Ничто суть всё

Каков же ответ?

Это загадка. Нет никакого ответа. Но дело не в том, чтобы видеть это, или не видеть то. Это и есть всё. Это уже и так игра бытия. Даже неудовлетворённость тем, что «Я этого не вижу», является абсолютной игрой бытия.

Так что это не причина и следствие; это не имеет никакого отношения к правильным условиям?

Нет никаких условий, или причины и следствия, кроме как во сне о становлении.

Но если удариться головой о стену или что–то в этом роде…

Это больно.

Эффект того, что это больно.

Безусловно, так кажется.

Так чем же это не причина и следствие?

Это только кажется причиной и следствием. В проявлении кажется, что есть причина и следствие, и трудность для сновидящего — в том, что он затем накладывает на это какую–либо заданную реальность и смысл. И затем он следует этому, говоря «Если я буду медитировать, то стану недвижимым. Это причина и следствие. Тогда я достигну своей цели». Нет никакого «я», нет никакой цели, и нет никакого времени, за которое можно было бы её достичь.

Получается, что есть кажущаяся причина и следствие, а не реальная причина и следствие?

Нет ничего, что было бы реальным. Все проявления одновременно и реальны, и нереальны. Это просто бытие. Кошки существуют. Деревья существуют. Стены существуют. Люди существуют, и им снится, что они отдельны от бытия.

Таким образом, ничто не лежит за пределами этого сна?

Да, этот сон — сон о самосознании. Сон, или, если вам угодно, вера в отдельность и её переживание, присущи только людям. Ни одна кошка не ощущает себя отдельной. Деревья не ощущают себя отдельными. Вы когда–нибудь встречали «я»–сознающее дерево? Мы разгуливаем в качестве бытия и ищем бытие, и это сон, от которого можно пробудиться… видимо.

Но ведь если бы не было людей, то всё ещё были бы кошки и деревья?

Нет.

Нет? Их не было бы? Это похоже на старую притчу о том, что если в лесу упадёт дерево, не будет никого, кто бы это услышал…

Да. Или если мужчина стоит посреди пустыни, и на протяжении 2000 миль нет ни одной женщины, значит ли это, что он по–прежнему не прав? (смех)

+ + +

Я читал, что когда становишься просветлённым или свободным, то наступает покой, радость и блаженство.

Это способ что–то сказать. Всё учение о просветлении гласит, что это «вы» что–то получаете, а ирония в том, что просветление — это утрата. Это когда «вас» нет. И есть очень много учителей, которые будут говорить об этом всякие красивые слова. Они начнут с того, что скажут: «Есть только единство. Никто не может ничего сделать, чтобы получить освобождение. Оно находится полностью за пределами всего — но, тем временем, чтобы понять это, вам нужно медитировать или заниматься самоисследованием»… или тем, что там ещё на повестке дня. Вам нужно подготовить себя к тому, чтобы обнаружить, что нет никого, и не к чему подготавливаться. (смеётся)

Каково ваше мнение о всех этих разных описаниях типа «пробуждение», «самореализация», «освобождение»?

Я использую слова «пробуждение» и «освобождение», так как мне не приходит в голову ничего другого, что можно было бы использовать. Однако нет такой вещи, как пробуждение или освобождение, так как ничто не происходит. Есть только игра бытия, так что ничто не нуждается в освобождении. Но для ищущего это просто слова. Эти чисто концептуальные учения не проясняют видимую дилемму ищущего, и они также полностью игнорируют самую мощную из всех вещей — энергетический элемент.

Пробуждение — это энергетический сдвиг. Это жизненность всего этого… того, что происходит. В квинтэссенции того, что ощущается, кроется дар. Можете вечно повторять концептуальные идеи, но идеи — это всего лишь истории обо всём этом. Для меня «пробуждение» — это ближайшее описание, того, что я вижу как кажущееся пробуждение ото сна или веры и переживания того, что существует отдельный индивид. Однако нет никого, кто бы пробуждался.

Получается, что окружающие вас люди будут «хлоп!», и «лопаться»?

Безусловно, нет, так как это не имеет никакого отношения к тому, чтобы быть рядом со мной, так как нет никакого «я». Однако то, с чем ищущий сталкивается, — это ничто, и когда это мнимое «что–то» встречается с «ничто», может произойти энергетический сдвиг. В этой свободе уже больше нет никаких ожиданий или требований по отношению к кому–либо, и всё ощущение борьбы и усилия исчезает. Всё уже и так видится в целостности. Суть этого — в повторном обнаружении чего–то, что уже и так есть бытие. Но по самой своей природе оно не является чем–то, что кто–то может отдать или принять.

Получается, что я — тот, кто видит сон, а не персонаж из сна. Или и тот, и другой?

Это сон только об отдельности. После окончания сна, после кажущегося освобождения, всё ещё остаются характеристики. Всё ещё есть тело–ум с какими–то характеристиками… это жизненность, которая кажется происходящей.

Тогда в виде персонажа из сна?

Нет, этот сон — только о сновидении, в котором мы являемся отдельной сущностью.

Но сон закончился?

Да, при кажущемся освобождении, этого сна об отдельном существовании больше нет.

Любопытно, что взрослые увековечивают иллюзию отдельности, но невозможно остановить эту иллюзию, так как в ту минуту как вы назвали своего ребёнка, вы навесили на него ярлык.

В этом нет ничего неправильного. Это бытие играет в игру отождествления. И всё в мире это укрепляет. Приклеивание ярлыков, наделение именем, всё, чему вас учат, чтобы иметь дело с миром. И вы вырастаете, пытаясь сделать так, чтобы ваша жизнь удалась. И один из способов, которым вы это делаете, — вы пытаетесь узнать всё. «Мне нужно всё знать, чтобы его контролировать». И, может быть, когда вам лет 18, вы влюбляетесь в эту совершенно божественную женщину. Вы влюбляетесь, и вдруг вновь появляется неизведанное, так как влюбляться — значит испытывать нечто очень–очень на это похожее. И вы влюбляетесь в это совершенно божественное создание… по крайней мере, на неделю. (смеётся)

А затем что происходит?

А затем вы пытаетесь узнать, какая она. А затем часы вновь начинают тикать, и вы вновь стараетесь что–то познать, чтобы это контролировать. Или вам снится, что вы это делаете.

Так что мы, видимо, пытаемся построить мир, который, мы думаем, что знаем. Мы думаем, что мы это делаем. Бытие это делает. Мы верим, что мы продолжаем это делать, и таким образом мир становится известным и скучным… и, по–видимому, безопасным. Мы говорим о том, чтобы полностью вновь пробудиться к абсолютному изумлению и неприкрытой, живой, детской невинности. Это удивительным образом освобождает, но это также и опасно. Это бытие в незнании.