Метаморфозы (СИ)

Помолившись Верховной Богине, я бросаюсь на шею жрецу Митре, ставшему для меня вторым отцом, и, осыпая его поцелуями, прошу прощения, что не могу отблагодарить его как следует за его благодеяния.

Я долго и пространно изливал ему свою благодарность, наконец, расстался с ним и пустился в путь, чтобы увидеть отеческий дом после столь долгого отсутствия. Но я остаюсь там всего несколько дней, потому что, по внушению Великой Богини, поспешно собрав пожитки, сажусь на корабль и отправляюсь в Рим. Благополучно, при попутном ветре, я достигаю Августовой гавани. Пересев там в повозку, лечу дальше и к вечеру, накануне декабрьских ид, прибываю в этот город. С тех пор главным моим занятием стали ежедневные молитвы Верховной Богине, Владычице Изиде, Которую там с благоговением чтили под названием Полевой - по местоположению Её храма. Я был усердным Её почитателем - в этом храме хоть и пришелец, но в учении свой человек.

Вот Солнце, пройдя весь круг зодиака, уже завершило свой годовой путь, как вдруг неусыпная забота Богини снова прерывает мой покой, снова напоминает мне о посвящении, снова - о таинствах. Я удивился: в чём - дело, что предвещают слова Богини? Да и как не изумляться! Ведь я уже давно считал себя посвящённым.

Пока я эти сомнения отчасти своим умом разбирал, отчасти подвергал рассмотрению служителей святыни, я узнаю, что я был посвящён лишь в таинства Богини, но обрядами Озириса, Великого Бога и Родителя богов, просвещён не был, и что хоть этих сущности Божеств и Их учений и соприкасаются между собой и даже едины, но в посвящениях имеются отличия. Поэтому мне должно быть понятно, что я призван сделаться служителем и этого Великого Бога. Дело недолго оставалось в неопределённости. В ближайшую же ночь я увидел жреца в полотняном одеянии. В руках у него тирсы, плющ и ещё нечто, чего я не имею права называть. Всё это он кладёт перед моими ларами, а сам, заняв моё сиденье, говорит мне, чтобы я приготовлял обильную священную трапезу. И для того, разумеется, чтобы я мог узнать его, он отличался одной особенностью, а именно: левая пятка у него была искривлена, так что при ходьбе в его поступи была заметна неуверенность. После такого выражения Божественной воли тень неопределённости исчезла, и я после утренних молитв Богине стал со вниманием наблюдать за каждым жрецом, нет ли у кого такой походки, как та, что я видел во сне. Мои ожидания оправдались. Вскоре я заметил одного из пастофоров, у которого не только походка, но вдобавок и осанка и внешность совпадали с моим ночным видением. Его звали, как я потом узнал, Азинием Марцеллом - имя, не чуждое моим превращениям. Я подошёл к нему. Он уже знал о предстоящем разговоре, так как уже был предупреждён Свыше, что речь пойдёт о посвящении в таинства. Накануне ночью ему приснилось, что когда он возлагал венки на статую Великого Бога, и из Его уст услышал, что к нему будет послан уроженец Мадавры, человек - бедный, над которым нужно свершить священные обряды, так как и посвящаемый прославится своими подвигами, и посвятитель получит высокое вознаграждение.

Предназначенный, таким образом, к посвящению, я медлил, вопреки своему желанию, из-за недостатка средств. Крохи моего наследства были истрачены на путешествие, да и столичные издержки превышали расходы тех дней, когда я жил в провинции. Так как бедность стояла у меня на пути, а внушения Божества всё настойчивее меня торопили, то я очутился между молотом и наковальней. Всё чаще, побуждаемый Божеством, я терял спокойствие, наконец, убеждения перешли в приказания. Тогда я, распродав свой запас одежды, наскрёб требуемую небольшую сумму. На это мне было увещевание.

- Неужели ты пожалел бы о своих платьях, если бы дело шло о предстоящем удовольствии? Теперь же, на пороге таких церемоний, ты не решаешься предаться нищете, в которой не будешь раскаиваться?

И так, всё было приготовлено в достаточном количестве. Я десять дней не вкушал животной пищи, даже голову выбрил вдобавок, и, наконец, просвещённый ночными бдениями, со всей доверчивостью предался обрядам этой родственной религии. Она не только служила мне большим утешением в моём положении чужеземца, но даже доставила мне значительные средства к пропитанию. Кем как не Удачей был ниспослан мне тот заработок адвоката, что я получил, ведя дела на латинском языке?

И вот прошло несколько дней, как раздаётся зов Свыше, приказывающий мне в третий раз подвергнуться посвящению. Я задумался: куда клонится это намерение небожителей? Что ещё осталось неисполненным, хоть я и подвергался дважды посвящению?

- Ну конечно, - говорил я себе, - и тот и другой жрецы допустили какую-нибудь ошибку или чего-нибудь недоделали.

И я начал уже сомневаться в их добросовестности. Видение вещанием ночью вывело меня из этих мыслей, напоминавших рассуждения безумца.

- Нечего тебе опасаться многочисленных посвящений и думать, что в предыдущих было что-нибудь опущено. Этим доказательством Божественной милости к тебе ликуй, что трижды назначено тебе то, чего другие едва единожды удостаиваются. Ты же из числа посвящений должен почерпнуть уверенность в своём вечном Блаженстве. Впрочем, предстоящее тебе посвящение вызвано крайней необходимостью. Вспомни только, что облачение Богини, которое ты возложил на свои плечи в провинции, там, в храме и осталось лежать, и в Риме ты не сможешь ни участвовать в торжественных богослужениях, когда требуется это одеяние, ни украсить себя той ризой, если получишь такое приказание. И так, с радостной душой приступай по воле великих Богов к новому посвящению, и да будет оно тебе на благо, счастье и спасение!

Затем видение - мой увещеватель - возвестило мне обо всём, что необходимо сделать. Сразу же после этого, не откладывая и не затягивая дела, я сообщил своему жрецу обо всём виденном, принял на себя ярмо воздержания от мясной пищи, увеличив десятидневный срок поста, предписанный Законом, и, не жалея издержек, готовлюсь к посвящению, более руководствуясь рвением, чем необходимой мерой. И я не пожалел о хлопотах и издержках: по промыслу Богов, выступления в суде стали приносить мне изрядный доход. Наконец, через несколько деньков Бог среди богов, среди могучих Могущественнейший, среди верховных Высший, среди высших Величайший, среди величайших Владыка, - Озирис, в своём Божественном виде удостоил и почтил меня Своим явлением. Он сказал мне, чтобы я продолжал свои занятия в суде, не боясь сплетен недоброжелателей, которые вызваны отличающими меня трудолюбием и учёностью. А чтобы я, не смешиваясь с толпой остальных посвящённых, мог ему служить, избрал меня в коллегию своих пастофоров, назначив даже одним из пятилетних декурионов. Обрив голову, я вступил в эту коллегию, основанную ещё во времена Суллы, и хожу теперь, ничем не осеняя и не покрывая своей плешивости, радостно смотря в лица встречных.

1