Еврейский вопрос

Да, религия евреев есть их единственный патриотизм и не может им не быть, не только потому, что иначе следовало бы в самом деле допустить, будто у каждого еврея два единства и два патриотизма (а это уже совершенная бессмыслица), но и потому, что с религией связано все их упование на свою политическую и национальную будущность. Да, только еврейство, по понятиям еврейским, может представлять истину религиозную и политическую, потому что еврейский религиозный идеал, имеющий стать истиной и на Земле, в то же время идеал политический и народный и вместе с тем обязательный для всего мира. Божественное обетование Мессии понимается ими не иначе как явление царя Израильского, имеющего воздвигнуть царство Израильское не только в блеске, славе и силе, но и в миродержавстве. Покорнейше просим наших оппонентов, не хитря и не лукавя, не уклоняясь вправо и влево, а прямо и без обиняков отвечать нам на вопрос так ли или нет? таково ли вполне определенное религиозное верование евреев (разумеется, не евреев-нигилистов, а евреев верующих)? Не ограничиваются ли разве и теперь евреи одним богомолением в ожидании – когда возможно станет богослужение, которое по закону должно совершаться не иначе как в храме, т. е. в Иерусалиме, на горе Мория? Не заканчиваются ли разве и теперь их национальные праздники в дни Рош-Гашана и Иом-Кипура трубным гласом и восторженными кликами: «Лемана габаа бирушелаим», т. е. на будущий год – в Иерусалиме?… Разве когда-то действительно избранный, народ еврейский не продолжает признавать себя и теперь народом избранным, веруя в то же время во всемирное торжество «еврейского единобожия?» А что может значить теперь признание себя народом избранным? По христианскому учению, с явлением Спасителя на земле в среде еврейской, «под зраком» еврея исполнилось обетование, данное некогда Израилю, упразднилось избранничество еврейского народа – призванием всех народов. Христианство внесло в мир начало всеобщего равенства и братства о Христе, без всякого различия национальностей. Совлекшись ветхого человека с деяниями его, облекитесь, проповедует апостол Павел (еврей же), «в нового, обновляемого в разум, по образу создавшего его, идеже несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос». Евреи же, не признав исполнения обетования, отвергнув это обновление и сохранив в себе ветхого человека, удержали идею избранничества, обратив ее в понятие о себе как о племени привилегированном. Какой же смысл этой привилегированности в будущем, когда даже Иерусалим сделается домом молитвы для всех народов? Смысл тот, что господство будет тогда принадлежать евреям и им же, как господам мира, будут принадлежать все блага или богатства земные, ибо царство Мессии представляется евреям не иначе как в земном, вещественном образе. Вполне понятно поэтому и следующее выражение Кремьё в самом конце манифеста: «Недалек тот день, когда все богатства земные будут исключительно принадлежать евреям». Это вытекает логически из самого еврейского представления об еврейском избранничестве и о будущем миродержавстве «избранного» народа. Это ведь не христианское понятие о царстве Божием!… (Впрочем, и вообще у евреев представления о вечности, о загробной жизни самые неопределенные и смутные. Понятие о вечности перенесено у них во протяжение рода, ибо обетование дано роду.). До какой степени грубо и внешне воззрение евреев на торжество и расцвет еврейской религиозной истины в образе царства Израилева, можно судить по следующим словам послания к евреям, помещенного в еврейском журнале «Гашахар» за 1871 г. (стр. 154—156), издававшемся (может быть, и издающемся) на еврейском языке. Обращаясь к евреям, автор, рассуждая о пришествии Мессии, спрашивает их: «Но найдет ли Мессия между вами людей полезных, когда явится, чтобы возобновить нашу жизнь по-прежнему? Из вашей ли среды найдет Он (Мессия) министра финансов, военного, ученых, государственных людей, способных быть представителями при дворах иностранных государств, инженеров, землемеров и т. п. людей, необходимых для Его царства»… Эти мудрые строки принадлежат г. Гордону, бывшему секретарю «Общества распространения просвещения между евреями», которое само не что иное, как отдел «Всемирного Израильского Союза». Смысл увещания тот, что в ожидании наступления царства Мессии евреи должны уже и теперь подготовляться или практиковаться на всех сих служебных поприщах – в тех царствах или государствах, где обитают. Подготовка, по крайней мере по части министерства финансов, и у нас в России идет, по-видимому, очень успешно…

