Недооцененный Петр
Недооцененный Петр читать книгу онлайн
Серия «Современная библеистика»
В этой серии издаются книги крупнейших мировых и отечественных библеистов.
Серия включает фундаментальные труды по текстологии Ветхого и Нового Заветов, истории создания библейского канона, перевода Библии, а также исследования исторического контекста библейского повествования. Эти издания могут быть использованы студентами, преподавателями, священнослужителями и мирянами для изучения текстологии, исагогики и экзегетики Священного Писания в свете современной науки.
Издание этой книги осуществлено при финансовой поддержке организации Hoffnung f?r Osteuropa (Евангелическая церковь в Вюртемберге). Данный перевод книги Мартина Хенгеля Der untersch?tzte Petrus публикуется с согласия издательства Mohr Siebeck, T?bingen.
Это первая книга Мартина Хенгеля на русском языке. Автор, один из крупнейших современных специалистов по Новому Завету, рассматривает личность апостола Петра в контексте истории Иисуса и ранней церкви. Особое внимание исследователь уделяет недооценке исторического и богословского значения рыбака из Вифсаиды и чрезмерной гармонизации фигур Петра и Павла как в протестантской, так и в католической экзегезе. Книга адресована преподавателям, студентам, а также всем, кто интересуется новейшими исследованиями в области библеистики.
Примечания переводчика даны в квадратных скобках […], комментарии автора даны в фигурных скобках {…}. Слова автора: см. прим. ? относятся к его комментариям в фигурных скобках, соответственно.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
299
См. М. Hengel, Studies in Early Christology, Edinburgh 1995, 227–291.
300
См. об этом выше. прим. 280. Постоянно предпринимаемые попытки связать эти языковые формы с культом римских императоров абсурдны.
301
Гал 1:18. См. Hengel/Schwemer, Paulus (прим. 92), 214–230: можно предположить, что это посещение было тайным, так как жизнь Павла, считавшегося «отступником», находилась в Иерусалиме под угрозой.
302
См. выше. с. 85 сл.
303
См. об этом M. Hengel, Eye-wilness Memory and the Writing of the Gospels, в: The written Gospel (прим. 280), 70–96.
304
M. Hengel, Lukasprolog (прим. 265).
305
Деян 8:14 слл.; 9:32 слл. 36 слл.
306
Деян 8:40, ср. 21:8 слл. Обращение эфиопского казначея (неясно, был ли он полным прозелитом или только «боящимся Бога») было первым осторожным шагом к миссии у язычников.
307
2 Кор 8:1 слл. Понятие
308
2 Кор 10:12–18:
309
См. выше. c. 72–76.
310
См. 1 Кор 3:10 слл.; 15:1 слл.
311
2 Кор 10:14:
312
Ср. Откр 20:1–3: 2 Кор 2:13; 7:5; 8:1. К различным гипотезам о разделении 2 Кор на части я отношусь скептически. Последняя часть послания, 2 Кор 10–13, быть может, и относилась к другому письму, но едва ли она тождественна упомянутому в 2:3 «слезному посланию». Поэтому я по-прежнему считаю заслуживающими внимания размышления Н. Lietzmann, An die Korinther I/II, HNT 9, Tübingen 41949, 139 f.: такое письмо явно не было написано в течение одного дня, а для объяснения разрыва между главами 9 и 10 «(достаточно) предположить, что автор провел без сна одну ночь». «Павел ― не такой автор, к которому можно применять обычную мерку, а потому проблема экзегезы его посланий не столько литературно-критическая, сколько психологическая. Также в 1 Кор 10:22 и Гал 6:11–17 в конце посланий мы обнаруживаем темпераментные добавления, а в Тим 10:17–20 ― даже атаку на противников, никаких следов которой в остальном тексте послания не обнаруживается, что является хорошей параллелью к этим нашим главам». В.Г. Кюммель, указывает в своем приложении к комментарию Лицмана (208 к с. 139), что А. Шлаттер «справедливо подчеркивает, что Павел заводит более обстоятельный разговор о своих планах в Коринфе лишь в главах 10–13, но не прежде».
313
См. выше, с. 80 сл.
314
Рим 15:19b. о
315
Рим 15:20:
316
Рим 15:22–24, ср. 2 Кор 10:16. В Рим 1:13 сл. он говорит иначе; очевидно, в процессе создания письма он решил изменить свою аргументацию.
317
Рим 1:11–15, ср. 15:22.
318
Это верно во всяком случае для времени, предшествующего изгнания иудеев (иудеохристиан) из Рима императором Клавдием ок. 49 г. (Деян 18:2), а затем ко времени после смерти Клавдия в 54 г., началу правления Нерона. См. об этом R. Riesner, Frühzeil (прим. 254), 139–180; Hengel/Schwemer, Paulus (прим. 92), 389–392.
319
Заключительная молитва носит еще вполне иудейский характер, см. об этом H. Löhr, Studien zum frühchristlichen und frühjüdischeu Gebet. Untersuchungen zu 1 Clem 59 bis 61 in seinem literarischen, historischen und theologischen Kontext, WUNT 160, Tübingen 2003. Даже богослужение в Риме, описываемое Иустином (I Апология 67), в первой своей части еще полностью зависит от синагогального. Павел отклоняет в Рим 9-11 упрек в антииудаизме, а в 11:17–24 предостерегает от такового.
320
Мк 13:10 парр.; 14:9 парр., ср. 1:17.
321
Ph. Vielhauer, Kephaspartei (прим. 216). 351 f. (= Oikodome [прим. 5], 180) обвиняет партию Кифы в Коринфе в том, что она «претендовала на исключительность и тотальность авторитета своего (…) учителя», а в заключение подчеркивает: «Но идеология Кифы продолжала жить. Она не ограничивалась Коринфом, но была принесена туда извне и сохранялась в других местах». В то же время «в Иоанновом кругу (…) возникло сопротивление претензиям Петра на примат». В конце концов, «весьма запутанные пути» ведут через «Мф 16:17–19 к римской доктрине примата». Что же касается «начал», «мест а в жизни» (Sitz im Leben) и «исторического ядра» идеологии Кифы», то они пребывают «в глубоком мраке» (352/181 f.). Основываясь на исторически верных наблюдениях, автор все же приходит в итоге к построению идеологической конструкции. Заметная роль «человека-скалы» в первоцеркви основана ― как и у Павла и брата Господня Иакова ― на особом и сохранявшемся десятилетиями вплоть до его смерти авторитете его личности как ученика Иисуса, учителя-богослова, миссионера и руководителя распространившейся по ряду регионов церкви, а после его смерти, можно добавить к этому, как мученика. Мне представляется, что от «примата» Петра ― если вообще стоит использовать здесь это перегруженное коннотациями понятие, ― к позднейшему папскому «примату» как раз не ведет никакого пути, который можно было бы проследить исторически и отстаивать богословски. Против такого предположения говорит, во-первых, апостольская уникальность ученика Иисуса, а во-вторых, то, что претензия на примат возникла относительно поздно.
