Система природы, или О законах мира физического и мира духовного

Что касается неверующих, то среди них, как и среди верующих, могут, без сомнения, оказаться дурные люди; но неверие так же мало связано со злобой, как вера с добротой. Наоборот, у думающего и размышляющего человека больше основании быть добрым, чем у того, кто слепо руководствуется какими-то неопределенными соображениями или же интересами других людей. Всякий разумный человек весьма заинтересован в том, чтобы исследовать учения, которые, как утверждают, должны оказать влияние на его вечное блаженство. Если он найдет их ошибочными или вредными для земного существования, то из того факта, что ему нечего опасаться загробной жизни или надеяться на нее, он никогда не сделает вывода, будто в земной жизни он может безнаказанно предаваться порокам, которые должны повредить ему самому или навлечь на него презрение и гнев общества. Человек, не ожидающий другой жизни, особенно заинтересован в том, чтобы продлить свое существование и заставить окружающих любить его в единственной известной ему реальной жизни. 0свободившись от страхов, угнетающих других людей, он, делает большой шаг вперед по направлению к своему счастью.

Действительно, религиозному суеверию было угодно сделать человека трусливым, легковерным, малодушным. Оно сделало своим правилом не переставать ввергать его в скорбь. Оно сочло своим долгом усилить его страх перед смертью. Неистощимое в изобретении пыток для человека, оно заставило его тревожиться помимо земного еще и о загробном существовании, а служители религии, чтобы надежнее обеспечить свою власть над людьми в этом мире, придумали какие-то загробные царства, оставив за собой право награждать послушных их произвольным законам рабов и наказывать с помощью божества непокорных их воле бунтарей. Религия не только не утешала смертных, не просвещала разума человека и не приучала его склоняться перед силой необходимости, но во многих странах старалась сделать для него смерть еще более горькой, ее иго еще более тяжелым, украсив ее свиту толпой отвратительных привидений и сделав ее приближение более страшным, чем сама смерть. Так религии удалось наводнить мир фантазерами, которых она прельщает неясными обещаниями, и жалкими рабами, удерживаемыми страхом воображаемых бедствий, которыми будет сопровождаться их кончина. Ей удалось убедить людей, что их теперешняя жизнь лишь переход к более значительной жизни. Бессмысленный догмат о загробном существовании мешает людям трудиться ради своего подлинного счастья, думать об усовершенствовании своих учреждений, законов, нравственности, наук. Пустые мечты поглотили все их внимание. Они готовы стонать под игом религиозной и политической тирании, коснеть в заблуждении и томиться в несчастье с надеждой быть когда-нибудь более счастливыми, с твердой уверенностью, что их страдания и их тупое терпение принесут им вечное блаженство. Они считают себя подчиненными какому-то жестокому божеству, которое желает заставить их купить загробное блаженство ценой всего, что им особенно дорого на земле. Им изобразили бога как заклятого врага человеческого рода; их уверили, будто раздраженные против них небеса желают быть умиротворенными и накажут их вечными муками за попытки избавиться от страданий. Так догмат о будущей жизни оказался одним из самых роковых заблуждений человеческого рода. Этот догмат сделал народы апатичными, равнодушными и безразличными к своему счастью или же породил у них безумный фанатизм, часто толкавший их на взаимоистребление во имя небесного блаженства.

Быть может, спросят, каким образом люди дошли до столь странных, ни на чем не основанных представлений о загробном мире. Я отвечу на это, что мы, действительно, не имеем представления о будущем, которое для нас не существует. Только наши представления о прошлом и настоящем доставляют нашему воображению материал, из которого оно строит замок царства будущего. Мы думаем, говорит Гоббс, что существующее ныне будет существовать всегда и одни и те же причины будут вызывать одни и те же следствия. Когда мы рассуждаем по аналогии то всегда основываемся на часто очень ошибочном убеждении, будто то, что уже произошло, произойдет еще раз в будущем, и считаем бесспорным, будто то, что произойдет, всегда будет подобно тому, что произошло. В своем нынешнем состоянии человек обладает двумя способами чувствовать: один из них ему нравится, а другой не нравится. Убежденный, что оба эти способа чувствовать должны сопровождать его за гробом, он наметил в стране будущего два различных местопребывания, предназначив одно для блаженства, а другое - для страдания; в первом должны жить друзья его бога, другое является темницей, где отмщаются обиды, нанесенные этому богу его несчастными подданными.

