немощность, освобождает от вины или, по крайней мере, уменьшает ее. Следовательно, человеческое действие не заслуживает вины в силу своего зла.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «дела добродетели заслуживают похвалы, в то время как дела, противные добродетели, заслуживают осуждения и вины» [378]. Но добрые действия добродетельны, поскольку «добродетель сообщает добро тому, добродетелью чего она является, и делает добрым выполняемое им дело» [379]. По той же причине противные добродетели действия злы. Следовательно, человеческое действие заслуживает хвалу или вину в силу того, что оно является благим или злым.

Отвечаю: как зло является более широким понятием, чем грех, точно так же и грех является более широким понятием, чем вина. Ведь о действии говорят как о заслуживающем хвалу или вину только в контексте приписывания его некоторому действователю, поскольку похвала или обвинение означает не что иное, как усвоение кому-либо порочности или добродетельности его действия. Но действие усваивается действователю только в том случае, если оно находится в его власти таким образом, что он является хозяином этого действия, хозяином же действия человек является благодаря своей воле, что явствует из уже сказанного (1, 1). Таким образом, из этого следует, что только добро или зло в произвольных действиях заслуживают хвалы или вины, и что в таких действиях зло, грех и вина суть одно и то же.

Ответ на возражение 1. Природные действия не находятся во власти природного действователя, поскольку действие природы детерминировано. И потому хотя в природных действиях и может быть грех, там не возникает никакой вины.

Ответ на возражение 2. Разум по-разному относится к делам искусства и к моральным действиям. В том, что касается искусства, разум направлен к частной цели, каковая суть нечто, придуманное разумом, в то время как в моральных вопросах он направлен к общей цели всей человеческой жизни. Но частная цель подчинена общей цели. Поэтому, коль скоро грех, как было сказано выше (1), это отклонение от упорядоченности к цели, то в делах искусства грех может случаться двояко. Во-первых, в связи с отклонением от поставленной [перед собою] мастером частной цели, и такой грех является собственным грехом искусства, как, например, когда мастер, желая создать нечто хорошее, создает дурное или же, желая создать нечто дурное, создает хорошее. Во-вторых, в связи с отклонением от общей цели человеческой жизни. В таком случае о нем говорят как о совершающем грех, если он намеревается создать нечто дурное, действительно его создает и посредством этого вовлекает [в дурное] других. Но такой грех является не специфически художественным, а [просто] человеческим. Таким образом, если в первом случае мастера можно винить как [именно] мастера, то во втором – как человека. Что же касается вопросов морали, при рассмотрении которых мы учитываем упорядоченность разума к общей цели человеческой жизни, то здесь грех и зло неизменно следуют из отклонения разума от упорядоченности к общей цели человеческой жизни. Поэтому человека обвиняют в подобном грехе и как человека, и как моральное существо. В связи с этим Философ говорит, что «в искусстве предпочтение отдается тому, кто грешит по своей воле, но в том, что касается рассудительности, как и в случае с добродетелями» – которые направляются рассудительностью – «такой человек хуже [грешащего непроизвольно]» [380].

Ответ на возражение 3. Слабость, сопровождающая произвольное зло, является субъектом человеческой силы, и потому она не освобождает от вины и [даже] не уменьшает ее.

Раздел 3. Является ли человеческое действие достойным награды или осуждения в силу того, что оно является благим или злым?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческое действие не является достойным награды или осуждения в силу своей добродетельности или порочности. Ведь мы говорим о награде или осуждении с точки зрения воздаяния, которое так или иначе связано с какой-то другой личностью. Но не все благие или злые действия связаны с другой личностью, поскольку некоторые из них связаны непосредственно с самим действователем. Следовательно, не все благие или злые человеческие действия достойны награды или осуждения.