Православный мир и масонство

«Корона Мунди», или «Центр Международного Искусства», имеет своей целью установить тесные международные взаимоотношения в интеллектуальном и артистическом смыслах. Для этого устраиваются выставки, конкурсы, издается литература, научная и по искусству, устанавливается сотрудничество с многочисленными научными и художественными организациями, разбросанными по всему миру.

По мысли Рериха, искусство должно объединить все человечество, искусство едино и неделимо, искусство есть синтез грядущего объединения. Искусство для всех. Человечество, рассуждает Рерих, стоит лицом к лицу с грядущими событиями. Близко время для создания будущей культуры. Ценности великого искусства победоносно пройдут все бури земных потрясении, и тогда восторжествует масонский идеал, наступит прекрасное масонское царство Астреи, и человечество обретет покой в светлых чертогах земного Эдема. «Мы должны, — говорит Рерих, — иметь не только музеи, театры, университеты, библиотеки, вокзалы и госпиталя, но даже тюрьмы украшенными, и тогда у нас больше не будет тюрем». (Н. К. Рерих. Пути благословения.)

В своем бескорыстном служении человечеству Рерих не мог не попытаться облагодетельствовать и просветить светом истины и дальневосточную эмиграцию, не имеющую ни достаточно ярких «учителей новой жизни», ни опытных проводников для следования по масонским лабиринтам в светлое масонское царство. И Рерих приехал в Харбин сам.

Цель его приезда в Харбин для многих необъяснима и непонятна. В № 143 газеты «Заря» он весьма туманно разъясняет цель своего приезда в пределы новой Империи. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. В данное время Харбин — это узел мировых событий. На Востоке тройственный союз — Америка, Франция, СССР — развертывает свою работу. «Друг Америки» и не враг СССР — Рерих ведет работу в пользу этих двух государств. Главная задача и цель приезда Рериха в Маньчжурскую Империю и вообще на Восток, — пропаганда пацифизма. В то время, как Америка уже с 1920 года вооружает СССР и вообще оказывает ему всемерную поддержку в организации и подготовке к войне с Ниппон, по Китаю, Японии и Маньчжу-Ди-Го создаются растлевающие очаги пацифизма, которые должны ослабить волю Ниппон и молодой Маньчжурской Империи в борьбе за существование.

Лицемерно заявляя о сохранении культуры, Рерих весьма дипломатично умалчивает об СССР, который является очагом борьбы со всякой культурой. Призывая к объединению на почве искусства, Рерих опять-таки умалчивает об СССР, являющемся гасителем всякого духовного творчества. Рерих не призывает эмиграцию к борьбе с СССР — этим злейшим врагом всякой материальной и духовной культуры, и не возвышает свой авторитетный голос с протестом против современного позора человечества — СССР. Это необъяснимое на первый взгляд явление станет понятным, если иметь в виду, что Рерих — «друг Америки», что Америка платит ему тем же, что он не враг и СССР, с которым у него существует многолетний альянс и который оказывал Рериху и оказывает до сих пор свое покровительство.

Одновременно Рерих ведет пропаганду теософского учения, и в этой работе он шел и идет рука об руку с ХСМЛ, местными теософами и розенкрейцерами.

Здесь, в Харбине, контакт Рериха со всеми упомянутыми организациями выявился с момента его приезда. Встречали Рериха господа Хейг, Ачаир (А. А. Грызов) и представители ХСМЛ, и вообще вся масонская общественность. Тотчас по его приезде в масонствующих газетах поднялась самая трескучая шумиха явно благожелательного и рекламного характера. Эта шумиха перекинулась и на немасонскую прессу, ибо последняя не была осведомлена и не представляла себе ни того, что из себя представлял Рерих, ни того, зачем он пожаловал в Харбин. Звание академика, да еще в соединении с эпитетом «знаменитый», заставляло и обывателя, и прессу отрешиться от критического подхода и как бы являлось гарантией благородства убеждений, намерений и действий. Необходимая ширма существовала с самого начала, оставалось только ею воспользоваться. Самый естественный и простой вопрос, — зачем пожаловал сюда столь знаменитый человек, оставаясь без надлежащего ответа, не порождал ни в ком недоумения. А между тем туманное объяснение Рерихом целей своего приезда могло и должно было навести на размышления. Для собирания редких монгольских трав (одна из причин, указанных Рерихом) Харбин — место неподходящее; в художественном отношении (вторая возможная причина) Харбин из себя ровно ничего не представляет и заинтересовать того, для кого «красота есть Бог», не может; и наконец третья, обывательская, причина — желание повидаться с братом — не должна бы удовлетворить самого невзыскательного человека. Рерих знаменит, Рерих обременен трудами на пользу человечества, Рерих ведет «такую полную и плодотворную» деятельность, порождающую столь благодетельные для человечества последствия. Казалось бы при этих условиях, что проще было бы брату навестить своего знаменитого родственника, а не последнему отрываться от своей грандиозной, сложной и многозначащей работы. Но все же не только этими побуждениями объяснял Н. К. Рерих свой визит в далекий Харбин.

