Сумма теологии. Том II

Впрочем, так же невозможно и то, чтобы умная субстанция вообще имела хоть какую-нибудь материю. Ведь действие принадлежит [действователю] в соответствии с модусом его субстанции. Но разумение суть полностью нематериальное действие, ибо таков его объект, который [со своей стороны] является источником вида и природы всякого действия. В самом деле, вещи разумеются в той мере, в какой они лишены материи; так, заключенные в материи формы – это индивидуальные формы, которые как таковые не могут быть постигнуты умом. Следовательно, необходимо, чтобы каждая индивидуальная субстанция была полностью нематериальной.

Кроме того, вещи, различаемые умом, вовсе не обязательно различаются и в действительности, поскольку ум постигает вещи согласно собственному модусу, а [отнюдь] не модусу [постигаемых] вещей. Поэтому материальные вещи, которые превосходятся нашим умом, имеют в уме более простой модус существования, нежели тот, согласно которому они существуют сами по себе. С другой стороны, ангельские субстанции превосходят наш ум, и потому наш ум не может достигнуть постижения их такими, каковы они сами по себе, но – только лишь в соответствии с собственным модусом, согласно которому он постигает сложные вещи; и подобным же образом он постигает и Бога (3).

Ответ на возражение 1. Речь идет об отличии, устанавливающем вид. Действительно, все образует вид в соответствии со своим определением к некоторой особой степени бытия; ведь, как сказал Философ, «виды вещей подобны числам», которые отличаются друг от друга вследствие прибавления или вычитания единиц [103]. Так, в материальных вещах наличествуют две вещи: одна, которая определяет к особой степени, и это – форма, и другая, которая определяется, и это – материя; следовательно, от последней происходит «род», а от первой – «отличие». В нематериальных же вещах нет отдельно существующих определяющего и определяемого: [здесь] каждая вещь сама по себе содержит собственную степень бытия, и потому в них «род» и «отличие» происходят не от разных вещей, а от одной и той же. Однако это отличие возникает на уровне нашего модуса понимания, ибо в той мере, в какой наш ум мыслит ее [(т. е. степень бытия)] как неопределенную, он продуцирует идею их «рода», а в той, в какой он мыслит ее как определенную, он продуцирует идею их «отличия».

Ответ на возражение 2. Этот аргумент, приведенный в книге «Источник жизни», был бы убедительным, если бы у ума и материи был одинаковый модус восприятия. Но очевидно, что это не так. В самом деле, материя получает форму, благодаря которой образуется в некоторые виды: воздуха, огня или чего-либо еще. Ум, однако, не получает форму подобным образом, в противном случае было бы истинным утверждение Эмпедокла о том, что мы познаем [подобное подобным – ] землю землей и огонь огнем [104]. Но интеллигибельная форма находится в уме в соответствии с истинной природой формы, а потому и познается умом как таковая. Таким образом, данный способ восприятия соответствует [способу восприятия] не материи, но – нематериальной субстанции.

Ответ на возражение 3. Хотя в ангеле нет соединения материи и формы, в нем, однако, есть соединение актуальности и потенциальности. В этом можно убедиться через рассмотрение природы материальных вещей, в которых наличествует двойное соединение. Первое – соединение формы и материи, составляющее природу Но образованная таким образом природа не является собственным бытием, скорее [можно сказать], что [ее] бытие – это ее действие. Поэтому сама природа относится к собственному бытию как потенциальность к актуальности. И даже если бы не было материи, и форма существовала без материи, тем не менее и в этом случае оставалось бы отношение формы к собственному бытию как потенциальности к актуальности. Именно так и надлежит разуметь составленность ангелов, почему некоторые и говорят, что ангел составлен из того, «посредством чего он есть», и того, «что есть», или, как говорил Боэций, «бытия» и «что есть» [105]. Ибо «что есть» – это сама существующая форма, бытие же есть то, посредством чего существует субстанция, подобно тому, как беганье есть то, посредством чего бегун бежит. В Боге же, как было показано выше (3, 4), нет различия между существованием и сущностью, и потому один только Бог есть чистая актуальность.

Ответ на возражение 4. Каждая тварь конечна безусловно, ибо ее существование – это не абсолютное самобытие, но бытие, ограниченное некоторой природой, к которой принадлежит данная [тварь]. Но ничто не препятствует тому, чтобы тварь была бесконечной относительно. Материальные твари бесконечны в части материи, но конечны в своей форме, которая ограничена воспринявшей ее материей. Нематериальные же сотворенные субстанции конечны в своем бытии, тогда как бесконечны в том смысле, что их формы не включены во что-то еще; это подобно тому, как если бы мы, например, сказали, что отдельно существующая белизна бесконечна с точки зрения природы белизны, поскольку она не ограничена каким-либо одним субъектом, тогда как ее «бытие», будучи определенным к некоторой одной конкретной природе, конечно.

По этой-то причине и сказано, что «ум не является беспредельным в отношении того, что выше него», как воспринявший свое бытие оттого, что свыше, и «беспределен в отношении того, что ниже», как не воспринявший никакой материи [106].

Раздел 3. Сколь велика численность ангелов?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что численность ангелов невелика. В самом деле, число – это вид количества, вытекающий из деления непрерывного тела. Но это не может иметь отношения к ангелам, поскольку, как было показано выше, они бестелесны (1). Следовательно, число существующих ангелов не может быть сколько-нибудь большим.

Возражение 2. Далее, чем более вещь приближается к единству, тем менее ей присуща множественность, что видно на примере чисел. Но из всех сотворенных природ природа ангелов наиболее приближена к Богу. Следовательно, коль скоро Бог в высочайшей степени един, то похоже, что число в ангельской природе минимально.

Возражение 3. Далее, естественным следствием отделенных субстанций принято считать движение небесных тел. Но движения небесных тел находятся в пределах доступного нашему разумению вполне малого и определенного числа. Число же ангелов не превосходит число движений небесных тел.

Возражение 4. Дионисий говорит, что «все умопостигаемые и разумеющие субстанции возникли благодаря лучам божественной благости» [107]. Но умножение луча происходит в соответствии с [количеством] воспринявших его вещей. Однако мы не можем сказать, что их материя восприимчива к умопостигаемому лучу ибо умные субстанции, как было показано выше (2), бестелесны. Следовательно, похоже, что умножение умных субстанций может происходить только в связи с потребностями первых тел, а именно небесных, так что определенным образом отраженная форма вышеупомянутых лучей имеет в них свое завершение, из чего следует тот же вывод, что и в предшествующем [возражении].

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним» ( Дан. 7:10).

Отвечаю: по поводу числа отделенных субстанций высказывались различные мнения. Платон [например] утверждал, что отделенные субстанции суть виды чувственных вещей; таким образом [по Платону] наличествующая в нас человеческая природа – это сама по себе отделенная субстанция; согласно этому представлению число отделенных субстанций равно числу видов чувственных вещей. Аристотель, однако, отвергнул подобное представление ввиду того, что материя имеет самую природу видов чувственных вещей [108]. Следовательно, отделенные субстанции не могут служить образцами видов чувственных вещей, но имеют свои собственные определенные [им] природы, превосходящие природу чувственного. Со своей стороны, Аристотель придерживался того мнения, что эти более совершенные природы соотнесены с чувственными вещами как [их] двигатели и цели [109], и потому он стремился вывести число отделенных субстанций из числа первых движений.