Кризис совести. Борьба между преданностью Богу и своей религии

Подготовленный нами материал освещал взаимоотношения между Руководящим советом и собраниями в соответствии со статьями о «хвосте, виляющем собакой». Когда некоторые разногласия, касающиеся этого вопроса, предстали перед Руководящим советом, они вызвали довольно жаркую дискуссию. Президент Норр ясно высказался, что, по его мнению, это было попыткой «забрать в свои руки» его обязанности и деятельность. Он подчеркнул, что Руководящий совет должен заниматься исключительно «духовными вопросами», а корпорация позаботится обо всем остальном. Но, как было известно членам Руководящего совета, «духовные вопросы», разрешение которых им предоставлялось на той стадии, почти полностью состояли из практически ритуального назначения неизвестных им в своем большинстве людей на работу в качестве разъездных представителей, а также в решении постоянно прибывающих «вопросов о лишении общения».

Несколько раз в течение обсуждения я выразил свое мнение о том, что в обязанности Руководящего совета входят и другие вопросы духовного характера (я лично не мог привести существовавший монархический порядок в согласие с утверждением Иисуса о том, что «все же вы — братья» и «один у вас Наставник — Христос»; «что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так» [88]. Мне казалось нечестным говорить то, что было сказано в статьях, помещенных в «Сторожевой башне» от 1971 года, и не выполнять этого).

Однако каждый раз, когда я об этом упоминал, президент принимал эти замечания на свой счет, долго и напряженно говорил о том, что «очевидно, кому — то не нравится, как он справляется со своей работой». Он подробно рассказывал о своей деятельности, а затем добавлял, что, «по всей видимости, некоторым не хотелось бы, чтобы я и далее управлял делами», и что, возможно, ему надо «принести все сюда и позволить Рею Френцу все это делать».

Мне трудно поверить, что он настолько не понимал того, что я хотел сказать: я выступаю за то, чтобы административная власть существовала в виде совета людей, а не за то, чтобы передать ее от одного единоличного администратора другому. Каждый раз я объяснял ему это, пытаясь показать, что все сказанное ни в коем случае не надо воспринимать как личные выпады против него самого, что, по — моему, НИ ОДИН человек не должен выполнять подобные обязанности единолично, что, согласно моему пониманию Библии и публикаций в «Сторожевой башне», выполнять такие обязанности должна группа людей. Я снова и снова повторял, что, если бы речь шла о том, чтобы передать власть от одного человека другому, я предпочел бы его; что, по — моему, он просто делал то, что считал нужным делать, и то, что делалось в прошлом; по этому поводу у меня не было никаких претензий.

Однако все мои объяснения, по — видимому, не производили на него никакого впечатления, и, понимая, что все, что я скажу по этому поводу, вызовет только его гнев, после нескольких попыток я обычно сдавался. В подобных случаях остальные члены Руководящего совета просто сидели, слушали и ничего не говорили. То, что случилось через несколько лет, было полной неожиданностью.

До 1975 года никаких действий по реорганизации не предпринималось. Посмотрите теперь, что было написано в книге «Свидетели Иеговы — возвещатели Царства Бога», изданной в 1993 году. На страницах 108 и 109 мы читаем о том, что было названо «одним из самых значительных изменений в структуре организации в современной истории Свидетелей Иеговы»:

Изменения в структуре организации

К 1976 году брат Норр уже более трех десятилетий усердно проработал президентом Общества Сторожевой башни. Он неоднократно изъездил весь мир вдоль и поперек, посещая и ободряя миссионеров, обучая и наставляя работников филиалов. У него было преимущество увидеть, как число активных Свидетелей увеличилось с 117 209 человек в 1942 году до 2 248 390 в 1976–м.

Но летом 1976 года 71–летний Н. Х. Норр стал замечать, что он наталкивается на разные предметы. Медицинское обследование показало, что у него была опухоль мозга, не подлежавшая операции. В течение еще нескольких месяцев он еще старался выполнять свою работу, но медицинский прогноз был неутешительным. Сдержит ли его ухудшающее здоровье дальнейший прогресс в работе?

В 1971 году Руководящий совет уже был расширен. В 1975 году в нем было 17 членов. В течение этого года Руководящий совет серьезно и молитвенно обдумывал, как можно и дальше заботиться о всемирной работе по проповедованию благой вести и обучению людей, согласно тому, что говорится в Слове Бога для наших дней (Матф. 28:19, 20). Четвертого декабря 1975 года Руководящий совет единогласно одобрил одно из самых значительных изменений в структуре организации в современной истории Свидетелей Иеговы.

Начиная с 1 января 1976 года вся деятельность Общества Сторожевой башни и собраний Свидетелей Иеговы по всей земле была переведена под надзор шести управленческих комитетов Руководящего совета. В согласии с таким устройством, с 1 февраля 1976 года было изменено и то, как управлялись филиалы Общества во всем мире. Филиалы больше не были под управлением одного надзирателя, но под руководством трех или более зрелых мужчин, служивших в качестве Комитета филиала, в котором один человек был постоянным координатором. Спустя несколько месяцев после введения нового устройства, Руководящий совет заметил: «Оказалось полезным, что несколько братьев советуются друг с другом для продвижения интересов работы царства (Прит. 11:14,15; 15:22; 24:6)».

Книга подводит читателя к выводу, что ухудшающееся здоровье третьего президента Общества было как — то связано с последующим значительным событием в истории организации, возможно, подтолкнуло к нему. Все, кто входил в то время в Руководящий совет знают, что эта картина не соответствует действительности. О проблеме со здоровьем Норра стало известно только после того, как возник вопрос, приведший позднее к перемене, и поэтому это было просто совпадение. Ухудшавшееся здоровье никак не способствовало переменам и не фигурировало при обсуждениях или принятии решений.

Что же тогда произошло?

В 1975 году два вефильских старейшины (старший член Служебного отдела и помощник надзирателя за домом Вефиля) написали в Руководящий совет, выражая беспокойство по поводу некоторых моментов, касавшихся работников штаб — квартиры, конкретно говоря об атмосфере страха перед руководящими лицами, о растущем ощущении подавленности и появляющемся в результате этого чувстве неудовлетворенности.

В то время любой человек, желавший работать в штаб — квартире («Вефильское служение»), должен был согласиться оставаться там не менее четырех лет. Большинство желающих было молодыми людьми в возрасте 19–20 лет. Четыре года были пятой частью того, что они уже прожили. За обеденным столом я часто спрашивал соседа: «Вы уже сколько лет здесь работаете»? За десять лет, проведенных мною к тому времени в штаб — квартире, я ни разу не слышал, чтобы молодые люди отвечали, используя округленные числа — «около года» или «около двух лет». Ответы неизменно были таковы: «год и семь месяцев», «два года и пять месяцев», «три года и один месяц» и т. д.; они всегда называли точное количество лет и месяцев. Я не мог не подумать о том, что в тюрьме заключенные часто отмечают время похожим образом.

Обычно трудно было побудить этих молодых людей высказать свои соображения по поводу работы в штаб — квартире. Как я узнал от друзей, работавших вместе с ними, они не желали говорить открыто, потому что боялись, что, сказав что — нибудь неодобрительное, они попадут в категорию людей, называемых П. О. — людей с «плохим отношением».

Многие чувствовали себя «винтиками в машине», им казалось, что на них смотрят только как на работников, а не как на людей. То, что человека в любой момент без предварительного обсуждения и каких — либо объяснений могли перевести с одного задания на другое, вызывало чувство неустойчивости, неуверенности в работе. Границы между руководителями и служащими были четкими и тщательно соблюдались.