Иначе он и поступить не мог, так как истинные цели его визита не могли подлежать оглашению.

Одна из практических целей приезда Рериха — пропаганда пацифизма — указана выше. Но все причастные к масонству еще в начале своего общения с братством вольных каменщиков дают клятву всемерно содействовать целям ордена и споспешествовать всегда и везде осуществлению масонского идеала. Это общий принцип деятельности каждого масона, в том числе и Рериха, как розенкрейцера и теософа, и этим принципом и руководствовался Рерих, пропагандируя пацифизм, внося смятение и сумбур в умы и души русской эмиграции своими туманными писаниями и речами и принимая ряд шагов к тому, чтобы крепче и планомернее организовать в Харбине общественность.

Эти реальные шаги к организации общественности в Харбине были второй практической причиной, по которой Рерих был послан в Харбин.

Но прежде чем организовать общественность, нужно было привлечь на свою сторону русскую эмиграцию, заставить последнюю поверить, что Рерих — не только ее друг, но духовный вождь, учитель. И вот начинается кампания за популяризацию имени Рериха. Пресса уделяет свои страницы его собственным статьям и еще больше пишет о нем, характеризуя его как большого человека, как русского патриота. Щедрые дары за счет пославшего довершают эту кампанию. Отдельные лица и даже целые русские организации ослеплены, обмануты и готовы идти за Рерихом, куда он укажет. Подготовка сделана, надо оформить и укрепить успех, надо создать центр, который продолжал бы начатую Рерихом работу.

С этой целью создается «комитет пакта Рериха» как завершение возводимой Рерихом постройки.

Комитет этот в качестве почетного Председателя возглавил Архиепископ Нестор, в качестве Председателя — Н. Л. Гондатти, Товарища Председателя Комитета — Г. К Гинс, секретаря — В. К. Рерих, брат Н. К. Рериха.

Ближайший политический идеал Н. К. Рериха — создание Сибирского Государства во главе с одним из видных деятелей Теософического Общества. И возможно, что Рерих и сам не знает, что, ратуя за осуществление этого идеала, он работает не для себя лично, не даже для теософического лагеря, а для интернационального капитала, преданным слугой которого он является. Руками Рериха и ему подобных интернациональный капитал намерен сделать из Сибири свою колонию. Темные международные силы, пользуясь ими же созданной Российской смутой, не довольствуются временным ослаблением России, но ставят себе целью раз и навсегда покончить с Русским Православным Царством, уничтожить или поработить Русский народ, а русские богатства обратить в свою пользу. Интернационалист по своей масонской сущности, Рерих охотно «услужает» этой силе, у которой нет Родины и для которой весь мир — поле для наживы и обогащения.

Много потрудился Рерих для своих господ, чем мог приблизил исполнение их целей.

Но «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано». Рерих в Харбине потерпел фиаско. Неопровержимые данные установили, что Рерих — Легат «Великого Белого Братства», что Рерих — розенкрейцер, что Рерих — теософ. Перехваченная личная переписка Рериха установила его причастность к масонству безоговорочно, и вся работа Рериха предстала в другом освещении. Стали понятны его газетные мудрствования, открылись сокровенные мысли его литературных трудов, понятны стали его модернизированные картины. Перестали быть тайной его планы и намерения, обнаружились истинные цели создания Комитета пресловутого «пакта Рериха». Все здоровое и национальное отшатнулось от Рериха, и остался он с теми, с кем и ранее если не явно, то тайно был связан.