Таково происхождение этих столь распространенных среди людей представлений о загробной жизни. Мы повсюду встречаем Елисейские поля и Тартар, рай и ад - словом, два различных обиталища, созданные по указке воображения сочинивших их фантазеров или мошенников и приспособленные к предрассудкам, представлениям, упованиям и страхам веровавших в них народов. Индусы рисуют себе первое из этих обиталищ как область постоянного бездействия и покоя, так как, живя в знойном климате, они считают высшим блаженством покой. Мусульмане сулят себе там плотские удовольствия, подобные тем, которые составляют предмет их желаний в земной жизни. Христиане чаще всего надеются на какие-то невыразимые духовные наслаждения, словом, на счастье, о котором они не имеют никакого представления.

Но каковы бы ни были эти загробные удовольствия или страдания, люди поняли, что необходимо тело, чтобы их душа могла наслаждаться ими или испытывать муки, предназначенные для врагов божества. Отсюда возник догмат о воскресении, согласно которому предположили, что это тело, гниющее, разлагающееся, распадающееся на наших глазах, когда-нибудь восстановится благодаря божественному всемогуществу и снова образует оболочку для души, чтобы вместе с ней получать награды и наказания, заслуженные ими во время их первоначального союза. Догмат о воскресений кажется бесполезным всем тем, кто верит в существование чувствующих, мыслящих, страдающих или наслаждающихся после разлуки с телом душ. Они должны вместе с Беркли предполагать, что душа не нуждается ни в теле, ни в каком-нибудь внешнем существе, чтобы испытывать ощущения и иметь идеи. Сторонники Мальбранша должны предположить что осужденные души будут видеть ад в боге и чувствовать, как они горят, обходясь без тела. Это непонятное учение, сочиненное, как утверждают, магами, еще и ныне находит множество приверженцев, которые, однако, никогда не занимались серьезно его исследованием. Наконец, другие лица, неспособные подняться до столь возвышенных учений, предположили, что после смерти человек будет последовательно переселяться в различных животных и никогда не перестанет жить на земле; таково было мнение тех, кто верил в метемпсихоз.

Что касается места страдания душ, то фантазия обманщиков, желавших управлять народами, постаралась собрать для его изображения самые отталкивающие образы, чтобы представить его в наиболее ужасном виде. Огонь вызывает в нас болезненные ощущения более всех других элементов, поэтому предположили, что божественное всемогущество не могло придумать для наказания своих врагов ничего более жестокого, чем огонь. Огонь был пределом человеческой фантазии в этом отношении, и поэтому в общих чертах было решено, что огонь должен быть мстителем оскорбленного божества в загробном мире, подобно тому как люди в своем безумии и жестокости часто делают его мстителем божества здесь, на земле. Отсюда, несомненно, берет начало искупление огнем, столь принятое у многих восточных народов и практикуемое еще и ныне служителями бога мира, у которых хватает жестокости сжигать на огне тех, кто не имеет одинаковых с ними представлений о божестве. Под влиянием того же безумия светские суды приговаривают к смертной казни на костре богохульников, кощунствующих, святотатцев, то есть людей, которые никому не вредят, и в то же время ограничиваются более мягкими наказаниями для лиц, приносящих реальный вред обществу. Так религия перевернула вверх дном все понятия! И вот стали изображать жертв божественного гнева заключенными в пылающие темницы, катающимися в вихре пламени, погруженными в моря из кипящей серы и смолы и оглашающими своды ада своими бесполезными стенаниями и зубовным скрежетом.