Письма

Сказал же сие Апостол не потому, что закон приписывал Отцу, а Евангелие — Христу, но потому что имел в виду предположение и мнение большинства. Ибо все принадлежащее Отцу принадлежит и Сыну, и принадлежащее Сыну принадлежит и Отцу.

639. Епископу Ермогену.

На сказанное в Писании: кая польза в крови Моей (Пс.29:10).

Гибнет (о всем унизительном намерен говорить я тебе), гибнет любовь — это дело досточестное, великое и славное, любовь, на которую пророческий лик предуказывал, ради которой Спаситель пришел сюда, о которой и Апостолы проповедали, собственною своею кровью запечатлев то, что они провозвещали.

Заботясь только о себе и оставив общего врага, вооружаемся мы друг на друга, и есть опасность, что уже решительно побежденный, укрепившись нашим раздором, он снова вступит в борьбу и победит. Ибо, хотя он пал, хотя дерзость его безрассудна, однако же наше нерадение и взаимные наши брани соделались крепостью и силою для падшего, так что и заслуга Спасителя (как ни дерзко сказать это, но сказано будет верно) находится под угрозой остаться недействительною.

Посему, может быть, сие–то самое, что стремился ты узнать, и предуказал Господь чрез Псалмопевца: Кая польза в крови Моей, внегда сходити Ми во истление, то есть в многорастленное естество человеческое? Ибо, если он и указывает на нечто иное (в нравственном смысле относится сие к Давиду, а в естественном — к Адаму), то, по мнению многих святых, имел в виду и сию цель. Ибо, говорит, столько снизошел Я, что по великому снисхождению Моему многие не уверуют в Меня. Я одолел мучителя, и зритель Серафимов взывает, говоря: правде научитеся, живущии на земли, преста бо нечестивый (Ис.26:9.10). А вы собственным своим нерадением предаете сию заслугу, превышающую всякое чаяние и сверхъестественную, уничтожаете этот победный памятник, превосходящий всякое чудо. Посему, что же останется вам? Какое оправдание? Какое снисхождение? Какая милость вам останется, когда потребуется от вас эта жизнь, которая, как вижу, заключена только в Писаниях и нигде больше в действительности не видима?

640. Пресвитеру Марону.

Ведущим жизнь, недостойную священства.

Крайне дивятся все, почему ты, будучи сам неудержимым во грехах, не покоряясь узд, не уцеломудриваясь обличением, смеешься над жалким Зосимою, которому всего более подражаешь? Ибо, если не делал ты с ним одного и того же, то надлежало тебе исправить его, а не смеяться над ним. А если стал ты в этом самым точным подражателем живописцев, поревновав тому, чему соревновать было не должно, то для чего, думая выставить на позор только его бесчувственность, делаешь явною и свою?

Ибо слышащие о сем признают справедливым побить камнями обоих: одного — как главного устроителя зол, а другого — как самого близкого его ученика. Поэтому справедливо будет сделать тебе одно из двух: или перестать грешить, или не смеяться над делающим то же, что и ты; ибо это худшее из худшего.

641. Пресвитеру Феодосию.

Того же содержания.

Если позволительно сказать (кто стоит за истину, тому позволительно не лгать), то Божественной проповеди угрожает опасность, что ее поколеблют те самые, которые, казалось бы, защищают ее. Ибо многие, делая противное тому, что говорят, заставили слушать их речи не иначе, как басни. Посему, размыслив об угрожающей опасности, надлежит им поступать во всем так, чтобы не изведать сего на опыте.

642. Павлу.

О догматах; о Святой Троице.

Божественное Естество всего менее надлежит Иудеям сокращать в Единого только Бога и Отца, но должно как бы расширять во Святую Единосущную Троицу. Ибо, различая по качеству Лиц и по личным свойствам Ипостасей, снова приводим во Единого Бога по тождеству сущности.

643. Ему же.

О том же.

