Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство

Различные аспекты изучения Нового Завета постепенно начали подтачивать эти представления. В числе прочих мне пришлось столкнуться с основополагающим вопросом, убийственным в его простоте — с вопросом, который рано или поздно встает перед каждым, кто верит, что Библия — «словесное, богодухновенное» Слово Божье. О какой Библии идет речь?

Является ли богодухновенной та Библия, которой мы пользуемся? Библия короля Иакова? Кое-кто по-прежнему настаивает на этом, несмотря на явную нелепость подобных утверждений: значит ли это, что на протяжении всех веков, пока переводчики короля Иакова продолжали работу, христиане не имели доступа к богодухновенному слову Божьему? О чем только думал Бог? А как же быть с другими современными переводами? И с текстами на древнееврейском и греческом, с которых сделаны эти переводы на английский? А если выбирать древнееврейский и греческий, как быть с тем, что у нас нет оригиналов ни одной из книг Библии на этих языках — только поздние копии, в каждой из которых полно ошибок?

В Институте Муди меня учили, что богодухновенные слова — это слова оригиналов, так называемых автографов. Да, переписчики действительно на протяжении долгих лет меняли эти слова, но изначально они представляли собой полностью богодухновенное Слово Божье. Как я объяснял в «Искаженных словах Иисуса», в конце концов я понял, что подобные взгляды создают слишком много проблем. Зачем Бог ниспослал слова Библии, если не пожелал сохранить их неприкосновенными для будущих поколений? Или, говоря иначе, почему я должен считать, что эти слова с самого начала были богодухновенными, если мне доподлинно известно (а я это знал), что Бог не сохранил их? Все это представляло серьезную проблему при попытке выяснить, какую из Библий я считал богодухновенной.

Еще одно затруднение я не рассматривал в «Искаженных словах Иисуса». Если Бог ниспослал некоторые книги через десятилетия после смерти Иисуса, как узнать, что более поздние отцы церкви выбрали правильные книги, чтобы включить их в Библию? Я мог бы принять это на веру — Бог наверняка не допустил бы, чтобы в каноническое Писание попали небогодухновенные книги. Но приступив к историческим исследованиям раннего христианства, я начал понимать, что повсюду в мире насчитывалось множество христиан, убежденных, что в Священное Писание должны были войти другие книги; и наоборот, некоторые из книг, в конце концов попавших в канон, главы отдельных церквей отвергали на протяжении веков.

Некоторые церкви категорически отвергали Апокалипсис Иоанна (книгу Откровение) как содержащий лжеучение, зато принимали Апокалипсис Петра, в конечном итоге не вошедший в Новый Завет. Находились христиане, которые признавали Евангелие от Петра, а также другие, отвергающие Евангелие от Иоанна. Одни христиане считали истинной усеченную версию Евангелия от Луки (без первых двух глав), другие утверждали, что в канон должно входить ныне неканоническое Евангелие от Фомы. Кто-то отрицал три пастырских послания (1 и 2 Тим и Тит), все-таки попавшие в Новый Завет, а кто-то был убежден, что Послание Варнавы достойно стать каноническим.

Если Бог заботился о том, чтобы Его церковь располагала богодухновенными книгами, только ими и никакими другими, почему же тогда на протяжении более чем трех веков велось столько ожесточенных споров, вспыхивало столько конфликтов? Почему Бог просто не сделал так, чтобы эти споры продолжались всего несколько недель, а не веков, и привели к однозначному исходу?[64]

В этой главе я хочу поговорить о трудностях, с которыми столкнулся, считая Библию богодухновенным Словом Божьим. Первая из них заключается в том, что мы не располагаем оригиналами ни одного из текстов Нового Завета (поскольку я уже посвятил этому предмету целую книгу, на этот раз я не буду вдаваться в подробности)[65]. Вторая трудность связана с окончательным формированием канона из 27 книг.

