Слова I. С болью и любовью о современном человеке

Искания людей

Как-то зимой ко мне в каливу пришло восемьдесят человек — [люди разные,] от студентов до театральных режиссеров. Со слезами эти люди спрашивали меня, могут ли они... Учиться богословию! Состояние мира безумно. Все чего-то ищут, но большинство не знают чего. Одни ищут истину в развлекательных центрах, другие хотят найти Христа, слушая сумасшедшую музыку...

— И правда, Геронда, какие же у людей искания! К вам приходит столько народу и часами выстаивают на ногах, ожидая очереди, чтобы с Вами встретиться.

— Это тоже одно из знамений времен — люди ищут помощи [даже и] у моей худости. Я не вижу в себе ничего хорошего и удивляюсь: что находят во мне люди, чтобы так нестись ко мне сломя голову? Я ведь на самом-то деле кто: тыква с арбузной коркой. А в наши дни даже тыкву едят вместо арбуза, потому что у нее корка похожа на арбузную. Люди едут ко мне с другого края света и даже не знают точно — застанут меня или нет. А мне каково: с однойстороны, я гнушаюсь самим собой, но с другой — ведь за людей-то тоже больно. До чего же мы дошли! Как низко пал мир! Пророк Исаия говорит, что придет время, когда люди найдут кого-то одного, имеющего ризу, и скажут ему: "Пойдем, мы сделаем тебя царем" [9]. Да помилует нас Бог!

Святой Арсений Каппадокийский читал двадцать восьмой псалом о тех, кто терпит опасность в море. А я, читая его, говорю: "Боже мой, ведь уже и суша — то есть весь мир — стала опаснее моря! Люди духовно тонут в миру". Когда ко мне приходят люди, разуверившиеся в жизни, я читаю им девяносто третий и тридцать шестой псалмы: "Бо́г отмще́ний Госпо́дь, Бо́г отмще́ний, не обину́лся есть. Вознеси́ся, судя́й земли́, возда́ждь воздая́ние го́рдым... Лю́ди Твоя́, Го́споди, смири́ша и достоя́ние Твое́ озло́биша... И бысть мне Госпо́дь в прибе́жище и Бо́г мо́й в по́мощь упова́ния моего́...". Эти священные слова весьма утешают душу. Если бы несчастные бросили хоть один взгляд на Небо, то многое бы изменилось. Но сегодня люди о Боге не думают. Поэтому старание помочь им духовно не находит в самих людях отдачи, ты не можешь прийти с ними к взаимопониманию.

Я постоянно прошу Бога явить миру добропорядочных людей, христиан, чтобы они помогали остальным. Пусть даст Бог таким добропорядочным христианам многая лета жизни. Давайте молиться о том, чтобы Бог просветил мир и появились другие люди — не такие, как те, кто сегодня разрушает мир, а новые, чистые. Будем просить Бога, чтобы появились новые Маккавеи [10]. Молодым может не хватать опыта, но в них нет лжи и лукавства.

Давайте просить Бога, чтобы Он просвещал не только тех, кто принадлежит к Церкви, но и тех, кто находится у власти, чтобы они имели страх Божий и были способны сказать какое-нибудь просвещенное слово. Власть предержащие одним лишь просвещенным словом могут в два счета изменить положение дел в мире. А одним бестолковым словом они могут разложить целое государство. Доброе решение — благодеяние миру, а дурное решение — катастрофа для него. Беда людей не только в их материальных нуждах, не только в том, что им нечего есть и они терпят лишения. Их духовная беда намного страшнее.

Молитва очень поможет тому, чтобы Христос дал людям немного света. Ведь Христос как [поступает]: возьмет отверточку, где надо чуть подкрутит, где надо чуть ослабит, и — порядок, любо-дорого поглядеть — все налаживается. Когда Бог просвещает некоторых людей, то само зло потихонечку падает в цене, не находит себе спроса. Потому что зло не Бог разрушает, нет — оно разрушает само себя. Придет время и все встанет на свои места. Я вижу, что многие из тех, кто занимает какое-то высокое положение, понимают, что происходит, им больно, и они сражаются со злом. Все это доставляет мне особую радость.