Дивлюсь истине, которая души людей разумных привела в противоборство тем учениям, в каких прежде были они убеждены, ибо в желающих углубляться в себя она нашла весьма ясное и светлое понятие о Святой Троице. Ибо кто утверждает, что Бог Един, тот обратился не к числу «один», но к таинству Троицы, учение о котором посеяно было и в Ветхом Завете, так что и Филон, хотя он Иудей и зилот, оставшимися после него писаниями отвергает собственное свое вероучение.

Ибо, разбирая сказанное Богом: по образу Божию сотвори человека (Быт.1:27), он вынужден истиною поневоле богословствовать и о Слове Божием. И что такого, если Совечного Отцу, Того, Кто прежде времен, Филон, не достигнув точного разумения, называет и Вторым по числу? По крайней мере, он имел понятие и о другом Лице. И не в этом только случае приведен он был к сему, но также, покушаясь объяснить именования Бог и Господь, приписывает царственной Троице то, что Она единичнее всеразделяемого и обильнее действительно единичного.

И сия мысль так сильно овладела душою Филона, что принужден он был ясно ее выразить и оставить в писаниях, ибо сказал: «две силы Сущего, и из них одна, зиждительная и благодеющая, называется, как говорят, Богом, а Другая, царственная и карающая — Господом». И в этом Филон не далеко отступает от сказавшего: Христос, Божия сила и Божия премудрость (1 Кор.1:24), и сила не неипостасная, но ипостасная, всемогущая, равномощная Тому, у Кого эта сила.

И еще Филон, когда должен был изобразить видение, какое видел Моисей, говорит: «видит самое поразительное видение», а через нисколько слов продолжает: «посреди же пламени был некий прекраснейший образ, не уподобляющийся ничему видимому. Богоподобный облик, блистающий светом, который лучезарнее огня, каким иной представил бы себе образ Сущего». Если же угодно кому иметь точное познание образа, то пусть выслушает, что говорит Ап. Павел о Христе: Иже есть образ Бога невидимаго (Кол.1:15).

Следовательно, и Филон касается православного богословия; ибо не требуй точности от того, кто совершенно одним своим чистым разумением возмог усмотреть истину и говорить вопреки своему вероучению, но представь то, что учение о Боге не ограничил он одним Лицом, как учат невежественные наставники Иудеев, одержимые каким–то предубеждением.

Но, думаю, не сим только, как сие ни поразительно, приведен он был к такой мысли, но еще и следующим: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт.1:26), а также сим: и одожди Господь от Господа (19:24), и сим: призва Господь именем Господним (Исх.34:5), и: рече Господь Господеви Моему: Седи одесную Мене (Пс.103:1), и: в Тебе Бог, и Ты Бог.

Ибо тех, которые говорят, что Бог тысячекратно свят, и осмеливаются объяснять сим слова: свят, свят, свят Господь Саваоф (Ис.6:3), явственно изобличает сказанное: взысках лица Твоего: лица Твоего, Господи, взыщу. Не отврати лица Твоего от мене (Пс.26:8.9). Ибо, если бы выразившийся так не проповедывал Святую Троицу, то справедливо было бы обвинить его в излишнем многословии, и не за сие только изречение (ибо думаю, что надлежит обратиться к выражению более ясному), но и за следующее: пожри Богови жертву хвалы и воздаждь Вышнему молитвы твоя; и призови Мя в день скорби, и изму тя, и прославиши Мя (Пс.49:14.15). Ибо здесь, если бы не проповедывалась ясно Троичность, надлежало бы сказать: пожри Богови жертву хвалы и воздаждь Ему молитвы твоя, и призови Его; в день скорби твоея, и измет тя, и прославиши Его; но сказано не так, но выражено именно, как написано выше.

Ибо и в сем месте, и во многих других местах, которых, чтобы не сделать слова длинным, не буду теперь приводить, Ветхий Завет для способных слышать ясно проповедует, что возвещается им владычество не единого Лица, но Трех Ипостасей, единой же Сущности, к посрамлению нездравого понятия Иудеев об едином Лице, (им последовал и Савеллий, может быть, в совершенном равенстве Отца и Сына нашедший основание своему учению об единой Ипостаси), и к осуждению на изгнание многобожия Еллинов, учениками которых решились быть Арий и Евномий, различие Ипостасей безрассудно перенеся на Сущность.