Выходит, таким образом, что почтенный г. Биншток позволил себе обозвать «колоссальной и глубоко циничной глупостью», способной обесчестить даже людей закоснелых «во мраке невежества и фанатизма», не что иное, как собственные чаяния, стремления и идеалы евреев. То, что мы читаем в так называемом манифесте, – вовсе не измышления самого г. Кремьё, а содержится в самом вероучении еврейском, в сущности самих религиозных воззрений и представлений евреев о призвании и о национальной, политической и экономической будущности еврейского «избранного» или привилегированного народа. Не может же негодование наших оппонентов по поводу манифеста сосредоточиваться на остальных выражениях документа, например, о «католицизме, пораженном в голову» (это теперь на все лады повторяет республиканское правительство Франции). Или же на следующих: «Пользуйтесь всеми обстоятельствами! Наше могущество велико, учитесь же употреблять его в дело! Чего нам страшиться? Каждый день будет расширяться сеть, распростертая по земному шару Израилем»? Все это не отвлеченные суждения, а общеизвестные факты, на которые автор воззвания только указывает для ободрения и поощрения самих евреев. Разве не велико то могущество, которое захватило в свои длани все европейские биржи и едва ли не большую часть органов печати в просвещеннейших странах мира? Разве не раскидывается все шире и шире сеть, распростертая Израилем на финансовые средства, на экономические силы государств? Кто орудует всемирным подвижным кредитом? Кто ворочает несметным капиталом, заключающимся в процентных бумагах, поднимает и роняет фонды, ставя мир в зависимость от своей спекуляции, разоряя народы и страны, и сам – непреложно обогащаясь? Кто, как не Израиль? Не братья ли Ротшильды, эти цари бирж, восседающие на своих биржевых престолах в трех столицах Европы, с тысячами еврейских же банкиров, рассеянных по земному шару, могут служить уже и теперь прообразом слагающегося еврейского единства и мощи? Конечно, если для еврейского Мессии потребны будут финансисты, то ему же потребуются и финансы, и не для будущего ли обетованного царства евреев мир христианский заранее, постепенно, обращается Израилем в оброчную статью?!.

Итак, вопрос о фальсификации манифеста Кремьё представляется совершенно праздным, и вся эта шумиха возбуждена едва ли не с единственной целью – заслонить подлинность содержащихся в нем разоблачений, отвести от них глаза русской публики и запугать дерзновенных противников. Эпитет «циничной глупости», выдвинутый г. Бинштоком, может иметь место по отношению к сему документу лишь в том отношении, что едва ли такой умный еврей, как Кремьё, решился бы в печатном циркуляре обнаружить заветную тайну помыслов и стремлений своего народа. Но, повторяем, по уверению французской газеты, это воззвание было также тайное или конфиденциальное – вот почему оно и оставалось неизвестным для христианского общества чуть ли не 30 лет. Вообще тайна и двусмыслие – типичная черта всех еврейских учреждений с самых дальних времен.

Вместо того чтобы по поводу каждой попытки беспристрастных исследователей подойти ближе к внутреннему миру еврейского народа вопить о фанатизме и поминать инквизицию с Торквемадой, пусть наши оппоненты, если они сколько-нибудь добросовестны, ответят искренно на поставленные нами вопросы. Что-нибудь одно: или они не знакомы вовсе со своим национальным вероучением, или же лицемерят. Если же они станут утверждать, будто религиозные верования, чаяния и идеалы не имеют в наше время никакой власти над еврейским народом, то станут утверждать лишь бессмыслицу, которой мы не поверим. Отвергать то, о чем живет и движется, что обособляет евреев от всех прочих народов, что ставит их в исключительное положение в мире, в чем заключается их значение во вселенской истории, – это было бы только сугубой, нахальной ложью.