В нашу эпоху не хватает живых примеров

— Геронда, почему Святой Кирилл Иерусалимский говорит, что мученики последних времен будут "па́че все́х му́ченик" [11] ?

— Потому что раньше было много богатырей [духа]. А в нашу эпоху не хватает живых примеров, я говорю сейчас вообще о Церкви и о монашестве. В наше время умножились слова и книги, но умалились жизненные опыты. Мы лишь восхищаемся святыми подвижниками нашей Церкви, не понимая того, насколько велик был их труд. Чтобы это понять, надо потрудиться самим, надо полюбить Святых и от любочестия [12] приложить усилия к тому, чтобы быть на них похожими. Конечно, Благий Бог примет во внимание и особенности нашей эпохи, и условия, в которых нам приходится жить, и спросит с нас в соответствии с этим. И если мы предпримем хотя бы малый подвиг, то увенчаемся больше, чем христиане древней эпохи.

В старину существовал подвижнический дух. Каждый старался подражать другому. При этом ни зло, ни нерадение не могли устоять. Было изобилие добра, был подвижнический дух, и поэтому человек нерадивый не мог устоять в своем нерадении. Его увлекал за собой общий поток добра. Помню, как-то в Салониках мы ждали сигнала светофора, чтобы перейти улицу. Загорелся зеленый, человеческая масса тронулась, и я почувствовал, что меня несет вместе со всеми. Мне оставалось только переставлять ноги и приближаться к противоположной стороне улицы. Я хочу сказать, что если все идут в одно и то же место, то кому-то одному сложно не идти вместе со всеми — даже если он этого не хочет. Другие увлекают, ведут его вместе с собой. Но сегодня, если человек хочет жить честно, духовно, то в мире ему не находится места, ему приходится нелегко. И если он будет невнимателен, то покатится под горку, его унесет вниз мирской поток.

В прежние времена было обилие добра, обилие добродетели, хватало добрых примеров, и зло тонуло во множестве добра. То немногое бесчинство, которое существовало в миру или в монастырях, было незаметно и не вредило людям. А что происходит сейчас? Злых примеров изобилие, а то немногое добро, что еще осталось, — не ставится ни в грош. То есть сейчас происходит прямо противоположное: малое добро тонет во многом зле, и у власти находится зло.

Если у одного человека или у нескольких людей есть подвижнический дух, это весьма помогает другим. Потому что, если кто-то духовно преуспевает, то польза от этого будет не только ему самому, но и тому, кто его видит. То же самое и с человеком расхлябанным — он воздействует на других. А если расслабляется один, расслабляется другой, то постепенно, неприметным образом, вокруг не остается уже ничего хорошего. Поэтому среди царящей расхлябанности очень поможет подвижнический дух. Нам надо быть чрезвычайно внимательными в этом отношении, потому что нынешние люди, к несчастью, дошли до того, что даже принимают законы, насаждающие расхлябанность и распущенность. Даже подвизающихся принуждают к исполнению этих законов. Поэтому подвизающиеся должны не только не поддаваться влиянию мирского духа, но и не сравнивать себя с людьми мира сего [13]. Сравнивая себя с мирскими, христиане начинают считать себя святыми, затем расслабляются и в итоге доходят до того, что становятся хуже тех, с кем они себя сравнивали. Образцом в духовной жизни должны быть святые, а не люди мира сего. Хорошо бы совершать по отношению к каждой добродетели следующую работу: находить Святого, который этой добродетелью отличался, и со вниманием читать его житие. Тогда человек увидит, что он еще ничего не сделал, и будет продолжать свою духовную жизнь со смирением. Бегуны на стадионе не оглядываются назад, чтобы увидеть, где находятся последние. Ведь если они будут глазеть на последних, то станут последними сами. Если я стараюсь подражать тем, кто преуспевает, то моя совесть утончается. Глядя же на тех, кто плетется в хвосте, я нахожу себе оправдание, извиняю себя тем, что, в сравнении с их погрешностями, мои собственные невелики. Я успокаиваю себя помыслом, что есть кто-то и хуже меня. Так я душу в себе совесть, или, лучше сказать, заканчиваю тем, что мое сердце становится бесчувственным, словно его покрыли слоем штукатурки.