«Оригинальный» текст Нового Завета

Несмотря на то, что книга «Искаженные слова Иисуса» разворошила осиное гнездо или, по крайней мере, взбудоражила консервативных евангелических христиан, почти все ее общие тезисы не были спорными. В кратком изложении их можно представить следующим образом.

• Мы не располагаем оригиналами ни одной из книг Нового Завета.

• Копии, которые у нас имеются, были созданы гораздо позднее, во многих случаях — спустя много столетий.

• У нас есть тысячи таких копий на греческом языке, на котором изначально были написаны все новозаветные книги.

• Все эти копии содержат ошибки — случайные огрехи или намеренные изменения, внесенные теми переписчиками, которые хотели вложить в текст тот или иной смысл (или подчеркнуть смысл, присущий тексту по их мнению).

• Мы не знаем, сколько всего ошибок содержится в уцелевших экземплярах, но очевидно, что они исчисляются сотнями тысяч. Проще всего выразить не абсолютное, а относительное количество: расхождений в наших манускриптах больше, чем слов в Новом Завете.

• Подавляющее большинство этих ошибок совершенно несущественно и свидетельствует лишь о том, что переписчики античных времен писали не лучше, чем многие наши современники.

• Но некоторые ошибки имеют значение, притом огромное. Одни влияют на толкование стиха, главы и даже целой книги. Другие указывают, по каким соображениям переписчики иногда меняли текст в свете споров и противоречий, возникающих в их окружении.

• Задача специалиста по текстологии — выяснить, что изначально написал автор текста, и понять, почему переписчики изменили его слова (чтобы разобраться, в каких условиях они работали).

• Несмотря на усердную работу в этом направлении на протяжении трех веков, ученые по-прежнему расходятся во мнении и ведут бурную полемику. Среди выдающихся ученых находятся те, кто отрицает подлинность некоторых отрывков и утверждает, что их не было в изначальном тексте. В отдельных случаях догадаться, о чем гласил исходный текст, невозможно.

Реакция консервативного евангелического сообщества на мою книгу слегка удивила меня[66]. Книгу «Искаженные слова Иисуса» критиковали за то, что она «вводит людей в заблуждение», словно изложенные мной факты способны увлечь кого-либо по наклонной плоскости к погибели. Некоторые критики невысоко оценили мой тон. И очень многие утверждали, что перечисленные мной факты еще не означают, что в Библию не надо верить как в богодухновенное слово Божье.

С последнего пункта я и начну дискуссию: существуют разные взгляды на богодухновенность Писания, и тот, который вдолбили мне еще до двадцатилетнего возраста, не согласуется с текстологическими фактами. Для большинства христиан, не придерживающихся, в отличие от меня, консервативных евангелических взглядов, относящиеся к тексту факты покажутся любопытными, но не представляющими угрозы для веры, которая покоится не только на словах о богодухновенности Библии. В мои намерения никогда не входило призывать кого-либо отказаться от христианской веры; критики, полагающие, что я перестал быть христианином, как только понял, что в рукописях библейских книг есть расхождения, просто ошибаются и выглядят при этом нелепо[67].

В любом случае, как я уже указывал, в этих тезисах самих по себе нет почти ничего спорного. Кому придет в голову отрицать, что в нашем распоряжении есть тысячи манускриптов?

Или сотни тысяч разночтений? Или то, что многие из этих разночтений представляют собой различия в написании? Или что ученые продолжают полемику, пытаясь разобраться, какой текст был изначальным в том или ином отрывке? Все эти заявления фактически верны.

Споры породило одно из них — мое утверждение, что среди этих разночтений есть весьма значительные. Против этого возражали некоторые консервативные евангелики, но больше, насколько мне известно, никто. Это заставило меня задуматься: почему критика исходит от людей с конкретным набором богословских представлений? Типичная реакция была двоякой: критики твердили, что (1) подавляющее большинство изменений в текстах вообще не имеет значения, а я намеренно ввожу людей в заблуждение, заявляя обратное; и (2) среди разночтений нет ни одногосколько-нибудь важного — все они известны с давних пор, и ни одно из них не привлекло заметного внимания.